МУЗЫКА В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ЧЕХОВА
Антон Павлович Чехов принадлежит к писателям, в жизни и творчестве которых музыка занимает большое место, составляя их глубокую внутреннюю потребность.
Чехов, любил слушать игру на рояле, виолончели, скрипке, любил пение. Музыка располагала Чехова к литературному творчеству.
Любимый композитор Чехова — Чайковский. С ним Чехов лично общался в последние годы его жизни. Любовь к музыке Чайковского получила отражение в творчестве Чехова.
Музыка в произведениях Чехова — это чаще всего то, что входило в музыкальный быт интеллигенции его времени (популярные песни, романсы, оперные арии, инструментальные пьесы).
*
Большая насыщенность творчества Чехова музыкальными впечатлениями, общий чуткий и верный подход Чехова к музыке делают изучение его произведений под особым углом зрения музыканта плодотворным как для музыкальных писателей (музыкальных критиков, историков и т. д.), так и для писателей-художников, склонных вводить музыкальные эпизоды в свои произведения.
Материалы, относящиеся к теме данной работы, достаточно обильны и разнообразны. При изучении их становится несомненным важность и плодотворность широкого освещения вопроса с использованием исчерпывающих данных.
Настоящая же работа является лишь опытом собирания наиболее существенных материалов к теме: значение музыки в жизни и творчестве выдающегося русского писателя А. П. Чехова.
МУЗЫКА В ЖИЗНИ ЧЕХОВА
Семья Чехова была музыкальной.
Отец писателя играл на скрипке, пел, управлял церковным хором, руководил хором любителей. Дома у себя он устраивал пение хором и скрипичные дуэты (с сыном Николаем). «Артист в душе, в широком смысле этого слова, он никогда не проявлял большого увлечения своим торговым делом и не был настоящим купцом, что и послужило причиной его разорения», — пишет сестра Чехова об их отце1.
В своем родном городе Таганроге братья Чеховы в детстве пели в церковном хоре, выступая там и в трио. Чехов тогда пел альтом2. Но ни на каком музыкальном инструменте Чехов никогда не играл.
Позднее, с переездом семьи в Москву и затем в приобретенное имение Мелихово, Чехов и сам любил устраивать домашнее хоровое пение.
По воспоминаниям И. Н. Потапенко, посещавшего Чехова в Мелихове, «у него [Чехова] был довольно звучный басок», он «основательно держал басовую партию. И это, видимо, доставляло ему искреннее удовольствие. Глядя на его лицо, казалось, что в такие часы он чувствовал себя ребенком»3. Это — свидетельство человека, окончившего в свое время Петербургскую консерваторию по классу пения.
Отец писателя — П. Е. Чехов — в Мелихове вспоминал о Чехове: «... Антоша так хорошо пел в церкви... в Таганроге, и голос у него был, когда он мальчуганом был, — прямо ангельский...»4.
По отношению к Чехову, как не профессионалу, конечно, важнее, чем качество его слуха и голоса, то, что свою любовь к музыке он сохранил до конца своей жизни. Об этом имеются многочисленные свидетельства как в письмах Чехова, так и в воспоминаниях о нем. То же следует сказать и о любви Чехова к собственно музыкальной стороне церковного пения и колокольному звону; Чехов сказал как-то артисту Московского Художественного театра А. Л. Вишневскому: «Это все, что у меня осталось от религии»5.
В провинциальных городах одним из обычных источников музыкальных впечатлений был военный духовой оркестр, игравший летом в общественном саду. Один из давних приятелей Чехова передает слышанную им от старшего брата Чехова подробность из детских лет писателя. Когда Чехов был в четвертом классе гимназии, отец его в надежде на наплыв покупателей открыл новую лавку у вокзала. Торговать пришлось Чехову вместе с его старшим братом Александром — восьмиклассником.
«Единственное гулянье — посидеть на крылечке и вечером послушать отдаленную музыку городского сада», — рассказывал Александр Чехов писателю В. А. Гиляровскому6.
Чехов в письмах — да и в рассказах — не раз упоминает о музыке в общественном саду, как о признаке некоторой культуры. Рисуя культурное убожество города в повести «Моя жизнь» (1896), Чехов говорит, что в городе не было «ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра» (гл. II).
На Всероссийской промышленно-художественной выставке в Москве в 1882 г., в музыкальном отделе, Чехов, по воспоминаниям его младшего брата Михаила, слышал известного пианиста, ученика Листа, П. А. Шостаковского (также дирижера и учредителя Московского Филармонического общества и Музыкально-драматического училища, получившего права консерватории). Шостаковский играл рапсодию Листа. «Она так увлекла моих братьев Николая и Антона, что с тех пор эту рапсодию можно было слышать по нескольку раз в день у нас дома в исполнении Николая. Оба познакомились с Шостаковским и стали у него бывать запросто»7.
Сестра писателя М. П. Чехова сообщает, что и П. А. Шостаковский позднее бывал не раз у Чеховых (на Садово-Кудринской)8.
На московских квартирах у Чеховых постоянно находилось взятое на прокат пианино. Чехов сообщает в письмах: «... завел хорошее пианино... даю маленькие музыкальные вечерки, на которых поют и играют...»9; «По вторникам у меня вечера с девицами, музыкой, пением и литературой»10; «В квартире у меня вечная толкотня, гам, музыка...»11; «У нас полон дом консервато̀ров...»12.
Чеховы тогда жили на Б. Якиманке. Брат же Николай, художник, жил отдельно в номерах против консерватории, где обитало много музыкальной молодежи, с которой он близко сошелся. «На первый же журфикс он притащил своих новых приятелей... Это были: Б. М. Азанчевский (впоследствии известный композитор и капельмейстер)13, В. С. Тютюнник (потом бас в Большой опере), М. Р. Семашко (впоследствии виолончелист в той же опере), пианист Н. В. Долгов и милейший флейтист А. И. Иваненко. Таким образом, на вечерах у брата Антона на Якиманке сразу же определилась линия концертно-музыкальная»14. Семашко и Иваненко стали ближайшими друзьями всей семьи Чеховых.
Очень плодотворным в музыкальном отношении было для Чехова пребывание на даче в Бабкине, под Москвой, три лета сряду — в 1885, 1886 и 1887 гг. Младший брат Чехова Михаил вспоминал о частых музыкальных вечерах у хозяев дачи, Киселевых. С ними жил и отец хозяйки В. П. Бегичев, бывший управляющий московскими казенными театрами, хорошо знавший многих крупных русских музыкантов. Его знакомство и общение с Чайковским было связано с заказом «Снегурочки» Островскому и Чайковскому (музыка к пьесе) и с работой над балетом «Лебединое озеро», в составлении либретто к которому принимал участие Бегичев.
О вечерах у Киселевых пишет в своих воспоминаниях М. П. Чехов: «Певец, когда-то знаменитый тенор [М. П.] Владиславлев, сделавший славу популярному романсу «На горе за рекой хуторочек стоит», в котором он по целой минуте выдерживал верхнее ре в слове: «Эх!..», жил тут же и распевал свои арии и романсы. Пела и Мария Владимировна [Киселева]. Е. А. Ефремова (гувернантка у детей Киселевых. — И. Э.) каждый вечер знакомила с Бетховеном, Листом и другими великими музыкантами. Киселевы были близко знакомы с Даргомыжским, Чайковским... Тогда композитор П. И. Чайковский, только незадолго перед тем выступивший со своим «Евгением Онегиным»15, волновал бабкинские умы; часто поднимались разговоры о музыке, композиторах...»16.
«Е. А. Ефремова аккомпанировала, тенор Владиславлев пел, а все Чеховы — усаживались вокруг Марии Владимировны и слушали ее рассказы о Чайковском, Даргомыжском... Я положительно могу утверждать, что любовь к музыке развилась в Антоне Чехове именно здесь»17, — говорит М. П. Чехов, очевидно, имея в виду пробуждение у Чехова более глубоких интересов к музыке. Через долгие годы Чехов писал А. С. Киселеву: «Часто вспоминаем о Вас, о Бабкине, и часто напеваем те романсы, которые пели Михаил Петрович и Мария Владимировна»18.
Знаменитый тенор М. П. Владиславлев (1827—1909) — когда-то оперный артист казенных театров. Чехов, знакомый с Киселевыми и их кругом в Бабкине еще до переезда туда на дачу, в письмах Н. А. Лейкину упоминал о Владиславлеве, называя его — «бывший певец», «отставной тенор»19.
В Петербурге в домашней обстановке (у А. С. Суворина) Чехов слушал романсы в исполнении Э. К. Павловской, — о чем упоминал в письме к брату, говоря об обилии ярких впечатлений во время своего пребывания в Петербурге20. Э. К. Павловская (1857—1935) — артистка казённых театров (сопрано), восторженная почитательница Чайковского, находившаяся с ним в дружеской переписке, выдающаяся исполнительница ролей Татьяны и Марии в операх Чайковского «Евгений Онегин» и «Мазепа». Уже в 1889 г. была вынуждена покинуть казенную сцену из-за потери голоса. С 1892 г. — вокальный педагог. После Великой Октябрьской социалистической революции работала в оперном классе с молодыми артистами Московского Большого театра.
В квартире на Садово-Кудринской, куда семья Чеховых переехала в конце восьмидесятых годов, музыка слышалась часто.
«Интересные барышни — Лика Мизинова, Даша Мусин-Пушкина, Варя Эберле и другие молодые музыканты и люди, причастные к искусству и литературе, постоянно пели и играли, а брат Антон вдохновлялся этими звуками и людьми и писал у себя внизу, где находился его отдельный кабинет. Попишет — и поднимется наверх, чтобы поострить или подурачиться вместе со всеми. А днем, когда все занимались делом и у нас не было никого, брат Антон обращался ко мне: — Миша, сыграй что-нибудь, а то плохо пишется...»21. Л. С. Мизинова, ставшая близким другом семьи Чеховых, — впоследствии готовилась к деятельности оперной певицы. Д. М. Мусина-Пушкина — в будущем артистка Александринского театра. В. А. Эберле — в то время артистка Московского Большого театра, затем артистка и режиссер Московской частной оперы Мамонтова, — здесь пела Ольгу в «Псковитянке» Римского-Корсакова при Шаляпине — Грозном.
Писатель И. Л. Леонтьев-Щеглов, бывавший у Чехова на Садово-Кудринской во время приездов из Петербурга, в своем очерке воспоминаний о Чехове также подчеркивал большую любовь Чехова к музыке и то, что он охотно писал под ее звуки. «Сверху, из второго этажа, доносятся нежные меланхолические звуки шопеновского ноктюрна. Это брат Антона, Николай Павлович, художник, фантазирует на рояле (Чехов очень любил музыку и особенно любил обдумывать свои работы под ласкающие музыкальные мелодии)». И далее: «После ужина Ник[олай] Павл[ович] опять играл на рояле; потом что-то пели хором...»22.
Пребывание Чеховых летом 1888 года и 1889 года в Харьковской губернии, на Луке близ Сум, оказалось также богатым музыкальными впечатлениями. «Как и в Бабкине, и здесь преобладала музыка и разговоры о литературе, — в особенности, когда на Луку приезжал М. Р. Семашко...» — вспоминал М. П. Чехов23.
Сына хозяйки дачи Г. М. Линтварева Чехов рекомендовал: «... Жорж, великолепно играющий на рояле»24. И подробно писал о нем же: «Жоржинька талантливый человек. Из всех пианистов, скрипачей, дирижеров, барабанщиков и горнистов, каких только я знал на своем веку, Жоржинька единственный показался мне художником. У него есть душа, есть чутье и взгляды, он неглуп и мало испорчен предрассудками тех кружков, где ему волею судеб приходилось бывать. Главное его горе — лень и робость. Он не верит себе. Я недостаточно серьезен и недостаточно музыкален, чтобы иметь силу убедить его. Вам же он, к счастью, верит, и Ваша попытка возбудить его может иметь хорошие результаты. Я хотел бы, чтоб умная и милая линтваревская семья не прожила свой век зря»25. Младший брат Чехова Михаил называет Г. М. Линтварева «серьезным пианистом»26.
Плещеев, который один раз гостил у Чехова на Луке, где слышал также пение романсов27, в своем прощальном стихотворении «Цветущий, мирный уголок» (Усадьба Лука, 1888 г., 6-го июня) тепло говорит о музыкальных вечерах у Линтваревых:
Не раз мечта перенесет
Меня в уютный домик тот,
Где вечером, под звук рояли,
В душе усталой оживали
Волненья давних, прошлых дней
Весны умчавшейся моей, —
Ее восторги и печали!..
Вскоре же по прибытии на Луку Чехов писал о том, как здесь, катаясь по реке, играют на скрипках28.
«Пленительно и ново», по словам Чехова, было для него впечатление от поездки в 1888 году в Полтавскую губернию. «Тихие, благоухающие от свежего сена ночи, звуки далекой, далекой хохлацкой скрипки, вечерний блеск рек и прудов...»29, — пишет он А. С. Лазареву-Грузинскому. — «... какая чудная музыка, — пишет он в другом письме, — слышалась в вечерней тишине и как густо пахло свежим сеном!» И далее о том, какое удовольствие глядеть «на теплое вечернее небо, на речки и лужицы, отражающие в себе томный, грустный закат...»30.
Летом 1889 года, во время своего недолгого пребывания в Ялте, Чехов познакомился с юной Е. М. Шавровой, начинающей писательницей, которая обучалась также пению. В своих неизданных воспоминаниях31 она пишет, что, когда к ним приходил Чехов, она пела ему Чайковского, Глинку, Даргомыжского и серенаду Браги32.
«Хорошо поет цыганские песни...»33.
Небезинтересно привести здесь замечание Чехова о цыганском хоре, который он слышал под Москвой. — «Хорошо поют... Их пение похоже на крушение поезда с высокой насыпи во время сильной метели: много вихря, визга и стука...»34.
В 1891 году, во время своего первого заграничного путешествия, Чехов с восторгом описывал музыку, какую слышал, плавая по каналам Венеции. «Вокруг снуют гондолы... Вот плывет гондола, увешанная фонариками. В ней сидят контрабас, скрипки, гитара, мандолина и корнет-а-пистон, две-три барыни, несколько мужчин, — и ты слышишь пение и музыку. Поют из опер. Какие голоса! Проехал немного, а там опять лодка с певцами, а там опять, и до самой полночи в воздухе стоит смесь теноров, скрипок и всяких за душу берущих звуков»35. На следующий день Чехов писал о том же: «... хочется плакать, потому что со всех сторон слышится музыка и превосходное пение». На гондолах, увешанных разноцветными фонариками, «света достаточно, чтобы разглядеть контрабас, гитару, мандолину, скрипку... Вот другая такая же гондола... Поют мужчины и женщины и как поют! Совсем опера»36.
Поселившись в приобретенном им имении Мелихово, Чехов сначала отмечал: «Нехорошо вот только, что нет музыки и пения...»37. Но вскоре и здесь водворилась музыка. «У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной рядом с моим кабинетом, и потому я постоянно пребываю в элегическом настроении...»38, — писал Чехов.
«Потапенко очень мило поет и играет на скрипке». И еще о нем же: «... был и приятный гость — Потапенко, который все время пел»39. В исполнении Мизиновой (фортепиано и пение) и Потапенко (скрипка) Чехов слышал давно уже им любимую серенаду Браги40. «Музыкой и пением в Мелихове были наполнены наши дни. Хорошая музыкантша Л. С. Мизинова, большая приятельница А. П. и всей его семьи, садилась за рояль, я пел. А Антон Павлович обыкновенно заказывал те вещи, которые ему особенно нравились», — писал Потапенко в своих воспоминаниях о Чехове41.
В Мелихове гостил у Чехова его двоюродный брат А. А. Долженко, о котором Чехов писал брату Александру: «... прекрасно играет на скрипке. Он играет в оркестрах и дает уроки»42. О нем же Чехов писал еще ранее дяде: «... игрок на скрипке и на цитре... Талантлив он, как покойный Иван Яковлевич»43— «артист в душе, музыкант на всех инструментах»44.
В Мелихове «вечера проходили в музыке, пении...» — пишет сестра Чехова45.
Чехов часто бывал у своих соседей по Мелихову — Семенкович. Т. Л. Щепкина-Куперник вспоминает: хозяйка Е. М. Семенкович «чудесно играла Бетховена. Ант[он] П[авлович] любил музыку и умел слушать ее»46. Чехов ездил к Семенкович «только затем, чтобы послушать Бетховена: хозяйка дома превосходно играла. И когда он слушал лунную сонату, лицо его было серьезно и прекрасно. Он любил Чайковского, любил некоторые романсы Глинки, например, «Не искушай меня без нужды», и очень любил писать, когда за стеной играли или пели»47.
Во время своих приездов из Мелихова в Москву Чехов, бывало, в кругу близких знакомых «просиживал ночи, слушая музыку или пение В. Эберле, превосходно певшей русские народные песни под свою балалайку...»48.
«присмотрела хорошее пианино для крымского дома. Говорят, что следует покупать фабрики Блютнера»49. Пианино было приобретено в Ялте в том же 1899 году. На этом пианино Чехову играли Рахманинов, Спендиаров; на нем аккомпанировали пению Шаляпина.
За две с небольшим недели до своей смерти Чехов писал сестре о музыке, доносившейся из общественного сада. Чехов любил слушать такую музыку в своем родном городе Таганроге подростком. Теперь Чехов пишет о немецком городке Баденвейлере, куда он приехал на лечение: «... играет в саду музыка, дорогая, но очень бездарная. Не чувствуется ни одной капли таланта ни в чем, ни одной капли вкуса...»50.
Требовательное внимание к любимому им искусству выражают эти последние строки великого писателя, касающиеся музыки51.
*
«Этот человек... должен действовать на зрителей и как умный, подагрический брюзга и как скучная музыкальная пьеса, которую долго играют»52. Молодому писателю Чехов советует «побольше оркестровой музыки... Сиречь, пишите колоритней»53.
Чехов очень ценил знаменитого врача Г. А. Захарьина, своего профессора по медицинскому факультету. Об изданных же его лекциях Чехов писал: «Вышли лекции Захарьина. Я купил и прочел. Увы! Есть либретто, но нет оперы. Нет той музыки, какую я слышал, когда был «студентом»54. Об одном молодом писателе (Накрохине) Чехов писал: «Это хорошее дарование, но робкое, слабо захватывающее. У сего писателя и виолончель прекрасна и талант виртуоза, но резонанс плохой. Надо бы пободрее и посмелее, значительно расширив сферу наблюдений»55.
Пианино, приобретенное Чеховым в Ялте в 1899 г.
Рассказ Короленко «Соколинец» Чехов так оценивал в письме к автору: «Он написан как хорошая музыкальная композиция, по всем тем правилам, которые подсказываются художнику его инстинктом»56. О своем рассказе «Счастье» (1887), симпатичном ему, по его же словам, «своею темою» (мечты о счастье), Чехов писал в шутливом тоне: «Продукт вдохновения. Quasi симфония... Нравится читателю в силу оптического обмана. Весь фокус в вставочных орнаментах вроде овец и в отделке отдельных строк»57.
В первом случае (рассказ Короленко) Чехов имеет в виду вообще художественную закономерность — «правила» — то единство формы и содержания в художественном произведении, которое с исключительной полнотой осуществляется именно в музыке. Во втором случае, в словах о собственном рассказе, Чехов подчеркивает значение для художественного целого изображения обстановки, ее аксессуаров — «вставочных» образов, а также стилистических средств. Чехов так определял свой рассказ «Счастье»: «В рассказе изображается степь: равнина, ночь, бледная заря на востоке, стадо овец и три человеческие фигуры, рассуждающие о счастьи»58.
В письме к редактору газеты Чехов мотивирует просьбу выслать корректуру рассказа: «... обыкновенно в ней я заканчиваю рассказ и исправляю его... с музыкальной стороны»59«... ваши вещи музыкальны, стройны...»60.
Чехов слышал много рассказов о музыкантах от своих хозяев на даче в Бабкине Киселевых и Бегичева. Еще в мае 1885 года Чехов напечатал в московском юмористическом журнале «Будильник» — «Кое-что об А. С. Даргомыжском». «Вот две маленькие были об А. С. Даргомыжском, — пишет Чехов, — слышанные мною о нем от одного из его почитателей и хороших знакомых, В. П. Б-ва...»61. Это анекдоты о композиторе и о писателе В. А. Соллогубе, о композиторе и о Николае Рубинштейне.
В 1893 году, приехав в Петербург, Чехов присутствовал на юбилейном и прощальном спектакле известного оперного артиста И. А. Мельникова (бас), прослужившего на сцене двадцать пять лет. Шла опера «Руслан и Людмила» Глинки. В своей рецензии (напечатано без подписи на следующий же день, 23 января, в газете «Новое время») Чехов с большим сочувствием описывает чествование артиста восторженными почитателями: «... в волшебном замке Черномора, наш певец в костюме витязя и при совершенно сказочной обстановке» выслушивал адресы и принимал подношения. «Торжество было шумное, победное, радостное, и оно еще раз показало, что таланты — сильные и властные люди»62.
Через день в этой же газете появилась, тоже без подписи, коротенькая рецензия Чехова на выступление известных оперных артистов супругов Н. Н. и М. И. Фигнер (тенор и сопрано). «Сегодняшний концерт супругов Фигнер можно отнести к удачнейшим концертам этого сезона»63— пишет Чехов. Он отмечает пьесы, имевшие наибольший успех, упоминает других участников концерта.
Кое-что, касающееся музыки, входит в «Очерки московской жизни», которые Чехов помещал в петербургском юмористическом журнале «Осколки» в 1883—1885 годах.
Чехов и Чайковский
Сближение имен некоторых крупных представителей русской поэзии и музыки возникает вполне естественно и правомерно.
Пушкина сближают с Глинкой прежде всего как родоначальника великой новой русской литературы с родоначальником великой новой русской музыки. Чехова и его старшего современника Чайковского сближают как великих художников, творчество которых было наиболее характерным для основного художественного стиля музыки и литературы конца прошлого и начала нынешнего века, — как художников, которые оказали преобладающее влияние на развитие искусства этого периода (у того и у другого появились ученики, подражатели, последователи).
— выделяли в их творчестве черты, на самом деле сходные у них.
Эти черты — особого рода простота, искренность, интимность, нежность, грация, одухотворенность грусти, душевная мягкость, сердечность.
Чехов и Чайковский вступили и в личные отношения как глубокие почитатели талантов друг Друга.
Чайковский из новых писателей более всего любил Чехова. Чайковский — любимейший композитор Чехова.
Личное общение Чехова с Чайковским относится к концу 80-х — началу 90-х годов. Это были первые годы упроченного положения Чехова в литературе и последние годы жизни Чайковского.
«Жизнь П. И. Чайковского» (1900—1902) сообщает: «Лично со своим новым любимцем-литератором Петр Ильич сошелся, если память мне не изменяет, у меня, в Петербурге осенью 1887 г. В 1889 году знакомство это во всяком случае было уже не новое»64.
Знакомство с Чайковским дало возможность Чехову проявить заботу о пианисте Г. М. Линтвареве.
Е. М. Линтваревой Чехов писал о ее брате, который тогда жил в Петербурге, готовясь поступить в консерваторию: «Говорил я о нем с композитором Чайковским. Последний хочет познакомиться с ним и, вероятно, уже познакомился. Когда приедет в Москву Чайковский, я спрошу. Он хороший человек и не похож на полубога»65.
Судя по этому письму, можно думать, что к началу 1889 года личные отношения Чехова с Чайковским были короткими, — они запросто встречались.
Любовь к творчеству Чехова Чайковский стремился внушать и другим. Как увидим далее, именно он первый обратил внимание своего брата — драматурга Модеста на рассказы Чехова. Ю. П. Шпажинской Чайковский писал: «Читали ли Вы что-нибудь ? Этот молодой писатель, по-моему, обещает быть очень крупной литературной силой. Не хотите ли, чтобы я прислал Вам сборник его мелких рассказов (он крупных вещей не пишет!)?»
Почти через полгода Чайковский снова писал ей же: «Имеете ли Вы понятие о новом большом русском литературном таланте, Чехове? Если нет, то я охотно перешлю Вам его рассказы. По-моему, это будущий столп нашей словесности»66.
— три письма первого и три письма второго, — как и надписи их на фотопортретах, затем надписи Чехова на книгах и некоторые письма Чехова другим лицам (Е. М. Линтваревой, А. С. Суворину, М. И. Чайковскому, Д. М. Ратгаузу) — все это содержит трогательные по искренности признания Чехова и Чайковского во взаимной симпатии67.
Первый шаг к личному знакомству сделал Чайковский под впечатлением прочитанного им нового рассказа Чехова. Один из близких Чайковскому людей, музыкальный критик Н. Д. Кашкин в своей книге «Воспоминания о П. И. Чайковском» рассказывает об этом так: «Однажды, не помню, в каком году, я проводил страстную и святую недели в Майданове... Во время вечерних чтений мы прочли, между прочим, новый рассказ Чехова, помещенный в фельетоне «Нового времени»; названия рассказа я теперь не припомню, но действующими лицами в нем были священник и дьякон, а время действия — кажется, канун пасхи. Рассказ, если не ошибаюсь, был прочитан два раза сряду, потому что чрезвычайно понравился нам обоим, а Петр Ильич не успокоился до тех пор, пока не написал к А. П. Чехову письмо, хотя он его лично не знал и нигде до того времени не встречал; письмо было адресовано в редакцию «Нового времени» с передачей адресату. Об этом я узнал долго спустя, потому что в самый момент написания мне о нем ничего не было сказано; письмо, кажется, дошло по назначению»68.
Рассказ, увлекший Чайковского, — «Письмо», — под первоначальным названием «Миряне» был напечатан в газете «Новое время», 1887, № 3998, 18 апреля. Действующие лица — два священника и дьякон, а время — канун пасхи, как и вспоминал Кашкин.
Но вопреки предположению Кашкина, первое письмо Чайковского Чехову не дошло по назначению. Чехов не вспоминал о нем, в архиве Чехова его не оказалось. Чехов, как увидим, только при личной встрече с Чайковским узнал от него, что тот читал его рассказы.
В своей работе «Жизнь П. И. Чайковского» М. Чайковский пишет: «В апреле 1887 г. Петр Ильич познакомился с сочинениями А. Чехова и, придя в восторг от них, возымел желание выразить его автору»69«Новое время», Чайковский написал Чехову письмо, в котором «высказывал свою радость обрести такой свежий и самобытный талант».
«Хмурые люди». Он писал композитору: «... рассказы эти скучны и нудны, как осень, однообразны по тону, и художественные элементы в них густо перемешаны с медицинскими». О своем желании посвятить книгу Чайковскому Чехов пишет ему: «... это посвящение, во-первых, доставит мне большое удовольствие и, во-вторых, оно хотя немного удовлетворит тому глубокому чувству уважения, которое заставляет меня вспоминать о Вас ежедневно. Мысль посвятить Вам книжку крепко засела мне в голову еще в тот день, когда я, завтракая с Вами у Модеста Ильича (у Чехова описка: Ивановича. — И. Э.), узнал от Вас, что Вы читали мои рассказы. Если Вы вместе с разрешением пришлете мне еще свою фотографию, то я получу больше, чем стою, и буду доволен во веки веков»70.
Чайковский по получении письма 14 октября 1889 г. лично посетил Чехова в его квартире (дом Корнеева на Садово-Кудринской).
Факсимиле письма Чехова. П. И. Чайковскому
М. П. Чехов в своей книге «Вокруг Чехова» так заключает рассказ о посещении Чехова Чайковским: «Он ушел от нас, — и то обаяние, которое мы уже испытывали от него на себе, от этого его посещения стало еще больше»71. По уходе Чайковского, в тот же день, Чехов получил от него письмо: «14 окт[ября 18]89 г. Дорогой Антон Павлович! Посылаю при сем свою фотографию и убедительно прошу вручить посланному Вашу! Достаточно ли я выразил Вам мою благодарность за посвящение? Мне кажется, что нет, а потому еще скажу Вам, что я глубоко тронут вниманием Вашим! Крепко жму Вашу руку. П. Чайковский». На полученной Чеховым фотографии Чайковского его надпись: «А. П. Чехову от пламенного почитателя. П. Чайковский. 14 окт. 89».
«Очень, очень тронут, дорогой Петр Ильич, и бесконечно благодарю Вас. Посылаю Вам и фотографию, и книгу, и послал бы даже солнце, если бы оно принадлежало мне. Вы забыли у меня портсигар. Посылаю Вам его. Трех папирос в нем нехватает: их выкурили виолончелист, флейтист и педагог72. Благодарю Вас еще раз и позвольте пребыть сердечно преданным А. Чехов»73.
Фотопортрет П. И. Чайковского
с дарственной надписью Чехову
На посланной Чайковскому фотографии Чехова его надпись: «Петру Ильичу Чайковскому на память о сердечно преданном и благодарном почитателе Чехове». Книга, подаренная Чеховым Чайковскому, — «Рассказы» (изд. 2-е, 1889) с надписью: «Петру Ильичу Чайковскому от будущего либреттиста. 89. 14. XI. А. Чехов». Кстати, укажем еще книги Чехова, бывшие у Чайковского, — «В сумерках» (изд. 3-е, 1889), с надписью: «(Петру Ильичу Чайковскому от глубоко уважающего автора. А. Чехов», — и «Хмурые люди» (1890), на фронтисписе напечатано: «Посвящается Петру Ильичу Чайковскому».
«Вчера был у меня П. Чайковский, что мне очень польстило; во-первых, большой человек, во-вторых, я ужасно люблю его музыку, особенно «Онегина». Хотим писать либретто»74.
Эпизод с либретто осветил брат Чехова Михаил Павлович в той же своей книге «Вокруг Чехова», сообщив интереснейшие данные. В первое же — и единственное — посещение Чехова Чайковским «оба они обсуждали содержание будущего либретто для оперы «Бэла», которую собирался сочинить Чайковский. Он хотел, чтобы это либретто написал для него по Лермонтову брат Антон»75. Композитор уже определил главные партии голосов: «Бэла — сопрано, Печорин — баритон, Максим Максимыч — тенор, Казбич — бас»76. Чайковский сделал чрезвычайно характерное для него признание: «Только знаете ли, Антон Павлович, — сказал Чайковский, — чтобы не было процессий с маршами. Откровенно говоря, не люблю я маршей»77.
Однако никаких следов работы над оперой «Бэла» на сюжет Лермонтова не сохранилось78— да и Чехов уже с начала следующего года был всецело занят подготовкой к поездке на Сахалин.
О своем посещении Чехова Чайковский писал брату Модесту: «Представь себе, Чехов написал мне, что хочет посвятить мне свой новый сборник рассказов. Я был у него с благодарностью. Ужасно горжусь и радуюсь»79.
«20 окт[ября 18]89 г. Дорогой Антон Павлович! Посылаю Вам билет на симфонические собрания Р[усского] Муз[] Общ[ества]. Ужасно рад, что могу Вам хоть немножко услужить. Сам не мог завезти, ибо вся эта неделя поглощена у меня приготовлением к 1-му концерту и ухаживанием за гостем нашим Римским-Корсаковым. Бог даст, на той неделе удастся побеседовать с Вами по душе. Ваш П. Чайковский». Деликатнейше извиняясь, что не завез билета лично, Чайковский приписывает: «Предваряю Вас, что билет, в случае желания, можете передавать кому угодно».
Незадолго до выхода своей книжки рассказов «Хмурые люди» Чехов пишет М. И. Чайковскому: «Через 1½—2 недели выйдет в свет моя книжка, посвященная Петру Ильичу. Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич, — до такой степени я уважаю его. Если говорить о рангах, то в русском искусстве он занимает теперь второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. (Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое.) Я давно уже таил в себе дерзкую мечту — посвятить ему что-нибудь. Это посвящение, думал я, было бы частичным, минимальным выражением той громадной критики, какую я, писака, составил о его великолепном таланте и какой, по своей музыкальной бездарности, не умею изложить на бумаге. К сожалению, мечту свою пришлось осуществить на книжке, которую я не считаю лучшею. Она состоит из специально хмурых, психопатологических очерков и носит хмурое название, так что почитателям Петра Ильича и ему самому мое посвящение придется далеко не по вкусу»80.
с дарственной надписью П. И. Чайковскому
В книгу «Хмурые люди» входили рассказы: «Почта», «Неприятность», «Володя», «Княгиня», «Беда», «Спать хочется», «Холодная кровь», «Скучная история», «Припадок», «Шампанское». С музыкой Чайковского здесь ничто не связано. С музыкой же вообще связаны два последних рассказа, на которых мы и остановимся в своем месте.
По поводу восторженных строк Чехова в письме М. И. Чайковскому о его брате композиторе М. И. Чайковский в своем ответном письме пишет: «Мой брат будет очень обрадован и польщен Вашими строками о нем. Я выписал их и послал ему. Он совершенно разделяет мое отношение к Вашему таланту. Я по его рекомендации познакомился с первой Вашей вещью»81.
В конце того же года Чехов в письме двоюродному брату в Таганрог снова писал, что ставит Чайковского на второе место среди деятелей русского искусства: «Когда увижусь с П. И. Чайковским, то спрошу его о тебе. Что он делал у вас в Таганроге? Был ли он у Вас в доме? В Питере и в Москве он составляет теперь знаменитость № 2. Номером первым считается Лев Толстой, а я № 877»82.
«Пассажир 1-го класса» (1886) Чехов упоминает имя композитора: «Вот вам! — засмеялся пассажир 1-го класса. — Тульского шулера знает; а спросите его, знает ли он Семирадского, Чайковского или философа Соловьева, так он вам башкой замотает... Свинство!»
Чехов как-то письменно83 обратился к Чайковскому с просьбой устроить на музыкальную работу друга всей его семьи — виолончелиста, бывшего ученика Московской консерватории, М. Р. Семашко, писавшего Чехову еще задолго до того84 о желании занять место преподавателя по виолончели. «Его хорошо знает Николай Дмитриевич Кашкин», — добавлял Чехов. В том же письме Чехов4 советовал Чайковскому не читать в газетных номерах («Новое время») его большой повести «Дуэль», обещая прислать ему «Дуэль» в отдельном издании, которое должно было выйти в декабре.
«Рассказы»
с дарственной надписью П. И. Чайковскому
Чайковский отнесся с полнейшим вниманием к просьбе Чехова относительно Семашко и тотчас («Получивши вчера Ваше письмо...») ответил Чехову8586, но узнал от них, что Семашко отвечал отказом на предложение поступить в оркестр казенных театров. «Сейчас он будет у меня, и вопрос этот разъяснится, — пишет Чайковский. — Вообще, если он желает от меня рекомендации кому бы то ни было, то я охотно ему ее дам, но сам я совершенно не могу знать, где имеются вакантные места для виолончелистов, и он о таковых должен иметь и имеет возможность разузнавать иными путями. Если же он считает деятельность оркестрового музыканта для себя неподходящей, — то ровно ничего сделать для него не могу... Царь всех виолончелистов нашего века К. Ю. », — писал Чайковский, — также много лет играл в оперном оркестре, не считая это унизительным для себя. «Во всяком случае, обещаю принять в нем сердечное участие». В 1892 году Семашко уже состоял артистом оркестра Московского Большого театра87.
Во второй части того же своего письма Чайковский, уже получивший посвященную ему новую книгу рассказов Чехова, писал ему: «Как я рад, дорогой Антон Павлович, что Вы, как вижу из письма, нисколько не сердитесь на меня! Ведь я настоящим образом не благодарил Вас за посвящение «Хмурых людей», коим страшно горжусь. Помню, что во время Вашего путешествия88 — пороху. Очень трудно музыканту высказывать словами, что и как он чувствует по поводу того или другого художественного явления. И так спасибо, что не сетуете на меня. Жду с нетерпением «Дуэли» и уж, конечно, не последую Вашему совету ждать до декабря, хотя за книжку горячо благодарю заранее. Бог даст, в это пребывание в Москве удастся повидаться и побеседовать с Вами. — Крепко жму Вашу руку. Искреннейший почитатель Ваш П. Чайковский».
Шмуцтитул книги рассказов Чехова «В сумерках»
с дарственной надписью П. И. Чайковскому
Как мы видели, Чехов писал, что ему, как писателю, не музыканту, трудно объяснить свою любовь к музыке Чайковского. Теперь Чайковский пишет, что ему, как музыканту, не писателю, трудно объяснить свою любовь к произведениям Чехова. Подобного рода совпадающие моменты в письмах Чехова и Чайковского — не случайны, они хорошо запоминаются, потому что вообще в письмах того и другого нередко сказывается сходство их психологических обликов.
— 25 октября 1893 г. — Чехов тотчас откликнулся телеграммой Модесту Ильичу: «Известие поразило меня. Страшная тоска... Я глубоко уважал и любил Петра Ильича, многим ему обязан. Сочувствую всей душой. Чехов»89.
Факсимиле письма П. И. Чайковского Чехову
от 23 октября 1891 г.
«Большим расположением его (Чехова. — И. Э.) пользовался Чайковский, и его романсы не сходили с нашего репертуара»90 — вспоминал И. Н. Потапенко о своем пребывании у Чехова в Мелихове. Чехов «любил Чайковского»91, говорит Т. Л. Щепкина-Куперник, вспоминая о Чехове в Мелихове.
Автору текстов шести последних романсов Чайковского (соч. 73, 1893) Чехов писал: «... знаю я прекрасно и очень люблю также романс Чайковского «Снова, как прежде, один»92.
Слова из письма Чехова А. С. Суворину93 — «... я ужасно люблю его музыку, особенно «Онегина» — можно дополнить словами Чехова из его более раннего письма Суворину же. Чехов пишет о театральной публике, что она бывает «умна» и «сердечна», например, «слушая оперу «Евгений Онегин», плачет, когда Татьяна пишет свое письмо»94 из оперы Чайковского: «А вы не бойтесь автора никогда. Актер — свободный художник. Вы должны создавать образ совершенно особый от авторского. Когда эти два образа — авторский и актерский — сливаются в один, то получается истинное художественное произведение. Вот, Чайковский написал совершенно иного Евгения Онегина, чем Пушкин. А вместе они создают чарующее художественное произведение»95.
Писатель И. Леонтьев-Щеглов называет Чайковского среди самых близких друзей Чехова, родственных ему по своему «душевно-художественному складу», — «одним из преданных ему сочувственников»96.
Чехов и Рахманинов
С Рахманиновым Чехов был лично знаком, — композитор бывал и играл у Чехова в Ялте. Любовь Рахманинова к произведениям Чехова нашла яркое отражение в творчестве композитора.
Единственное упоминание Чехова о Рахманинове содержится в письме к сестре из Ялты, вскоре по возвращении из Москвы: «Милая Маша, возьми 1 экз[емпляр] «Мужики» и «Моя жизнь», заверни в пакет и в Москве, при случае, занеси в музыкальный магазин Юргенсона или Гутхейля для передачи Сергею Васильевичу Рахманинову. Или поручи кому-нибудь занести»97.
— его последнюю книгу (две повести: «Мужики» и «Моя жизнь» — три первых издания вышли в 1897 г., четвертое издание — в 1898 г.) — Рахманинов прислал Чехову свою «Фантазию для оркестра» (соч. 7, 1893), в переложении для фортепиано в 4 руки автора, издание Юргенсона, — с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого, с тем же эпиграфом, служило программой этому музыкальному сочинению. — С. Рахманинов. 9-е ноября 1898 г.».
Оказывается, «Фантазия для оркестра» создана Рахманиновым под непосредственным впечатлением не стихотворения Лермонтова «Ночевала тучка...», как сказано на титульном листе «Фантазии», а рассказа «На пути» из сборника Чехова «В сумерках» (1887 г., 6-е изд. 1892 г.). Рукописная надпись Рахманинова более полно раскрывает источник его музыкального вдохновения, чем напечатанная надпись.
Рахманинов, как можно заключить из известной рецензии музыкального критика Н. Д. Кашкина, сообщал о непосредственной связи своей оркестровой фантазии с рассказом Чехова «На пути» еще за несколько лет до надписи, сделанной для Чехова, — именно по поводу первого исполнения «Фантазии» в 1894 году. В рецензии на это исполнение Н. Д. Кашкин писал то же самое, что впоследствии написал для Чехова Рахманинов, — конечно, со слов композитора: «Программой для Фантазии г. Рахманинову послужил один из рассказов А. Чехова — «На пути»; но композитор дал своему сочинению название «Утес», потому что эпиграфом к рассказу послужило начало известного стихотворения Лермонтова»98.
Утверждение Кашкина не совсем верно: Рахманинов не дал «Утес», — не дал, конечно, именно потому, что непосредственно связывал ее с рассказом Чехова в целом, а не только лишь со стихотворным эпиграфом к нему.
Стихотворение Лермонтова и рассказ Чехова объединяет тема о покинутости и одиночестве, особенно сильном после того, как только промелькнуло счастье любви.
Чехов рисует немолодого бесприютного человека, — из тех, в кого, по его словам, «природа вложила... необыкновенную способность веровать, испытующий ум и дар мыслительства, но все это разбивается в прах о беспечность, лень и мечтательное легкомыслие...» Лихарев пережил увлечение естествознанием, революционным движением, народничеством, славянофильством, толстовством. В момент, изображенный в рассказе, предметом его новой веры являются женщины, — их, как он сам говорит, «необычайное милосердие, всепрощение... великодушная выносливость, верность до могилы, поэзия сердца...»
Слушая его вдохновенные речи, молодая девушка Иловайская, с которой он встретился на пути, «восторженно глядела ему в лицо». Человеческая жизнь теперь представлялась ей прекрасной, полной очарования, как «поэтическая сказка, в которой нет конца». Казалось, еще немного — «и эта девушка простила бы ему его неудачи, старость, бездолье и пошла бы за ним, не спрашивая, не рассуждая». Но они расстаются.
«Долго стоял он, как вкопанный, и глядел на след, оставленный полозьями. Снежинки жадно садились на его волоса, бороду, плечи... Скоро след от полозьев исчез, и сам он, покрытый снегом, стал походить , но глаза его все еще искали чего-то в облаках снега» (разр. наша. — И. Э.).
Связь творческих исканий Рахманинова с творчеством Чехова не ограничивается только «Фантазией для оркестра» и романсом для пения «Мы отдохнем» (соч. 26, № 3, 1906), на слова заключительного монолога Сони из последнего, четвертого, действия пьесы Чехова «Дядя Ваня». Есть сведение, идущее от Б. В. Асафьева, о том, что Рахманинов «обдумывал замысел оперы «Дядя Ваня», по Чехову. Быть может, известный романс Рахманинова на слова Чехова из «Дяди Вани» — «Мы отдохнем» — возник в связи с работой над этим оперным замыслом»99. Следовало сказать: «в связи с этим замыслом», так как собственно работы над соответствующей оперой не было.
Любовь Рахманинова к произведениям Чехова сохранилась у композитора с юных лет до конца жизни. Рахманинов всегда с большим одушевлением вспоминал о Чехове.
«Что за человек был Чехов! Теперь я читаю его письма. Их шесть томов, я прочел четыре и думаю: «Как ужасно, что осталось только два! Когда они будут прочтены, он умрет, и мое общение с ним кончится. Какой человек!..»100.
Кстати, скажем и о других музыкантах, с которыми в последние годы своей жизни Чехов общался в Ялте и о которых бегло упоминал в первых же своих письмах оттуда. Это концертировавшие в Ялте Шаляпин и А. В. Секар-Рожанский (тенор из Московской частной оперы Мамонтова), а также бывший до 1895 года артистом (бас) Московского Большого театра В. С. Миролюбов (Миров), тогда издатель «Журнала для всех». В письмах из Ялты от конца 1898 года и от 1899 года Чехов упоминает, как о своем знакомом, о бывшем артисте Московского Большого театра Д. А. Усатове, первом исполнителе роли Ленского в «Евгении Онегине» Чайковского на казенной сцене; в музыкальной школе этого певца в Тифлисе выдвинулся его ученик Шаляпин. Бывали у Чехова в Ялте композиторы Ребиков, Спендиаров. Сохранилась записка от сентября 1898 года, подписанная Рахманиновым, Шаляпиным и Миролюбовым, с приглашением Чехова на обед в ялтинском городском саду101.
В один из приездов Чехова в Москву Шаляпин подарил ему свой портрет с надписью: «Дорогому, любимому Антону Павловичу на память. Федор Шаляпин, в Москве. 3. X. 97».
В архиве Чехова1022 хранятся телеграмма и письмо Шаляпина Чехову. 9 января 1899 года Шаляпин телеграфировал Чехову в Ялту: «Вчера смотрел «Чайку» и был подхвачен ею, унесен в неведомый доселе мне мир. Спасибо, дорогой Антон Павлович, спасибо. Как много в этой маленькой птичке содержания. Искренне от всей души целую создателя необычайного произведения, которое поставлено Художественным театром удивительно хорошо. Федор Шаляпин».
«Дорогой мой Антон Павлович! Адски досадно мне, что не пришлось еще разок посидеть с Вами... Клянусь, что люблю Вас сердечно, искренно и так же крепко, как люблю, — целую». О подаренном ему Чеховым портрете Шаляпин пишет: «... это было в «мечтах» моих».
Имя Шаляпина стояло первым в ряду имен культурных деятелей, подписавших обращение к издателю сочинений Чехова (А. Марксу) с предложением расторгнуть кабальный договор и заключить новый, более выгодный для Чехова (обращение это было написано А. М. Горьким в связи с подготовкой чествования двадцатипятилетия литературной деятельности Чехова, — он умер ранее этой даты). По настоянию Чехова, письмо не было послано издателю.
Венок от Шаляпина на могилу Чехова — с надписью: «Дорогому, незабвенному Антону Павловичу Чехову с великою скорбью Шаляпин».
Примечания
1 М. П. . «Мои воспоминания». — «Дом-музей Чехова в Ялте». М. 1949, стр. 5.
2 «Знаете, когда, бывало, я и два мои брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками», — писал Чехов И. Л. Леонтьеву-Щеглову 9 марта 1892 г.; то же — в письме А. С. Суворину от 17 марта 1892 г. (все произведения и письма Чехова цитируются по Полному собранию сочинений и писем А. П. Чехова (Государственное издательство художественной литературы).
3 И. Н. Потапенко«Несколько лет с А. П. Чеховым». «Нива», 1914, № 26, стр. 514.
4 Т. Л. Щепкина-Куперник. «О Чехове» — «А. Чехов в воспоминаниях современников». Сборник. М. 1947, стр. 206.
Есть, правда, одно свидетельство иного рода. Старший брат Чехова Александр (литературный псевдоним А. Седой, А. С-ой) в своем очерке, сообщая некоторые тяжелые подробности из детства Чехова (об этом мы знаем и по собственным признаниям Чехова в его письмах), пишет: «Антон Павлович Чехов никогда не обладал выдающимся слухом; голоса же у него не было вовсе». И далее сказано: Чехов мальчиком был «с плоховатым слухом и с жиденьким голоском» (А. С-ой. «А. П. Чехов — певчий». Материал для его биографа. «Вестник Европы», 1907, № 10, октябрь, сто. 825 и 828). Младший брат Чехова Михаил говорит по поводу очерков воспоминаний своего брата Александра о детстве Чехова, что «в них очень мало достоверного», так как они были написаны в болезненном состоянии (М. П. Чехов«Вокруг Чехова». Встречи и впечатления. М. 1933, стр. 36).
5 «Из воспоминаний об А. П. Чехове в Художественном театре». Собрал Л. А. Сулержицкий. Альманах «Шиповник», Спб. 1914, кн. 23, стр. 186.
6 Вл. Гиляровский. «О Чехове» (окончание). «Русское слово», 1904, № 188, 8 июля.
7 Чехов. «Вокруг Чехова». Встречи и впечатления. М. 1933, стр. 117.
8 М. П. Чехова. «Мои воспоминания». Указ. изд., стр. 13.
9
10 Письмо Н. А. Лейкину от 12 октября 1885 г.
11 Письмо ему же от 20 февраля 1886 г.
12 Письмо брату Александру от 3 февраля 1886 г.
13 Азанчевский «просил передать всем Чеховым свое глубокое уважение. В настоящее время он пишет оперетку «Онегин наизнанку», — писал Чехову М. Р. Семашко 23 декабря 1893 г. (письмо хранится в Отделе рукописей Гос. б-ки СССР им. Ленина).
14 Чехов. «Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 151.
15 Опера «Евгений Онегин», законченная в 1878 г., шла в Московском Большом театре лишь с 1881 г.
16 М. П. Чехов. «Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 131—132.
17
18 Письмо А. С. Киселеву от 5 июля 1896 г.
19
20 Письмо Ал. П. Чехову от 24 марта 1888 г.
21 М. П. Чехов«Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 136—137.
22 И. Л. Леонтьев-Щеглов. «Из воспоминаний об А. П. Чехове». Ежемес. прил. к журн. «Нива», 1905, № 6, стр. 238 и 240.
23 М. П. Чехов«Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 156.
24 Письмо брату И. П. Чехову от 8—9 мая 1888 г.
25 Письмо А. Н. Плещееву от 25 октября 1888 г.
26 М. П. Чехов. «Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 154.
27
28 Письма брату И. П. Чехову от 10 мая 1888 г. и И. Л. Леонтьеву-Щеглову в тот же день.
29 Письмо А. С. Лазареву-Грузинскому от 26 июня 1888 г.
30 Письмо А. Н. Плещееву от 28 июня 1888 г.
31 Е. М. . «В стране минувшего», стр. 70. Центр. гос. лит. архив.
32 Итальянский оперный композитор Гаэтано Брага (1829—1907).
33
34 Письмо А. С. Суворину от 5 марта 1889 г.
35
36 Письмо сестре М. П. Чеховой от 25 марта 1891 г.
37 Письмо А. С. Суворину от 18 октября 1892 г.
38 Письмо Л. А. Авиловой от 1 марта 1893 г.
39 Письма А. С. Суворину от 7 августа 1893 г. и 2 января 1894 г.
40 Чехов. «Вокруг Чехова». Указ изд., стр. 225—226.
41 И. Н. Потапенко. «Несколько лет с А. П. Чеховым». Указ. изд., стр. 514.
42
43 Письмо М. Е. Чехову от 18 января 1887 г.
44 М. П. Чехов. «Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 33—34.
45 М. П. . «Мои воспоминания». Указ. изд., стр. 17.
46 Т. Л. Щепкина-Куперник«Дни моей жизни». М., 1928, стр. 312.
47 Щепкина-Куперник. «А. Чехов в воспоминаниях современников». Сборник. М., 1947, стр. 230.
48 Т. Л. Щепкина-Куперник«Театр в моей жизни». Указ. изд., стр. 310.
49 Письмо Е. Я. Чеховой от 23 января 1899 г.
50 Письмо М. П. Чеховой от 16 июня 1904 г.
51 На мой вопрос о том, что играли при Чехове, сестра писателя М. П. Чехова любезно сообщила (выражаю ей глубокую благодарность): «Брат Николай Павлович играл (назову то, что помню) рапсодию Листа и много шопеновских мазурок и вальсов. Владиславлев, кроме «Хуторочка», пел бывшие тогда в моде романсы Глинки. Ефремова обычно играла бетховенские сонаты и аккомпанировала солистам. Не помню, какие вещи играли Семашко и Линтварев, помню только одного автора — Грига...»
52 Письмо А. С. Суворину от 18 октября 1888 г.
53
54 Письмо А. С. Суворину от 27 ноября 1889 г.
55 Письмо М. О. Меньшикову от 2 октября 1899 г.
56 Письмо В. Г. Короленко от 9 января 1888 г.
57 Письмо брату Ал. П. Чехову от 21 июня 1887 г.
58
59 Письмо В. М. Соболевскому от 20 ноября 1897 г.
60 Письмо А. М. Пешкову (М. Горькому) от 3 января 1899 г.
61 А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. 4, стр. 294—295.
62 Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. 8, стр. 497—498.
63 А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. 8, стр. 502.
64 М. И. . «Жизнь П. И. Чайковского», т. III, 1902, стр. 326.
65 Письмо Е. М. Линтваревой от начала января 1889 г.
66 Письма Ю. П. Шпажинской от 9 января и 2 июня 1889 г.
67 Письма П. И. Чайковского и М. И. Чайковского к Чехову хранятся в Отделе рукописей Гос. б-ки СССР им. Ленина.
68 Кашкин. «Воспоминания о П. И. Чайковском». М. 1896, стр. 138—139.
69 М. И. Чайковский«Жизнь П. И. Чайковского», т. III, 1902, стр. 326.
Позднее Модест Чайковский писал Чехову, прося прислать ему для снятия копий письма Петра Ильича, так как он к этому времени довел свою биографию брата до начала знакомства Чайковского с Чеховым. (Письмо Чехову от 1 октября 1901 г.: «В Риме Вы мне обещали прислать...»). По получении нужных ему писем, Модест Чайковский писал Чехову: «Благодарю Вас за письма. Сожалею только о том, что среди них интереснейшего для меня, первого, которое П. И. написал Вам, еще лично не зная Вас, — нет». (Письмо Чехову от 11 ноября 1901 г.). В своей «Жизни П. И. Чайковского» Модест Ильич говорит о первом письме брата Чехову: «... к несчастью, не сохранившееся» (М. И. Чайковский. «Жизнь П. И. Чайковского», т. III, 1902, стр. 326).
70 Письмо П. И. Чайковскому от 12 октября 1889 г.
71 Чехов«Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 135.
72 Приятели Чехова: М. Р. Семашко, А. И. Иваненко и брат Чехова — Иван.
73 Письмо П. И. Чайковскому от 14 октября 1889 г. Странно, что при изложении эпизода с фотопортретом Чайковского М. П. Чехов в своей книге «Вокруг Чехова» допустил ряд утверждений, не согласных с документальными данными.
О посещении Чайковского тут говорится: «Он пришел к нам запросто, посидел, достал из бокового кармана свою фотографию, на которой была уже заготовлена надпись... и преподнес ее брату Антону. Затем они разговаривали о музыке и о литературе... Брат Антон ответил ему на его фотографию посвящением ему своей второй книжки «Хмурые люди» (М. П. Чехов«Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 135). Как мы видели, последовательность фактов и некоторые обстоятельства были иные.
Ту же неточность относительно подарка Чехову фотопортрета Чайковского находим в составленном М. П. Чеховой и М. П. Чеховым «мемуарном каталоге-путеводителе» — «Дом-музей А. П. Чехова в Ялте» (переиздание 1950 г., стр. 34).
74 Письмо А. С. Суворину от 15 октября 1889 г.
75 М. П. Чехов. «Вокруг Чехова». Указ. изд., стр. 135.
76
77 Там же.
78 Во время своей первой встречи с Чеховым Чайковский завершал работу над балетом «Спящая красавица», а ближайшей его оперой была «Пиковая дама» (1890).
79 Письмо М. И. Чайковскому от 16 октября 1889 г.
80 Письмо Чехова М. И. Чайковскому от 16 марта 1890 г.
81
82 Письмо Г. М. Чехову от 29 декабря 1890 г.
83 Письмо П. И. Чайковскому от 18 октября 1891 г.
84 Письмо М. Р. Семашко А. П. Чехову от 26 марта 1890 г. Отд. рукописей Гос. б-ки СССР им. Ленина.
85 Письмо впервые появилось в печати в книге М. И. Чайковского «Жизнь П. И. Чайковского» (т. III, 1902, стр. 326—328), с неверной датой: 24 октября 1889 г. Вторично напечатано с правильной датировкой — 23 окт[ября 1891 г.] — в сборнике «Слово», книга 2-я, М. 1914, стр. 219—221. Мы исправляем по рукописи ошибки в тексте, допущенные при публикации письма.
86 «может быть, благодаря своей хорошей технике, старательности и любви к делу, хорошим оркестровым музыкантом» (письмо Чехову от 23 октября 1891 г.).
87 См. открытое письмо М. Р. Семашко Чехову от 23 декабря 1892 г. Отд. рукописей Гос. б-ки СССР им. Ленина.
88 «поклон и привет Петру Ильичу» (16 апреля 1890 г.).
89 Телеграмма М. И. Чайковскому от 27 октября 1893 г. (Полное собрание сочинений и писем Чехова. Указ. изд.).
90 И. Н. . «Несколько лет с А. П. Чеховым». Указ. изд., стр. 514.
91 Т. Л. Щепкина-Куперник. «О Чехове» — «А. Чехов в воспоминаниях современников». Сборник. М. 1947, стр. 230.
92
93 Письмо А. С. Суворину от 15 октября 1889 г.
94 Письмо ему же от 7 ноября 1888 г.
95 «Из воспоминаний об А. П. Чехове в Художественном театре». Собрал Л. А. Сулержицкий. Альманах «Шиповник». Спб. 1914, кн. 23, стр. 194.
96 «Из воспоминаний об А. П. Чехове». Ежемес. прил. к журн. «Нива». 1905, № 6, стр. 257.
97
98 «Артист», М. 1894, № 36, апрель, стр. 248.
99 Б. Доброхотов. «Оперные замыслы С. В. Рахманинова» — «С. В. Рахманинов». Сборник статей и материалов. Под ред. Т. Э. Цытович (Труды Гос. центр. музея музыкальной культуры, т. I), М. Музгиз. 1947, стр. 105.
100 «Советская музыка», сб. 4, 1945, стр. 128.
101 Отд. рукописей Гос. б-ки СССР им. Ленина.
102 Там же.