Дик Г.: Чехов в немецкой литературе и критике

ЧЕХОВ В НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И КРИТИКЕ

Обзор Герхардта Дика (Германия)

Перевод А. Л. Безыменской

ЧЕХОВ В НЕМЕЦКИХ ИЗДАНИЯХ И КРИТИКЕ
(1890—1945)

Рассказы Чехова стали известны в Германии относительно рано. Уже в 1890 г. в лейпцигском издательстве "Карл Райснер" вышел сборник под названием "Русские люди". В следующем году тот же переводчик Чехова Иоханнес Трейман выпустил другой сборник, "В сумерках", в издательстве "Реклам", в серии "Универсальбиблиотек" под № 2846. Сюда вошли рассказы из двух чеховских сборников — "Пестрые рассказы" и "В сумерках".

Первое издание Чехова, сборник "Русские люди", переводчик снабдил предисловием. О характере оценок Треймана свидетельствует такое его утверждение: "В то время как современные русские писатели в большей или меньшей степени страдают пессимизмом, Чехова это не коснулось. Его мировосприятие исполнено гуманизма и мощной радости жизни". Эта оценка тем примечательнее, что переводчик выбирал не столько легкие ранние юморески, сколько рассказы трагического звучания. Сами переводы довольно тяжеловесны и неуклюжи. Выбор немецкого названия, "Русские люди", — не самая большая удача.

Благодаря этим первым переводам Чехова на него обратил внимание немецкий критик, писатель и историк литературы Карл Буссе¹ и напечатал о нем пространную статью в журнале "Ди гегенварт"². Примечательно, что критик столь рано и так уверенно смог оценить значение Чехова и поставить его в один ряд с такими писателями, как Тургенев, Толстой, Достоевский. Он называет Чехова натуралистом в том смысле, что писатель изображает обыденную жизнь обыкновенных людей, которых можно повсюду встретить и сразу же узнать.

По первым произведениям Чехова Буссе смог точно уловить неподражаемую способность автора пластично, рельефно создавать законченные сюжеты произведений даже из самых незначительных событий: "Ни у какого другого писателя мы больше не увидим как на наших глазах, к удивлению, из ничего возникает нечто, а именно сразу маленькое законченное произведение искусства. Все, что он замечает, даже самое крохотное, достаточно, чтобы он создал восхитительный набросок".

Однако резонанс от появления произведений Чехова на немецком книжном рынке был незначителен. Только примерно с 1897 г. писатель начинает завоевывать немецкого читателя. В этом году Чехов впервые появляется на страницах мюнхенского еженедельника "Симплициссимус". Главный редактор журнала, Корфиц Хольм, в том же году выпустил первый перевод на немецкий язык рассказа Чехова "Дуэль". В 1896 г., когда еженедельник начал выходить, там был представлен Мопассан, а не Чехов. Но уже в следующем году журнал напечатал 7 рассказов русского писателя. Первым из этой серии был маленький рассказ, напечатанный в № 1 еженедельника от 3 апреля 1897 г. — "В суде". Годом раньше рассказы Чехова напечатал издаваемый в Берлине журнал "Магацин фюр литератур", особенно пристально следящий за развитием иностранных литератур.

АНТОН ЧЕХОВ. ЕГО ЖИЗНЬ В КАРТИНАХ
Обложка

Подготовка П. Урбана
Лейпциг, 1987

"Русский флирт", куда вошли рассказы "Ариадна", "Попрыгунья", "Припадок", "Володя большой и Володя маленький" и перевод рассказа "Моя жизнь" под странным названием "Путь к безумию". Это — начало истории многочисленных переводов Чехова, которая не прерывалась до 1905 г.

После того, как в конце 1890-х годов переводы Чехова неоднократно появлялись в немецких журналах и на книжном рынке, им заинтересовалась и литературная критика. Литературный журнал "Литераришес эхо", основанный в 1898/99 гг. в Берлине, в первый же год издания опубликовал статью некоего барона фон Энгельгардта под многозначительным заголовком "Русский Мопассан". Так определился ярлык, долгое время сохранявший свою прочность. В этой статье Чехова называют новеллистом первого ранга, не многим уступающим своему французскому маэстро Ги де Мопассану, стилю которого он якобы подражает. "Блестящее мастерство характеристики, поразительная ясность, безоговорочное и грубовато-разоблачающее стремление к правде характеризует обоих авторов. Но гениальный француз, без сомнения, превосходит русского в плодотворности фантазии и творческой силе"³.

К этому моменту волна влияния русской литературы в Германии, связанная в 1880-е годы с популярностью Толстого, Достоевского и Тургенева, пошла на спад.

Новый подъем интереса к русской литературе вызвали Чехов и Горький. Мы неоднократно встретимся с тем, что обоих писателей, изображающих "будничных людей", воспринимали как бы в единстве.

Так, журнал "Ди гегенварт" напечатал статью Й. Нордена, в которой общность обоих русских писателей выражена уже в заголовке⁴. Однако Норден подчеркивает: эти писатели оба изображают в своих произведениях пасмурные картины современной действительности, над большинством из творений Чехова можно сделать уничтожающую надпись из Дантова "Ада" "Lasciate ogni speranza", а творчество Горького как бы говорит нам: "Сегодня ты будешь со мною в раю"⁵.

В начале нового столетия издания Чехова идут бурным потоком. Если в 1900 г. вышел только один-единственный перевод, то в 1901 г. таких изданий было уже 9, причем два из них — многотомники. В 1902 г. мы насчитываем 14 переводов Чехова, причем большинство из них приходится на пьесы, которые переводят сразу несколько переводчиков. Заметим, что между Россией и Германией не существовало никаких соглашений касательно авторских прав. Таким образом двери были распахнуты для любых переводов.

В 1901 г. начало выходить первое многотомное издание Чехова, хотя слышались и голоса сомневавшихся в необходимости подобного издания⁶. Это — работа издательства "Ойген Дидерихс", г. Лейпциг (позже г. Йена). Здесь представлены переводы Владимира Чумикова: большей частью — коротенькие, безобидные ранние рассказы, в которых, однако, можно уловить и серьезные ноты. Первые два тома 5-томного "Избранного" Чехова содержат преимущественно эти маленькие истории, хотя и здесь изредка попадаются более длинные рассказы: "Каштанка", "Шведская спичка" и "Гусев". В 3-м томе впервые опубликованы "Чайка", "Три сестры", "Дядя Ваня". Значительное издательское предприятие тотчас всколыхнуло других переводчиков. В двух последних томах мы среди прочего встретим рассказы с глубокой социальной тематикой: "Мужики", "Палата № 6", "В овраге". Но критика ориентировалась не на эти выдающиеся произведения, а оценила Чехова прежде всего как мастера малых форм⁷.

Как неизбежную "нагрузку" принимали в расчет мрачное настроение и "чуждый, горький привкус" некоторых рассказов, пока мещанское эстетическое сознание не было потрясено "ужасающим потоком грязи и мерзости"⁸.

Артур Лутер, отличный знаток русской литературы, едва поверил, что маленькие истории первого тома, выпущенного издательством "Дидерихс", написаны тем же автором, что и рассказ "Моя жизнь", изданный под названием "Никчемный человек"⁹. Один из критиков назвал Чехова на основании первых двух томов "самым французским писателем России"¹⁰, не отказывая ему при этом в самоценности.

Существовали даже журналы, в которых обсуждались произведения русской литературы, еще не переведенные на немецкий язык. Так, в 1902 г. весьма уважаемый журнал, посвященный вопросам естествознания, опубликовал рецензию на "Остров Сахалин" Чехова. Книга вышла в том же году на русском языке в издательстве А. Ф. Маркса в Петербурге¹¹. В рецензии подчеркивалось, что стиль чеховских очерков выгодно отличается от манеры сенсационных путевых заметок англичан и американцев. Отмечалось, что книга содержит богатые сведения о географии, климате и этнографии острова. В конце рецензии высказывалось сожаление, что книга не переведена на западноевропейские языки. (Первый перевод на немецкий вышел спустя почти 30 лет, хотя едва ли кто-нибудь его заметил в то время).

Стоит упомянуть также "Избранные сочинения", опубликованные издательством "Гнаденфельд и Вёпке" в Лейпциге в 2-х томах. Здесь мы встретим сочинения более серьезного характера, в том числе такие шедевры, как "Черный монах", "Скрипка Ротшильда" и "Палата № 6" (названная в переводе "Богоугодное заведение"). Переводчица Клара Бергер предпослала двухтомнику вступление, в котором она хвалит писателя за реалистическое изображение народных типов и за искусство углубленного психологического анализа. Поверхностному читателю ясный и суровый стиль Чехова может показаться холодным, но нужно уметь сердцем читать между строк, для того, чтобы "причаститься тем бесконечным импульсам для сердца и души, которые от него исходят"¹².

Наибольшим успехом в это время пользовалась повесть Чехова "Дуэль". До 1904 г. она издавалась не менее пяти раз, причем друг с другом соревновались четыре разных переводчика.

После того как в конце 80-х годов Чехов опубликовал свои серьезные рассказы, где юмор казалось бы отступает, к писателю все более прочно пристает ярлык "пессимиста". Так, например, Энгельгардт в уже упомянутой статье 1898 г. пишет: "Чехов рисует здесь только мрачные стороны жизни. Он в известном смысле звенит цепями, которые в большей или меньшей степени носит каждый из нас. Он рисует жизнь как серый, пасмурный день в пустынной, покрытой снегом тундре". Энгельгарт вынужден признать, что печальные образы писателя являются не чем иным, как реалистическим изображением тех подавляющих общественных условий, которые царили в то время на его родине. "Так же, как зеркало дает точный облик стоящего перед ним, так и неподкупное стремление к правде великого русского рассказчика не могло найти и воссоздать на почве прогнившего, трухлявого и во всех смыслах разложившегося общества образы идеальные. Пессимизм создается не писателем, а обстоятельствами; в них и кроются его истоки"¹³.

Не вызывает возражений образ Чехова, который дал бромбергский руководитель семинара в докладе, произнесенном в 1905 г. и год спустя опубликованном. Левенталь пишет о Чехове как о великодушном человеке с горячим сердцем и особо подчеркивает его честность и отвращение к любого рода позерству и фразерству¹⁴.

Левенталь оспаривает мнимый пессимизм Чехова, указывая на веру писателя в светлое будущее: "О Чехове часто кричали как о самом страшном пессимисте, потому что он во многих своих произведениях изображает слабости и ошибки русских в мрачных тонах, не противопоставляя им светлые образы. Но Чехов безусловно не является таким законченным пессимистом. В самых разных его произведениях наиболее симпатичные и высоко моральные персонажи высказывают слова надежды, которые мы можем воспринимать как его собственное вероисповедание"¹⁵.

К сожалению, все еще господствовал односторонний образ пессимистичного, меланхоличного писателя, который изображал лишь мрачные стороны русской жизни. Если и существовали критики, приписывавшие увиденные Чеховым беды "слабостям народного характера"¹⁶, то находились и такие, которые смогли установить верные взаимосвязи: "Все творчество Чехова неразрывно связано с современными общественными и духовными процессами в России, из которых он в изобилии черпал разнообразнейшие, но всегда типичные характеры"¹⁷. Аналогично высказался переводчик Аугуст Шольц, который уже отдавал должное теме труда в произведениях Чехова: "Терпеть, работать" — это и есть лозунг, оставленный Чеховым русской интеллигенции, столь ясно звучащий в его драмах"¹⁸.

Примерно с 1905 г. интерес к Чехову в Германии ослабевает. Это касается не только самого писателя, но и русской литературы в целом. Так проявился один из результатов поражения первой русской революции, повлекшей за собой реакцию и в области культуры, оттеснивший писателей-реалистов на задний план. Так или иначе, примечательно высказывание критика Пауля Бархана, напечатанное в немецкоязычной газете "Санкт-Петерсбургер цайтунг" в 1909 г.: «Издательство "Дидерихс", Йена, прервало публикацию "Собрания сочинений" Чехова ввиду абсолютного равнодушия немецкой публики к этому писателю, лучшему русскому писателю последней литературной эпохи. Целый ряд крупных и менее значительных издательств выпустил отдельные произведения Толстого, Достоевского, Чехова, Короленко, Горького, Андреева. Этим книжкам выпала безрадостная участь "случайных покупок" за 18, 28, 38 пфеннигов во второразрядных магазинах"¹⁹.

Немецкая общественность почти "не заметила" 10-летие со дня смерти Чехова, хотя в этот памятный день, в июле 1914 г. в Баденвейлере был установлен бюст на его могиле. Напряженная политическая ситуация непосредственно перед началом первой мировой войны направляла внимание общественности в другие русла. К тому же, как уже было сказано выше, интерес к русской литературе за последние годы сильно угас. Зато на Чехова стали обращать внимание немецкие социалисты. Ранее их печатные органы проявляли сдержанное отношение к этому писателю; хотя уже в 1901 г. "Нойе цайт", еженедельник социал-демократов, напечатал критический разбор об одном переводе Чехова²⁰.

К 10-летию со дня смерти писателя "Нойе цайт" помещает статью Иды Аксельрод. В центре — анализ драм Чехова. Они, по мнению автора, четко выражают мировоззрение писателя. Меланхолическое настроение и глубокая тоска этих драм понимаются не как выражение пессимистического мировоззрения, а как приговор старому образу жизни русского дворянства. Положительные персонажи пьес отдают себе отчет в том, что труд — единственный путь к спасению. "Если в 80-е годы перед героями Чехова, как сфинкс, возникал вопрос о неизлечимости тоски и бессмысленности бытия, то теперь они увидели в труде единственно возможный путь к спасению"²¹. Чехова признали "первостепенным писателем-оптимистом", поэтому-то он и кажется социалистам столь значительным. Раньше его заслонял от них Горький, который решительно провозглашал социалистический путь выхода из всеобщей нищеты, в то время как Чехов, казалось социалистам, не разделяет никаких определенных идей, а, в лучшем случае, выступает как бы в роли регистратора умирающего мира.

Конец первой мировой войны — начало нового периода влияния русской литературы в Германии. Столь долго сдерживаемая иностранная литература мощной волной захлестнула Германию. Не было недостатка в жалобах реакционных журналистов на засилие "иностранщины на книжном рынке"²². Немалая доля приходилась на русскую литературу, в том числе и на Антона Чехова. С 1918 по 1920 г. в Германии вышло 10 изданий его произведений.

Среди изданий мы встретим 5-томное собрание прозы Чехова, вышедшее в 1919/20 гг. в мюнхенском издательстве "Мусарион". Этот пятитомник, составленный заслуженным переводчиком русской литературы Александром Элиасбергом, обращает на себя внимание и потому, что здесь преимущественно собраны серьезные рассказы с глубоким идейным содержанием. Если в первый том вошли "Скучная история" и "Дуэль", а второй том даже озаглавлен "История в сером", то "Веселые истории" занимают последнее место и помещены в 5-м томе. Элиасберг указывает в своей "Истории литературы", что нельзя видеть в Чехове прежде всего юмориста²³. К сожалению, в этом издании нет предисловия.

В "Истории литературы" Элиасберг весьма высоко оценивает Чехова. Так, книгу "Остров Сахалин" он называет "самыми совершенными путевыми заметками в мировой литературе" (с. 126). А "Даму с собачкой" — "одной из самых прекрасных и печальных новелл о любви в мировой литературе" (с. 129). Автор считает Чехова абсолютно оригинальным писателем, сравнения с Мопассаном и датчанином Германом Бантом он категорически отвергает. Элиасберг тоже смог распознать за мрачностью Чехова надежду на лучшее будущее, а посему он возражает против ярлыка "пессимист": "Он был один из самых нетребовательных оптимистов, которые когда-либо жили на земле"²⁴.

Другие издательства послевоенного времени больше делали упор на юморески, о чем свидетельствуют названия сборников: "... И другие юморески", "Юморески и сатиры", "Тридцать смешных рассказов" и т. д. Только в 1926 г. появится сборник, составленный Артуром Лутером, содержащий лучшие произведения Чехова, среди них такие шедевры, как "Палата № 6", "Человек в футляре" и "Невеста"²⁵. Последний рассказ впервые вошел в сборник, после того, как в 1923 г. его опубликовали в журнале²⁶. Рассказы "Человек в футляре" и "Пари" Лутер впервые опубликовал на немецком языке в этом сборнике. К этому сборнику, который был вторично издан в 1934 г., Лутер написал пространное вступление, в основном совпадающее с его же "Историей литературы".

НОВЕЛЛЫ АНТОНА ЧЕХОВА
Книга из библиотеки Метерлинка

В "Истории литературы" Лутер причисляет Чехова к "пессимистам", а в главе "Вершина пессимизма" имя Чехова стоит рядом... с Федором Сологубом.

Вместе с тем нельзя не согласиться с Лутером, когда он утверждает, что основной чертой Чехова была не ненависть, а любовь. "Только любящее сердце могло создать такие восхитительные рассказы о детях, создавать такие нежные образы женщин, так глубоко чувствовать природу"²⁷— Лутер, как видим не обошелся без парадокса. И все же Лутер ломает старое представление о Чехове как о холодном, объективном натуралисте, лишенном определенных убеждений и человеческого тепла. Однако точно почувствовавший человечность Чехова, Лутер не увидел, что в первую очередь она проистекает из социального сострадания, характерной черты русской литературы. Более того, он не захотел это увидеть, иначе как нам понимать его замечание, что Чехов "не дает своим персонажам обсуждать социальные вопросы?"²⁸. Ведь в новеллах Чехова вновь и вновь дискутируются именно социальные вопросы, стоит вспомнить хотя бы диалоги в "Палате № 6", "Случае из практики", "Моей жизни", "Доме с мезонином". Правда, Лутер не включил эти рассказы в свой сборник, за исключением "Палаты № 6".

Большее внимание заслужило издание Чехова в издательстве "Зольней" в 1926 г. Туда вошли наряду с "Черным монахом", первые немецкоязычные переводы рассказов "Жена" и "Три года"²⁹. Критики опять нашли повод назвать автора меланхоличным пессимистом.

Немецкая общественность не прошла мимо 25-летия со дня смерти Чехова. В июле 1929 г. разные газеты и журналы помещают материалы памяти писателя. Его образ, складывающийся из различных публикаций, весьма разнороден. Так, в одной статье говорится, что Чехов устарел, жизнь продолжается и события последних 25 лет увели нас далеко от тематики драматурга Чехова. "Где цвел когда-то вишневый сад, сегодня дымят фабричные трубы". И все-таки чеховские люди живут и сегодня, и не только в городах и селах России, нет, по всей Европе"³⁰.

В то время как большинство критиков выносило свои оценки, опираясь на лучшее или худшее знание немецкоязычных переводов Чехова, Карл Нётцель был знаком и с новейшими работами советских исследователей. Он выступил против распространенного клише, будто бы Чехов был слабовольным человеком. Напротив, Чехов был активным деятелем "не только как врач, а как неутомимый создатель больниц, школ и других благотворительных учреждений в русской провинции"³¹. Хотя автор это и признает, но он не понимает веры Чехова в науку и прогресс, сожалеет о ней, считая, что писателю не хватало религии, а потому "от него остались сокрыты последние глубины русского человека".

В 1933 г. вышло специальное исследование о Чехове, написанное бывшим жителем Иркутска, работавшим тогда в Вене профессором Гансом Гальма³². Книга посвящена исключительно проблемам формы как в произведениях самого Чехова, так и тех писателей, которых автор считает его предшественниками в области короткого рассказа, прежде всего По и Мопассана.

Основная часть работы посвящена рассмотрению мотивов и элементов формы в творчестве Чехова, которые изучаются в тесной связи с западноевропейской литературой и в процессе взаимовлияния. Автор приходит к выводу, что у Чехова много общего с Мопассаном, и делает попытку показать формальные заимствования Чехова у Мопассана. Так, например, чеховский "Черный монах" прямо связывается с "Horla" Мопассана, "Анна на шее" с "Decore", а "Рассказ госпожи NN" — с "Regret". Гальм исчерпал себя в этих чисто формальных параллелях, поставив рядом с "лириком По" и "эпиком Мопассаном" "мелодраматика Чехова". На наш взгляд, такой метод литературного исследования, не принимающий во внимание идейное содержание произведений и мировоззрение писателей, ставящий форму выше содержания, не может сегодня удовлетворить.

Мы хотим еще раз обратиться к тому образу Чехова, который был создан публицистикой в период между двумя мировыми войнами. Здесь оценка Чехова в большинстве случаев зависит от отношения того или иного автора к русской литературе вообще. Так, "Путеводитель по литературе" Юлиуса Харта³³, который в предисловии заявляет, что хочет разъяснить "наиважнейшие эпохи мировой литературы, имена и произведения самых значительных поэтов и писателей, которые должен знать каждый претендующий на образованность", упоминает русскую литературу в самом конце, в рубрике "Славянские и малые литературы Европы". Из русских и украинских писателей упоминаются лишь немногие. Среди них Кольцов, Салтыков и Шевченко, в то же время о Чехове умалчивается.

"История литературы" Майера Виглера³⁴ упоминает Чехова только в двух местах в связи с развитием в мировой литературе жанра короткого рассказа, не исследуя подробно творчество русского мастера. Эгон Фридель в своей книге "История культуры"³⁵, правда, упоминает имена Толстого, Достоевского, Тургенева, Лермонтова, Гончарова и Горького, но зато совсем не пишет о Чехове. Поэт Клабунд в своей "Истории мировой литературы"³⁶, называет Чехова "сатириком русской мелкомещанской и мелкокрестьянской судьбы" (с. 106). "Рассказы Чехова как бы окутаны в серый цвет, и на них лежит тень смерти. Провинция, которую он описывает в своих рассказах, действительно-таки провинция, грязная и опустившаяся".

АНТОН ЧЕХОВ. ДРАМА НА ОХОТЕ
Берлин, 1957
Обложка

В "Истории литературы" Шустер и Визер³⁷ "Европейский кризис и русская литература" под рубрикой "Пессимизм" вместе с Гаршиным и Глебом Успенским. "Пессимизм" Чехова в результате исследования понимается теперь не как бегство от жизни, а как мужественная, серьезная позиция, в которой скрыта "тоска по свету и радости". Писатель исполнен глубокой тоски по лучшим формам жизни; он зрелый объективный наблюдатель и участник жизни своего времени, изображающий людей и время строго, по-деловому, средствами "психологического натурализма". В общем и целом это довольно позитивная оценка Чехова, которая находится вполне на уровне знаний и методов исследования того времени.

Во времена гитлеровской диктатуры, казалось, было бы естественным забыть

АНТОН ЧЕХОВ. ДРАМА НА ОХОТЕ
Цюрих, 1985
Обложка

"Сахалина"³⁸, на который никто не обратил внимания. Потом Артур Лутер в 1934 г. переиздал свой сборник. Вокруг Чехова воцарилась тишина. В 1938 г. появляется еще одно издание Чехова "Кипенхойер"³⁹ (составление и комментарий Лео Борхарда). Сюда входят преимущественно ранние юмористические рассказы. В предисловии переводчик Борхард отдает должное Чехову как человеку и как художнику; он называет писателя "связующим звеном двух периодов русской литературы на пороге нового времени". Подобно Элиасбергу и Лутеру, Борхард отвергает сравнение с Мопассаном. Грубоватость Мопассана и деликатность Чехова, по его мнению, делают их противоположными полюсами. Автор оказался на высоте современных знаний, составляя биографию Чехова. Борхард высоко ценит стиль Чехова, его "языковой импрессионизм", который переводчик с переменным успехом старается сохранить в немецком варианте. Самой распространенной оценкой Чехова в конце предсоциалистической эры в Германии можно считать рубрику, посвященную писателю в "Большом Брокгаузе" 1928—1934 гг.: "Он <Чехов> писал (с 1880 г.) юмористические наброски для сатирических газет, потом короткие истории, в которых вскоре юмор сменился глубоким отчаянием. С большим искусством Чехов смог создать скупыми штрихами живые образы из жизни провинциалов, крестьян, мелких чиновников, попов и мещан. Современность у него всегда была серее серого, но он никогда не терял веру в лучшую жизнь в далеком будущем"⁴⁰.

ПРОЗА ЧЕХОВА В ГДР. ИССЛЕДОВАНИЯ И КРИТИКА
(1945—1984)

были переиздания сборников, вышедших до 1933 г. В серии "Универсальбиблиотек" издательства "Реклам" появилось четырехтомное "Собрание юмористических и сатирических рассказов".

Значительный вклад в дело распространения прозаических произведений Чехова принадлежит известному немецкому слависту Рейнхольду Траутману — ученому, сохранившему и развивавшему лучшие традиции немецкой славистики. В 1947 г. в лейпцигском издательстве "Дидерихс" он выпустил сборник "Лучшие рассказы Чехова", которые он сам перевел на немецкий язык. В 1950 г. за этим сборником последовал другой, под заголовком "Новые рассказы Чехова"⁴¹.

Траутман пишет: "Литературный портрет Чехова, нарисованный в Германии несколько десятилетий назад, сейчас уже потускнел и побледнел: его должен заменить другой, более достоверный"⁴².

В работе, написанной в 1946 г. и опубликованной в 1948 г. вместе с исследованием творчества Тургенева⁴³, Траутман попытался набросать в общих чертах новый портрет Чехова.

человеческой культуры.

Как и многие другие, Траутман пишет о том, как врачебная деятельность Чехова сказалась на его творчестве. "Среди всех значительных русских писателей его творческая манера наиболее напоминает манеру настоящего ученого"⁴⁴.

Траутман подробно разбирает идейное содержание рассказов Чехова. На целом ряде примеров он показывает, как Чехов художественно воссоздает противоречия и несуразности общественного устройства, что обычно выпадало из поля зрения других критиков. Траутман больше не идентифицирует Чехова с некоторыми героями его драм и их шаткими надеждами на прекрасную жизнь в далеком будущем. Ученый трактует разрыв писателя с Сувориным как "сознательный поворот влево", так как "он пришел к ясному пониманию того, что жизнь надо как-то изменять"⁴⁵.

Траутман приводит высказывание Станиславского, что Чехов был самым большим оптимистом, которого он когда-либо встречал. Однако исследователь считает вопрос о том, пессимист ли Чехов или оптимист, второстепенным. А тот факт, что персонажи Чехова были "людьми мрачными", рассматривается им как "противопоставление художественно и этически чуткой личности творца моральному, духовному, будничному болоту действительности"⁴⁶.

Новый взгляд на Чехова мы не раз встретим в журнальных статьях тех лет. К примеру, в журнале "Общества изучения культуры Советского Союза" Адриан Дитрих опубликовал статью в русле социологического направления и исследований Траутмана, в которой Чехов рассматривается как критик своего времени⁴⁷"Вельтбюне" напечатал статью "Чехов — человек неподкупной совести". Автор статьи особенно подробно анализирует мало известный немецкому читателю "Остров Сахалин".

В 1949 г. берлинское издательство "Рюттен и Лёнинг" начало публикацию "Собрания сочинений" Чехова в переводах Йоханнеса фон Гюнтера. Первоначально издание вышло в шести томах (1-й том "Юмористические рассказы", 2-й и 3-й — "Рассказы", 4—5-й — "Малые романы", 6-й — "Драмы"). В 1958 г. серию дополнил том "Писем", составленный Г. Диком, куда вошли 190 писем Чехова — первая немецкоязычная публикация его писем. В 1960 г. добавился 8-й том — "Остров Сахалин". Это произведение Чехова практически впервые предстало перед немецкими читателями, так как публикация 1931 г. была неполной и прошла малозамеченной.

Из сборников произведений Чехова, вышедших в 1950-е годы, упомянем сборник рассказов издательства "Эрих Рют" в городе Эйзенахе, содержащий кроме "Степи" еще и "Остров Сахалин"⁴⁸. Сборник сопровожден послесловием переводчика Корнелиуса Бергмана, где дается общественно-политическая оценка творчества Чехова: "Он безжалостно разоблачил эту жизнь, эту плесень, и ответственность за них возложил на себя и на каждого из нас"⁴⁹.

Тем временем в ГДР появилась биография Чехова, написанная В. В. Ермиловым⁵⁰⁵¹ познакомили нас с концепцией Ермилова еще до издания монографии на немецком языке, так что она повлияла на оценку образа Чехова еще ранее. Так, в последующие годы в ГДР появились исследования, трактующие творческий путь писателя в повышенно оптимистическом духе. Такая переоценка образа Чехова проявилась уже в заголовках работ о писателе: "Чехов в новом свете"⁵², "За новые представления о Чехове"⁵³, "Чехов-оптимист"⁵⁴ и др.

"Рюттен и Лёнинг" поддержало точку зрения Ермилова. Его работы многократно цитируются. "В темные времена Чехов стал провозвестником дней грядущих", — пишет Кукхоф. И продолжает: "Его творчество явилось зерном будущего. В бесчисленных людских сердцах он посеял стремление преодолеть недостойное, разрушающее человека старое и помог в борьбе за новое, прекрасное и счастливое будущее, за окончательную победу правды"⁵⁵.

Несколько статей посвящено 90-летию Чехова, отмечавшемуся 29 января 1950 г. Но уже 50-летие со дня смерти писателя в 1954 г. вызвало более широкий отклик. Помимо журнальных статей, которые в большинстве своем пропагандировали новые представления о Чехове, появились и другие публикации. Например, брошюра Петера Фишера для драматических кружков⁵⁶. Другую брошюру написала Надежда Людвиг по инициативе Культурного союза ГДР⁵⁷, исследовательница, отдавшая много сил изучению русской и немецкой литератур.

Слависты Гудрун и Вольф Дювель в юбилейном 1954 г. выпустили в серии "Современные хрестоматии" в тюрингском издательстве "Фольксферлаг" книгу "Чехов"⁵⁸"Палата № 6", "Случай из практики" и "В овраге". Драматические произведения были представлены "Вишневым садом". Состав книги пополнили обстоятельное предисловие, хронологическая таблица, а также воспоминания Горького о Чехове.

Своей первой и, наверное, самой значительной вершины пропаганда творчества Чехова в ГДР достигла в юбилейный 1960-й год. Для подготовки чествований Чехова был образован Комитет Чехова ГДР.

Все органы печати ГДР ознаменовали юбилей статьями, некоторые напечатали рассказы Чехова. Многие театры поставили драмы и одноактные пьесы Чехова. Артисты устраивали утренники, телевидение ГДР транслировало постановку "Трех сестер" берлинского "Дойчес театер". Радиостанции передавали чтение рассказов и повестей Чехова, а также радиопостановку "Дядя Ваня". Союз культуры, "Общество дружбы ГДР — СССР" и факультеты славистики при университетах организовали бесчисленное количество докладов, чтений, самодеятельных постановок. Юбилей Чехова отмечали Дома культуры и клубы в городах и деревнях, рабочие коллективы в промышленности и сельском хозяйстве и многочисленные военные подразделения.

АНТОН ЧЕХОВ. НОВЕЛЛЫ О ЛЮБВИ
Веймар, 1917

Впервые проявило себя молодое поколение славистов-литературоведов, сложившееся после 1945 г. и сформировавшее рабочий кружок по русской литературе при Государственном Секретариате высшего и среднего образования. На конференциях молодые слависты провели концептуальную подготовку торжества. Известную роль сыграли тут результаты исследований Г. Дика о восприятии творчества Чехова в Германии, которые были изложены в диссертации "Чехов в Германии", защищенной в 1956 г. в Гумбольдском университете Берлина⁵⁹.

В связи с юбилеем оживилась и издательская деятельность. Были переизданы "Хрестоматия Чехова" Г. и В. Дювелей, несколько сборников Чехова издательства "Рюттен и Лёнинг". В издательстве "Ауфбау" вышли сборник "Лучшие рассказы Чехова", "Остров Сахалин", прокомментированный Г. Диком, и наконец, монография Вольфа Дювеля "Антон Чехов — поэт сумерек" (издательство Галле-Заале", 1961).

Интерес к творческому наследию Чехова в ГДР способствовал изданию дополненного и научно комментированного "Собрания сочинений" в новых переводах. Первое издание выходило с 1964 по 1969 год⁶⁰. Ответственные редакторы — Г. Дик и В. Дювель. Большая часть томов позднее неоднократно переиздавалась. Это издание было наиболее полным из всех немецкоязычных, издававшихся ранее; издательства ФРГ и Швейцарии купили лицензию на это "Собрание сочинений". Помимо содержательной вступительной статьи В. Дювеля, напечатанной в 1-м томе, в каждом из томов имеются комментарии и справки по истории создания отдельных произведений. В этом издании впервые опубликованы на немецком языке рассказы "Неприятность", "Огни" и "Рассказ неизвестного человека", не считая многих коротких юмористических рассказов.

— уже упомянутая брошюра В. Дювеля⁶¹. "Позиция Чехова-художника определялась эстетикой, тонким, обостренным восприятием красоты и тягой к прекрасному, — пишет автор, — которое было в тяжелых условиях русской жизни такой редкостью, что иногда надолго приводило Чехова к пессимизму и меланхолии. Однако этот эстетический момент глубоко коренился в области этической, в тоске по чистой, нравственной, а посему прекрасной жизни"⁶².

Образ Чехова контрастен: "Может быть, нас завораживает именно контрастность творчества Чехова. Ясный, острый ум — часто скепсис, иногда даже сарказм — писатель, в арсенале которого имеются самые едкие слова. И одновременно — мечтатель, мягкосердечный меланхолик, исполненный тоски, но и надежды, глубокой и непоколебимой веры в человеческое достоинство, в возможность достойной жизни"⁶³.

В 70-е годы прозаические произведения писателя издавались также в сборниках, где часто перепечатывались рассказы из "Собрания". Ученые-слависты также обратились к Чехову: в Лейпциге были защищены две диссертации, в которых анализировались различные аспекты его творчества. "Журнал славистики" напечатал не одну статью о Чехове, в частности, "Немецкое понимание чеховской интерпретации современности" Г. Дика⁶⁴ и "К проблеме соотношения содержания и формы в рассказах Чехова" В. Дювеля⁶⁵.

⁶⁶. Автор исследует вопрос: какие доминирующие принципы характерны для поздней прозы Чехова, и выбирает для этого три проблемы: 1) Система художественных образов у Чехова; 2) Композиционно-структурные принципы; 3) Языковые особенности. Она приходит к интересным выводам о технике художественной детализации, о роли и способах изображения пейзажа, об опосредованной психологической характеристике; об объемности изображаемого и т. д. Хербст считает, что важную роль играет изображение материального и культурного окружения человека, так называемой культурной среды.

В заключение стоит отметить, как характеризуют Чехова в энциклопедическом словаре "Майерс Лексикон", который можно считать мерилом всех усилий, направляемых на новое видение этого писателя. После характеристики основных этапов биографии и творчества Чехова на примере наиболее существенных его произведений в конце говорится о рассказе "Невеста": "Этот рассказ доказывает (как и его последняя пьеса, в которой писатель говорит о столь желанной разумной и прекрасной жизни), что он был оптимистом, что верил в светлое будущее. Вся его жизнь, его мировоззрение и творчество решительно опровергают буржуазную "легенду о Чехове", вследствие которой он был фаталистом, "певцом тоски и печали". В действительности Чехов был гуманистическим представителем русской демократической интеллигенции, движимым страстным поиском завершенного мировоззрения, некоей "общей идеи". Его творчество — одна из вершин критического реализма в России"⁶⁷.

Что касается исследования творчества Чехова в ГДР, то здесь стоит упомянуть диссертацию Вольфганга Грюна "А. П. Чехов и драма XX века". Автор подробно исследует источники, особенности драм Чехова, влияние их на драматургию и театр в немецкоязычном ареале, в России и в Советском Союзе, а также — с особой тщательностью — в англосаксонском ареале. Он подробно анализирует характерные особенности чеховских драм, в том числе — языковые и стилевые. Если влияние Чехова на драматургию ГДР относительно невелико, и едва заметно в ФРГ, Австрии и Швейцарии, то Чехов, как отмечает диссертант, добился широкого признания в Англии и как драматург, и как автор коротких рассказов, и оказал существенное воздействие на целый ряд писателей"⁶⁸.

ЧЕХОВ И НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

немецких авторов, в том числе произведения Лессинга, Гауптмана и Зудермана. В библиотеке писателя в Ялте можно найти "Фауста" Гете и несколько книг Гауптмана.

Последний был наиболее близок ему из немецких современников, особенно как автор драм "Одинокие" и "Михаэль Крамер", входивших в репертуар Художественного театра. "Мне нравится Гауптман, и я считаю его большим драматургом" , — писал Чехов Н. П. Кондакову в 1901 г.⁶⁹

В свою очередь, Герхард Гауптман восхищался пьесами Чехова, когда он в 1906 г. во время берлинских гастролей МХТ посмотрел "Дядю Ваню" и "Трех сестер". По воспоминаниям Станиславского, Гауптман "не стесняясь и довольно громко высказал свое мнение о Чехове и о Художественном театре⁷⁰. Гауптман посетил несколько спектаклей московских гастролеров. Его биограф Бель пишет о беседе с Гауптманом, состоявшейся в 1932 г.: «Самым его сильным театральным впечатлением были гастроли Станиславского и его МХТ, проходившие в 1906 г. в "Берлинер театер" Фердинанда Бонна. Гауптман и сейчас отчетливо помнит все подробности и нюансы чеховских спектаклей. Настолько сильно было тогда потрясение от его искусства»⁷¹.

Интересно, что не прошло и года после посещения Гауптманом спектакля "Три сестры", как состоялась премьера его комедии "Сестры из Бишхофсберга", обнаруживающей некоторые параллели с пьесой Чехова. У Гауптмана — 4 сестры, которые, осиротев после смерти отца, тоскуют в поисках смысла жизни. Образ учителя гимназии Кулыгина превращается у Гауптмана в свой антипод — учителя Наста. Обеим пьесам свойственны тесные переплетения трагических и комических мотивов. Гауптман получил от драматурга Чехова некоторые творческие импульсы, которые побудили его наконец-то завершить давно задуманную драму.

Драмами Чехова интересовался и Райнер Мария Рильке. Он перевел "Чайку" на немецкий язык и в марте 1900 г. написал Чехову письмо (по-французски), в котором он обращается к Антону Павловичу с просьбой прислать текст "Дяди Вани", так как он хочет переводить и эту пьесу⁷². К сожалению, нам неизвестна реакция Чехова на это письмо. Перевод "Чайки", выполненный Рильке, тоже пропал.

Лион Фейхтвангер также находился под впечатлением драматургического искусства Чехова. Его внимание обратил на Чехова другой русский писатель — живущий в Мюнхене Зигфрид Ашкинази. Писатели вместе перевели на немецкий "Вишневый сад". Но в переводе, вышедшем в Мюнхене в 1912 г. назван только Ашкинази.

На Лиона Фейхтвангера, по его собственным словам, последняя драма Чехова повлияла самым непосредственным образом⁷³"Американец, или Расколдованный город", опубликованной в Мюнхене в 1921 г. Действительно, параллели с драмой Чехова бросаются в глаза. Так же, как и Раневская называет "своим" заложенный-перезаложенный вишневый сад, так и Марчезе в "Американце" считает своими какие-то руины, художественно ценные, но тоже обремененные долгами. И Марчезе находит своего Лопахина в образе купца Дона Филиппо. Марчезе так же безучастно внимает его предложениям (снести руины, разделить землю, впустить туда промышленников и туристов), как Раневская — предложениям Лопахина. Дон Филиппо тоже покупает обложенное долгами имение, но если у Чехова катастрофа неизбежна (хотя для Чехова это и не "полная катастрофа"), то у Фейхтвангера возможен "happy end": из любви к дочери Марчезе Дон Филиппо не сносит руины, а реконструирует их.

АНТОН ЧЕХОВ. МУЖИКИ
Лейпциг, 1917
Обложка

Если пьесы Чехова и оказали некоторое влияние на немецкую драматургию, то этого никак нельзя сказать о его новеллистике. Здесь можно привести высказывание Арнольда Цвейга на вопрос о его отношении к Чехову, заданный 7 мая 1955 г.: "Чехов не повлиял ни на меня, ни на писателей моего поколения. Мы с жадностью читали тогда Тургенева, Гоголя, Толстого и Достоевского и с большим рвением старались постигнуть секреты их мастерства. Молодые русские писатели: Короленко, Андреев, Куприн, Горький и Чехов — были нашими сверстниками, у которых мы не учились, но с которыми мы хотели соревноваться"⁷⁴.

⁷⁵. Об этом писал и Герман Гессе, любивший русскую литературу, в том числе и Чехова, но прочитавший его позднее произведений других русских писателей:

"Когда я лучше узнал творчество Чехова, я уже давно не был восприимчив ни к каким литературным влияниям. Но тем не менее я обязан ему очень многим. С тех пор, как я его знаю, он относится к моим любимцам. Такие его шедевры, как "Палата № 6" или описание путешествия по степи мальчика Егорушки, я периодически перечитываю"⁷⁶.

ПИСЬМА ЧЕХОВА. ТОМА 1—4
Подготовка и перевод П. Урбана

Томас Манн, написавший прекрасное эссе для журнала "Новый мир", — одну из лучших работ о русском писателе, — признается, что когда в 1904 г. Чехов умер, он и не подозревал о его величии. Т. Манн предполагает, что основными причинами были скромность Чехова, равно как и тот факт, что в Германии вообще недооценивают короткие рассказы, так называемые "малые прозаические формы". Только позже он понял, что и в малой, сжатой форме может заключаться действительно эпическое содержание, превосходящее по художественной интенсивности многие большие формы⁷⁷.

В заключение Томас Манн подчеркивает свою высокую оценку русского писателя, хотя его творчество на него и не повлияло: "Мне хочется сказать, что я писал эти строки с глубокой симпатией. Это творчество меня сильно тронуло"⁷⁸.

Возможность влияния Чехова на свое творчество отрицает и баварский писатель Оскар Мария Граф. Он тоже познакомился с произведениями Чехова в зрелом возрасте, но тогда ему стало ясно, что это — великий писатель. В своем письме (1955 г.) он сообщает: "Я настолько люблю Чехова, что вновь и вновь перечитываю его рассказы и не уверен в том, не превосходит ли он пластичностью изображения, меткостью слова другого признанного мастера европейской новеллы — Ги де Мопассана. Чувство социальной справедливости, столь выраженное у Чехова, нам ближе". Граф советовал молодым писателям "читать Чехова и учиться его выразительной простоте, его откровенному страданию по социальному идеалу — стремлению сделать людей лучше — и его глубокой меланхолии, которой не чужды юмор и ирония"⁷⁹.

Молодые писатели ГДР поначалу сдержанно относились к Чехову. Для многих из них он стоял в тени Горького, который, в отличие от него, умел дать определенный ответ на социальные вопросы времени. В последние годы здесь произошли некоторые изменения, и стали слышны голоса современных писателей, которые высоко ценят Чехова. Так, Ханс Вебер в своем эссе говорит: "Великое искусство Антона Павловича Чехова в том и состоит, что мы забываем, как искусно написаны эти истории. Главный, всегда присутствующий персонаж его произведений, главный герой, которым я восхищаюсь всем сердцем за его решительность и нежность, за его острый разум и разумную снисходительность, герой, с которым я встречаюсь и в переписке, приветливый и ворчливый, утомленный и больной, но никогда не резкий и не поверхностный, — этот герой — сам Чехов...

"⁸⁰.

Писатель Клаус Хаммель тоже считает Чехова образцом для себя, наряду с другими русскими писателями: «Любить Чехова — это почти что завет для писателя. Горького, Бабеля, Паустовского можно тоже любить, но проистекает эта любовь от Чехова... Однако любить именно Чехова неудобно, иногда даже унизительно... Потому что он уже "все сказал", а обстоятельства литературного производства толкают тебя на то же самое. А хочется умудриться сказать что-то свое»⁸¹.

В своем эссе "Доктор Чехов" Ева Штритматтер признавалась: "Существование Чехова изменило мою жизнь. Я обязана Чехову бесконечно многим: даже в конечной жизни есть место бесконечному. Вот уже 25 лет я читаю его рассказы, его пьесы, его письма, его "Путешествие на Сахалин", и каждый год я читаю это по-другому, более глубоко, с большим наслаждением. В его произведениях есть что-то особенное...

В каждой жизни есть свои перемены, свои потери. Многое, что было большим, уменьшается, а кое-что с годами растет. Чехов становится все больше"⁸².

Итак, сегодня, спустя почти век после смерти Чехова, мы можем уверенно сказать, что в Германии живо творчество великого русского писателя: его рассказы переиздаются, его драмы играют на сценах театров чаще, чем когда бы то ни было, все больше людей занимаются жизнью и творчеством Чехова. Удивительная личность этого великого гуманиста и обаятельного человека притягивает каждого, кто с ней соприкоснется, — сейчас больше, чем раньше.

¹ Carl Busse (1872—1919) — автор двухтомной "Истории всемирной литературы (Bielefeld / Leipzig 1913).

² Busse C. Ein neuer russischer Dichter. Anton Tschechow // Die Gegenwart. Berlin, 1892. S. 192.

³ Der russische Maupassant // Das Literarische Echo. 1. Jg. 1989/99. S. 150.

⁴ Norden J. Anton Tschechow und Maxim Gorki // Die Gegenwart. 1901. S. 153—156.

⁵ Norden J.

⁶ Neue Deutsche Rundschau. 1901. S. 332.

⁷ Deutsche Welt. Zitiert in Band IV der Diederuchs-Ausgabe. Leipzig, 1902. S. 244.

⁸ Dorn: Neues aus der Weltliteratur // Frankfurter Zeitung. 10.1.1903.

⁹

¹⁰ Hauser O. Aus fremden Zungen. 1902. Bd. 2. S. 864.

¹¹ Mitteilungen aus Justus Perthes Geographischer Anstalt. 48. Band, Geographischer Literaturbericht für 1902. S. 200/1.

¹² Tschechow Anton. ählte Werke. Leipzig, 1901. Bd. 1.

¹³ Engelhardt A. V. Op. cit.

¹⁴ Loewenthal W. Anton Tschechow. Bromberg, 1906.

¹⁵ Op. cit. S. 30.

¹⁶ Gleichen-Rußwurm A. V. Tchechow // Die Nation. 1904. N 45.

¹⁷ Hochland. München, 1904. H. 12. S. 754.

¹⁸ Anton Tschechow und die russische Gesellschaft // Vossische Zeitung. 30.9.1904.

¹⁹ Цит. по: Literarischen Echo. 11. 1908—09. S. 1230.

²⁰ Owsjaniko-Kulikowskij. Tschechows Novelle "In der Schlucht" // Die Neue Zeit. Jg. 1901. N 35, 36.

²¹ Anton Tschechoff // Die Neue Zeit. Jg. 1914. N 15.

²² Elster H. M. // Die Gegenwart. Jg. 1931. H. 4.

²³ Eliasberg A. ünchen, 1922. S. 123.

²⁴ Eliasberg A. Op. cit. S. 130.

²⁵ Tschechow A. Erzählungen. Berlin, 1926.

²⁶ —143.

²⁷ Luther A. Geschichte der russischen Literatur. Leipzig, 1924. S. 381.

²⁸ Luther A. Op. cit. S. 378.

²⁹ Der schwarze Mönch. Novellen. Berlin; Wien; Leipzig, 1926.

³⁰ Hackel A. // Berliner Börsen-Courier. Zitiert nach: Die Literatur. Jg. 1929. S. 710.

³¹ Nötzel K.

³² Halm H. Anton Tschechows Kurzgeschichte und deren Vorläufer. Weimar, 1933.

³³ Hart J. Führer durch die Weltliteratur. Berlin, 1923.

³⁴ Die Weltliteratur im 20. Jahrhundert. Stuttgart/Berlin, 1922.

³⁵ Fridell E. Kulturgeschichte der Neuzeit. Bd.—III. München, 1931.

³⁶ Klabund.

³⁷ Schuster W., Wieser M. Weltliteratur der Gegenwart. Berlin, 1931.

³⁸ Tschechow Ant. P. ßlands Schreckensinsel. München, 1931.

³⁹ Tschechow Anton. Geschichte vom Alltag. Berlin, 1938.

⁴⁰ Der Große Brockhaus. Handbuch des Wissens in 20 Bd. Leipzig, 1934. Bd. 19. S. 139.

⁴¹ Tschechow A. P. ählungen. Leipzig, 1947. Neue Meistererzählungen. Leipzig, 1950.

⁴² Tschechow A. P. Meistererzählungen. Leipzig, 1947. S. VII.

⁴³ Tschechow als Novellist // Trautmann R.

⁴⁴ Op. cit. S. 53—54.

⁴⁵ Op. cit. S. 72.

⁴⁶ Op. cit. S. 63.

⁴⁷ Die neue Gesellschaft. 1949. N 2.

⁴⁸ Die Steppe. Eisenach, 1952.

⁴⁹ Op. cit. S. 230.

⁵⁰ Jermilow W. Tschechow. Berlin, 1951.

⁵¹

⁵² Sonntag. 1951. N 42.

⁵³ Funk und Schule. 1949. N 3.

⁵⁴ Theater der Zeit. 1950. N 12.

⁵⁵ Tschechow A.

⁵⁶ Fischer P. Tschechow — Leben und Werk. Für dramatische Zirkel nach W. Jermilow und Enzyklopädie der UdSSR zusammengestellt. Halle (Saale), 1954.

⁵⁷ Ludwig N. Anton P. Tschechow. Berlin, 1954.

⁵⁸ ür unsere Zeit. Herausgegeben von Gudrun und Wolf Düwel. Weimar, 1954.

⁵⁹ Dick G. Cechow in Deutschland. Diss. Berlin, 1956.

⁶⁰ Tschechow Anton. Gesammelte Werke in Einzelbänden. I—VIII.

ündholz (Kurzgeschichten und frühe Erzählungen); 3. Die Steppe (Meistererzählungen); 4. Weiberwirtschaft (Meistererzählungen); 5. Die Dame mit dem Hündchen (Meistererzählungen); 6. Der Kirschgarten (Dramen); 7. Die Insel Sachalin (Reiseberichte, Feuilletons, Literarische Notizhefte); 8. Briefe 1879—1904. Herausgegeben von Gerhard Dick und Wolf Düwel. Berlin. 1964—1969.

⁶¹ Düwel W. Anton Tschechow — Dichter der Morgendämmerung. Halle (Saale), 1961.

⁶² Op. cit. S. 53.

⁶³ Op. cit. S. 8.

⁶⁴ ür Slawistik. Bd. IV. Jg. 1959. S. 686—704.

⁶⁵ Zeitschrift für Slawistik. Bd. XVIII. Jg. 1973.

⁶⁶ Herbst U. Zum künstlerischen System in Tschechows Erzählungen seiner letzten Schaffensperiode (1895—1904). Diss. Leipzig, 1978.

⁶⁷ Meyers Neues Lexikon. 2. Auflage. Bd. 14. Leipzig, 1976. S. 67—68.

⁶⁸ A. P. Tschechow und das Drama des XX. Jahrhunderts. Untersuchungen zur Wirkungsgeschichte des Dichters. Diss. Leipzig, 1976. S. 284.

⁶⁹ Tschechow Anton. Briefe. Berlin, 1968. S. 429. (Brief an A. P. Kondakov vom 2.3.1901).

⁷⁰ Stanislawski K. S.

⁷¹ Behl C. F. W. Zwiesprache mit Gerhart Hauptmann. München, 1949. S. 17.

⁷² Faksimile des Rilkischen Briefes in: Geschichte der klassischen russischen Literatur. Berlin; Weimar, 1965. S. 872.

⁷³ Brief an G. Dick vom 15.4.1955 (unveröffentlicht). Здесь и далее цитируются неопубликованные письма Г. Дику.

⁷⁴ öffentlicht).

⁷⁵ Neue Züricher Zeitung. 7.8.1941.

⁷⁶ Brief an G. Dick vom April 1955 (unveröffentlicht).

⁷⁷ Mann T. Versuch über Tschechow. Werke. Bd. 11. Berlin, 1955. S. 312.

⁷⁸

⁷⁹ Brief am G. Dick. 3.7.1955 (unveröffentlicht).

⁸⁰ Weber H. Gedanken zu Tschechow // Das unbestechliche Gedächnis. Schriftsteller über Weltliteratur. Berlin, 1984. S. 129.

⁸¹ Hammel C. — Tschechow und andere // Begegnungen und Bündnis. Berlin, 1972. S. 593.

⁸² Strittmatter E. Doktor Tschechow // Poesie und andere Neben Dinge. Berlin, 1983.

КРИТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА О ТВОРЧЕСТВЕ ЧЕХОВА,
ИЗДАННАЯ В ГДР

Turgenjew und Tschechow. Ein Beitrag zum russischen Geistesleben. Leipzig, Yolk und Buch Verlag, 1948.

Magasanik A. Tschechows Einfluß und Aufnahme in England. Diss. Berlin, 1948 (Masch. — Schr.).

Jermilow M.

Ludwig N. Anton Pawlowitsch Tschechow. Berlin: Aufbau'Verlag, 1954.

Fischer P. Tschechow. Leben und Werk. Halle (Saale), Mitteldeutscher Verlag, 1954.

Cechow in Deutschland. Diss. Berlin, 1956 (Masch. — Schr.).

Uhlmann A. M. Anton Tschechow. Sein Leben in Bildern. Bibliographisches Institut. Leipzig, 1956.

Düwel W. ämmerung. Halle (Saale), Verlag Sprache und Literatur, 1961.

Gruhn W. A. P. Tschechow und das Drama des 20. Jahrhunderts. Untersuchungen zur Wirkungsgeschichte des Dichters. Diss. Leipzig, 1976. (Masch. — Schr.).

Herbst U. Zum künstlerischen System in Cechows Erzählungen seiner letzten Schaffensperiode (1895—1904). Diss. Leipzig, 1978. (Masch. — Schr.).

Anton Tschechow. Eine Biografie. Aus dem Russischen von G. Dick. Berlin, Volk und Wissen Verlagseigener Verlag, 1985.