Шерешевская М. А.: Переводы Чехова на английский язык (проза и письма)
Глава 2

2

В 1916 г. почти одновременно в двух издательствах — лондонском и нью-йорском — вышли первые две книги тринадцатитомного собрания "Рассказы Чехова" в переводах Констанс Гарнет⁶⁰, заслуженно считавшейся современниками лучшей переводчицей русской прозы⁶¹. Свою переводческую деятельность Констанс Гарнет начала в 1893 г. Овладев русским языком — учителем ее был политический эмигрант Феликс Волховский, — она стала переводить роман И. А. Гончарова "Обыкновенная история". Этот ее первый опыт был одобрен С. М. Степняком-Кравчинским, отредактирован им и опубликован в 1894 г. С тех пор и вплоть до конца 20-х годов XX в. К. Гарнет, за исключением нескольких коротких перерывов, работала над переводом русской классики. Первым ее значительным вкладом в знакомство англоязычных читателей с русской литературой было собрание романов, повестей и рассказов И. С. Тургенева, выходившее в ее переводах с 1894 по 1899 г. Вслед за ними ею была переведена "Гроза" Островского (1899), "Анна Каренина" и "Война и мир" Л. Толстого (1901 и 1904 г. соответственно), и ряд других менее крупных его произведений. Особый успех у английских читателей имел ее перевод — в 1912 г. — романа Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы".

"С 1912 года, — пишет К. Хайлбрун, биограф семьи Гарнет, — и, пожалуй, вплоть до второй мировой войны для большинства современников ее имя олицетворяло перевод с русского"⁶².

Однако, хотя именно переводы из Достоевского "(Братья Карамазовы" были лишь первым из переведенных ею произведений великого русского романиста, составивших английское собрание в тринадцати томах), заслужили ей признание не только в Англии, но и за ее пределами, любимыми писателями переводчицы, как и ее мужа, критика Эдуарда Гарнета (1868—1937), были Тургенев и Чехов.

С произведениями Чехова К. Гарнет, очевидно, познакомилась во время своей первой поездки в Россию в 1894 г.⁶³ Через год после возвращения на родину она обратилась к Чехову с письмом⁶⁴, в котором просила о разрешении перевести на английский язык "Чайку" для постановки в Независимом театре. В начале письма упоминалось о том, что она с восхищением прочитала рассказы Чехова и несколько из них перевела. Однако первые публикации чеховских рассказов в переводах К. Гарнет относятся к более позднему времени. К тому же, начало ее работы над произведениями Чехова не было для нее многообещающим: спектакль "Вишневый сад", поставленный по ее английскому тексту, как уже было сказано, успеха не имел. Тем не менее, К. Гарнет продолжала работать над рассказами полюбившегося ей писателя, урывая время в перерывах между переводами романов Достоевского. Во всяком случае, когда несколько лет спустя ей предоставилась возможность опубликовать свои переводы из Чехова, у нее почти сразу нашлось материала на два сборника. Вот как об этом рассказывает Фрэнк Свиннертон:

«Однажды на вечере у Р. А. Скотт-Джеймса, где собралась литературная братия и друзья дома, я встретил Эдуарда Гарнета.

— Я слышал, вы написали рецензию на издание чеховских писем в России, — сказал я.

— Написал, — подтвердил он.

— Мы — т. е. "Шатто и Уиндус" — только что выпустили томик писем Достоевского. А чеховские письма стоило бы перевести?

Он замялся, не отводя от меня взгляда.

— Не думаю, — начал он. Затем, вспомнив, что я обратился к нему от имени "Шатто и Уиндус", добавил: — Ваше издательство на редкость инициативно!

— Стараемся, как можем, — ответил я. — А я горячий поклонник Чехова.

— Вот как? Вот как? — заулыбался он мне. — Жена как раз собирается перевести один — два его рассказа.

— Я видел несколько ее переводов в "Нью Уикли".

— Да? — он помолчал, — "Хейнеман сейчас решает вопрос об их издании. Но как будто большого энтузиазма не проявляет. Если он откажется, возможно, ваше издательство?..

— Конечно, — сказал я. Впрочем, я, кажется, выразился более осторожно: "Пожалуй".

Вот и все... Хейнеман отказался издавать рассказы Чехова. В моем издательстве нам, после некоторых усилий, удалось убедить шефа отважиться на эксперимент и выпустить два чеховских тома. Он считал рассказы "трудным" товаром, но, питая большое доверие к моим суждениям, в конце концов перестал возражать. Вся честь последующего успеха принадлежит миссис Гарнет. Однако восхищение Чеховым среди английских писателей и читателей началось именно с этих двух "пробных" томов, выпущенных в 1916 г. И оно было столь пламенным и столь всеобъемлющим, что я не в силах не заявить о той крошечной, чисто технической роли, которую и я тут сыграл»⁶⁵.

Собрание "Рассказы Чехова" в переводах Констанс Гарнет включало 201 прозаическое произведение — 188 из 240, отобранных Чеховым для прижизненного, "марксовского", издания и 13 из появившихся в нем посмертно. Более 100 рассказов, в том числе: "Именины", "Дуэль", "Соседи", "Рассказ неизвестного человека", "Бабье царство", "Три года", "Убийство", "Ариадна", "Случай из практики", "Новая дача", "Невеста" — увидели свет на английском языке впервые. Были представлены все рассказы и повести зрелого Чехова (за исключением рассказа "Неприятность" и рассказа "У знакомых", не включенного в прижизненное издание), а также многие из тех, которые принадлежали периоду А. Чехонте, в том числе и несколько, не включенных в "марксовское" собрание.

Издание не ставило себе никаких научных целей. Отбор ранних произведений определялся, очевидно, вкусами и возможностями переводчицы. При расположении рассказов по томам хронология не учитывалась. За основу, можно считать, был взят тематический принцип. "Диапазон охватываемых Чеховым тем, сцен и ситуаций так необъятен, — писал в предисловии к первому тому Э. Гарнет, — что для удобства мы классифицируем его рассказы по следующим рубрикам: а) короткие юмористические сценки, которых он написал несколько сотен, в основном, в юности; б) рассказы о горожанах — об "интеллидженсиа"; сцены семейной и домашней жизни, из которых "Дуэль" и "Три года" — изображение московской атмосферы и среды — самые длинные; в) рассказы о провинции, в которых описываются ее многообразные типы — помещики, чиновники, доктора, священнослужители, учителя, купцы, кабатчики и т. д.; г) рассказы о деревенской жизни — оседлых людях; д) рассказы о людях странных, деклассированных — разного рода бродягах; е) психологические этюды, как, например, "Черный монах", "Палата № 6"⁶⁶.

Примерно этой классификации и придерживается К. Гарнет, распределяя рассказы по томам. Так, первая книга Собрания может быть определена как "Женские типы" (в нее вошли: "Душечка", "Ариадна", "Поленька", "Дом с мезонином"), вторая охватывает преимущественно рассказы об "интеллидженсиа", городской и сельской ("Дуэль, "Хорошие люди", "Соседи", "Княгиня" и др.), шестая показывает деревенскую жизнь и деревенские типы ("В овраге", "Мужики", "Новая дача", "Егерь", "Счастье" и др.), седьмая священнослужителей ("Архиерей", "Святой ночью", "Кошмар", "Перекати-поле", а также "Убийство" и "Степь"); в нескольких томах собраны "психологические этюды", в двенадцатом томе — рассказы о детях ("Детвора", "Гриша" и дргуие), и животном мире ("Налим", "Белолобый", "Нахлебники", "Каштанка" и другие), в одиннадцатом и тринадцатом — в основном, рассказы раннего периода, причем в последнем помещены сценки и этюды, не включенные Чеховым в прижизненное Собрание сочинений. Такое размещение материала было традиционным: по тематическому принципу распределял свои сочинения Бальзак в "Человеческой комедии", свои романы Золя и т. д. Оно показывало Чехова как художника русской жизни, с одной стороны, как исследователя человеческих типов и психологии, с другой.

Представленные в таком значительном объеме, в добросовестных переводах К. Гарнет, выгодно отличавшихся от предшествующих богатством литературной лексики и выдержанных в едином стилистическом и ритмическом ключе, английские тексты "Рассказов Чехова" давали возможность судить о тематике и поэтике, основных принципах художественной манеры и мироощущении русского писателя. Вступительная статья Э. Гарнета, предпосланная 1-му тому "Рассказов..." также имела большое значение для ориентации англоязычных читателей в творчестве Чехова.

Свои рассуждения об искусстве Чехова (позднее предисловие получило название "Чехов и его искусство") Гарнет начинает со ставшего уже традиционным сравнения Чехова с Мопассаном; но останавливается не столько на сходстве, сколько на различиях "французского и русского мастера". "Искусство этих двух законченных (unflinching) реалистов, исследующих мотивы человеческих поступков, проникнуто страстными поисками правды и поэтическим чувством красоты. Но если духовная атмосфера у Мопассана отличается ясностью, отточенностью, резкостью с оттенком жесткой, холодной рассудочности, то у Чехова она более теплая и мягкая, согретая более доброй почвой... Это различие художественных темпераментов нормандца и русского отличает по сути дела различие традиций и духовных ценностей в их национальных культурах. В качестве иллюстрации можно привести то, как Чехов изображает двух гадких женщин — Ариадну и жену-хищницу из рассказа "Супруга". Характерно, что и ту и другую он показывает глазами доброго, благодушного мужчины, который при всем своем раздражении не способен судить с жестокостью и злостью. Чехову часто грустно смотреть на людей, но он редко относится к ним с презрением; он смотрит на человеческую натуру милосердным взглядом мудрого доктора, знающего по опыту, что она такая, какая есть, и иной быть не может"⁶⁷. Далее Гарнет обращает внимание читателей на предельный объективизм присущий Чехову в показе жизни и человека, и в этом отношении противопоставляет его Достоевскому: "Заметьте, что в отличие от Достоевского Чехов почти никогда не отождествляет себя со своими грешниками и страдальцами; он стоит где-то рядом со своими персонажами, тихо наблюдая за ними и регистрируя их внешние обстоятельства и чувства с такой полнотой, что нам уже некого судить". Достигается же эта полнота вовсе не перечислением всех "внешних обстоятельств и чувств", а передачей "сути ситуации и человеческих мнений с помощью нескольких нот из всей гаммы их меняющихся чувств". Картина пейзажа, которую рисует Чехов, импрессионистична, но его "гибкий и ясный метод воспроизводит пульс и биение жизни, ее тяжесть, ее текучесть, ее движущие силы, ее ритм и изменения удивительно уверенно и свободно"⁶⁸.

С издания "Рассказы Чехова" в переводах К. Гарнет, которым сопутствовали "Письма Чехова к семье и друзьям" (1920) и два тома пьес (1923), началось то увлечение и восхищение Чеховым в странах английского языка, которое не ослабевает и по сегодняшний день. В непосредственных откликах на "Рассказы Чехова" и "Письма" — рецензиях и статьях, печатавшихся в английской и американской прессе начала 20-х годов — наибольшее внимание уделялось особенностям чеховского искусства — "гуманности его реализма" (статья Дж. М. Марри в "Атенеуме" так и называлась "Гуманность Чехова")⁶⁹. Все они так или иначе опирались на вступительную статью Э. Гарнета к первому тому этого собрания. В большинстве этих откликов искусство Чехова противопоставлялось натурализму, не шедшему дальше внешних показаний о жизни человека. "Его рассказы вновь и вновь ставят перед нами вопрос о реализме, — писал Л. Вульф в статье "Чехов" — рецензии на три первых тома Собрания. — «Ибо Чехов, как отмечает Э. Гарнет и многие другие, более чем несомненно принадлежит к мопассановской школе "законченных реалистов". Но это утверждение нас, в конечном итоге, никуда не приводит, и мы с полным правом задаем вопрос: что же такое этот "законченный реализм". Ответ прост, когда дело идет о старом фотографическом и кинематографическом реалисте. Для него было достаточно заключить под обломки книги кусок унылой, неприкрытой жизни: такова была цель его искусства, и само его Искусство... Но если Чехов "законченный реалист", то такого рода "законченный реализм" не является его целью»⁷⁰. Чехова, по мнению Вульфа, отличает от Золя и его школы то, что за повседневной обыденностью, которую он рисует, за "кусочком реальной жизни", мастерски схваченном в его рассказах, он видит более глубокие пласты, в которые и приглашает заглянуть читателя. Его произведения "оставляют у читателя чувство незавершенности, ощущение того, что на другой стороне страницы еще что-то есть, чувство озадачивающего вопроса". Именно в этом приглашении к размышлению Вульф видит особенность и значение чеховского реализма.

Новизну поэтики чеховского рассказа отмечали Дж. М. Марри, У. Джерарди⁷¹ и многие другие, написавшие о Чехове сразу по выходе в свет тринадцатитомного издания его рассказов⁷². Неудивительно, что творческий метод Чехова, новаторская поэтика его новеллы нашли немало приверженцев и подражателей среди молодых английских новеллистов, усилиями которых — в первую очередь Кэтрин Мэнсфилд и Альфреда Эдгара Коппарда — английская short story получила совершенно новое направление⁷³.

"И по сей день Чехов продолжает оказывать действенное влияние на рассказ, — писал двадцать лет спустя Г. Э. Бейтс, новеллист и критик, в своей книге "Современная новелла" (Modern short story. L., 1942), — "в этом жанре он значительно опередил нас, и никому, даже самому Мопассану, за ним не угнаться..."⁷⁴

Стилистическая достоверность переводов Гарнет не подвергалась сомнению. Напротив, как и предыдущие работы К. Гарнет, ее чеховские переводы вызвали множество похвал у современников и последующего поколения. Практически на протяжении почти полувека — вплоть до середины 50-х годов — в странах английского языка читатели составляли свои суждения о чеховской прозе в основном по гарнетовским переводам. Ими зачитывались и восхищались Дж. Голсуорси и Конрад, К. Мэнсфилд и Коппард, позже О'Коннор и О'Флаэрти, Дж. Б. Пристли и Г. Е. Бейтс; их цитировали все писавшие о Чехове, начиная от Дж. М. Марри и кончая У. Г. Брэфордом⁷⁵.

"Читаю Чехова в переводе Констанс с огромным удовольствием", — писал Дж. Голсуорси Э. Гарнету по выходе первого тома Собрания в 1916 г.⁷⁶

"Благодарю, дорогой, за том Чехова. Такое наслаждение, что не выразить словами. Высочайшее искусство. Высочайшее. Передайте Вашей жене мое восхищение, возрастающее с каждой страницей ее перевода", — писал ему же Дж. Конрад в 1922 г.⁷⁷

Переводы миссис Гарнет с русского, — утверждал критик Дж. М. Марри, — настолько совершенны, что "следующее поколение еще охотнее признает, сколь многим Англия обязана ее таланту"⁷⁸.

В этом хоре похвал только несколько голосов выразили неуверенность в адекватности английских текстов русским оригиналам. Одним из них был голос Вирджинии Вульф: «Из всех, кто за последние двадцать лет наслаждался Толстым, Достоевским и Чеховым, — писала она в статье "Русская точка зрения" — хорошо если один, в лучшем случае двое, могли читать по-русски. Наши представления об особенностях русских классиков формировались критиками, не умевшими ни слова прочесть по-русски, не видавшими России, даже не слыхавшими, как русские говорят на своем языке и вынужденными рабски и слепо доверять переводчикам.

вес, ударение — то что же остается, кроме приблизительного, огрубленного смысла. После такой обработки великие русские писатели напоминают людей, которые, претерпев землетрясение или железнодорожную катастрофу, утратили не только свою одежду, но и нечто большее — манеры, своеобразие, характер"⁷⁹.

В. Вульф несомненно говорит здесь не только об английских переводах русских классиков, а скорее о прозаическом переводе в начале XX в. в целом, и сетует она не на К. Гарнет, усилиям которой, безусловно, отдавала должное, а на ограниченные возможности современного ей перевода художественной прозы, который не был еще способен создавать хотя бы примерный стилистический адекват.

Необычайную осторожность проявил в оценке английских переводов Чехова и автор первой английской книги о нем У. Джирарди. Отмечая исключительную поэтичность, насыщенность и музыкальность чеховской прозы, он высказал опасение, что она вообще не может быть передана на иностранном языке и что переводы Гарнет "лучшие среди заведомо обреченных быть плохими"⁸⁰.

Заметим также, что такая тонкая художница, как Кэтрин Мэнефилд, пристально изучавшая поэтику чеховской новеллы, читавшая и перечитывавшая его рассказы (выписками из произведений Чехова в переводах К. Гарнет заполнены ее записные книжки)⁸¹, не высказывает никаких суждений относительно стиля и языка столь любимого ею писателя.

Переводы Гарнет сделали чеховскую прозу чрезвычайно популярной в странах английского языка.

Рассказы Чехова с их новой, отличной от традиционной поэтикой — отсутствие внешней фабулы, сугубая объективность в подаче жизненного материала, в котором была скрыта, "утоплена" точка зрения автора, как бы отсутствующего в своем произведении, мнимая незавершенность повествования, скорее ставившего перед читателем вопрос, нежели его решавшего — вызвали много подражаний. Однако английским последователям Чехова не всегда было дано увидеть его новаторство во всех его аспектах и поворотах. Им было ясно то, от чего он отказался, но то, что он внес в искусство рассказа, оставалось нередко вне поля их зрения. Они не замечали, что идея, выводы, этический урок были заложены в образной системе, в самой ткани его новеллы, что исключительную роль в ней играло точно найденное слово, индивидуализация речевой характеристики каждого персонажа, эвфония и многое другое, что реализуется через словесный рисунок художественного произведения. Все это оставалось им недоступным: в переводах, через которые они знакомились с Чеховым, ничего этого не было. Вот почему "подражание" Чехову нередко шло по ложному пути, сводясь к изъятию фабулы и регистрации обстоятельств будничной жизни или регистрации так называемого "потока сознания". Именно такое направление в следовании Чехову, которое господствовало в западной новеллистике, особенно в англоязычной, преимущественно на Британских островах, в 20—30-е годы, подвергает критике Джон Голсуорси.

"Я бы сказал, что во многих странах за последние двадцать лет, — писал он в 1932 г., — Чехов был самым мощным магнитом для молодых новеллистов. Это очень большой писатель, но его влияние оказалось в основном пагубным. Потому что метод, которым он так непринужденно пользовался, кажется легким, но в действительности он очень труден для Запада. К тому же, Западная Европа познакомилась с его творчеством в период, когда писателями овладело беспокойство и когда им очень хотелось выйти в люди, не затрачивая особых усилий...⁸²

Есть все основания сказать, что творческий метод Чехова мог показаться молодым новеллистам "легким" только потому, что таким он представлялся им по недостаточно адекватным переводам, в значительной мере скрадывавшим стилистическое и языковое мастерство русского писателя.

На протяжении трех следующих десятилетий после выхода в свет "Рассказов Чехова", которые переиздавались в начале 1930-х и полностью в 1950 г., прозу Чехова по обе стороны океана читали в основном в переводах К. Гарнет. Неоднократно — в 1927, в 1928, в 1938, в 1949, в 1950⁸³ — издавались и переиздавались однотомники избранных рассказов Чехова в ее переводах. Авторы большинства антологий, включая рассказы Чехова, также широко пользовались гарнетовскими переводами⁸⁴.

***

Уже первые тома "Рассказов Чехова" не могли не вызвать у англоязычного читателя интереса к личности русского новеллиста. Тем более, что критика — пока еще весьма скудная — выводила особенности художественного метода писателя из его душевного склада. Будь то ранние интерпретаторы Чехова, которые, подобно Р. Е. К. Лонгу, видели в его творчестве выражение глубокого пессимизма, или более поздние, которые, подобно Дж. М. Марри, объясняли поэтику чеховских произведений "гуманностью" Чехова, они подводили к выводу, что путь к Чехову-художнику лежит через знакомство с Чеховым-человеком.

Назревшей потребности обрести представление о личности Чехова должна была отвечать книга "Письма Антона Чехова к семье и друзьям"⁸⁵, составленная по шеститомнику "Письма А. П. Чехова, под редакцией М. П. Чеховой". М., 1912—1916. Английское издание писем было подготовлено К. Гарнет, которая работала над ним одновременно с работой над переводами для тринадцатитомного Собрания "Рассказы Чехова". В книгу "Письма Антона Чехова к его семье и друзьям" вошли отрывки из двухсот девяноста трех писем Чехова, начиная с письма к брату М. Чехову от 1 июля 1876 г. и кончая письмом к Марии Чеховой, датированным 28 июня 1904 г. "Из 1890 писем⁸⁶, — писала во вступительной заметке переводчица, — мною отобраны те, которые наилучшим образом отображают жизнь Чехова, его характер и суждения"⁸⁷ читателя с существенными подробностями биографии Чехова и в течение долгого времени вместе с письмами служил источником для тех беллетризованных биографий, которые в расчете на широкого читателя писались в странах английского языка⁸⁸.

При отборе отрывков, из которых за редкими исключениями состоит книга "Письма...", К. Гарнет уделила наибольшее внимание той части эпистолярного наследия Чехова, которая, характеризуя его отношения с членами семьи, в то же время дает представление о наиболее важных событиях его жизни, его окружении и быте. При этом особый интерес составительницы вызвали те фрагменты (нередко в 5—6 строк), в которых Чехов, говоря о своем нездоровье, жалуется на безденежье и тоску, и тем не менее проявляет жизнелюбие и мужество. Большое место отведено дневникам путешествий: описаниям поездки в Таганрог 1887 г. (письма к сестре М. П. Чеховой), в Крым 1888 г. (письма к сестре и брату М. П. Чехову), путешествие на Сахалин в 1890 г. (письма к сестре, матери, издателям Н. А. Лейкину и А. С. Суворину), впечатления от пребывания за границей в 1891 г. (письма к сестре, брату И. П. Чехову, писательнице М. В. Киселевой). Наряду с этим в подборку включены выдержки из писем, освещающие врачебную и общественную деятельность писателя (письма к земскому начальнику в Нижегородской губ. Е. П. Егорову и к помещику А. И. Смагину в декабре 1891 г. о мерах по борьбе с голодом), а также его деловые и литературные связи с издателями, писателями, редакторами (отрывки из писем к Н. А. Лейкину 1885—1887 гг., письмо к Д. В. Григоровичу от 28 марта 1886 г., значительное число отрывков из писем к А. С. Суворину, начиная с письма от 21 февраля 1886 г. и кончая письмом от 1 июля 1903 г., отрывки из писем к А. Н. Плещееву, Д. Ф. Батюшкову, И. Л. Леонтьеву-Щеглову и другим). Обширно цитируются письма к М. Горькому. Приведены, хотя менее полно, высказывания Чехова по этическим (письмо к брату Н. П. Чехову — март 1886 г.) и эстетическим вопросам (письма к А. С. Суворину, писателям Ал. П. Чехову, М. В. Киселевой, Е. М. Шатровой, Л. А. Авиловой и другим), в том числе и мнения о русских классиках XIX в. (в основном известных английскому читателю — Гончарове, Тургеневе, Достоевском, Толстом) и некоторых зарубежных романистах, а также мысли о современном театре и драматургии (отрывки из писем к Вл. И. Немировичу-Данченко, К. С. Станиславскому и другим).

Перевод писем был сделан К. Гарнет с присущей ей тщательностью и за исключением немногочисленных мест точно передавал содержание и в основном тональность подлинников — их лаконичность, доброжелательный юмор и лиричность⁸⁹. Все это несомненно содействовало раскрытию перед англоязычным читателем человеческого облика Чехова. Книга "Письма..." вызвала незамедлительные отклики у английских и американских критиков, в особенности у тех, которые не соглашались видеть в Чехове "певца сумерек" и проповедника безнадежности и пессимизма.

«... По мере того, как мы читаем его письма, — писал Дж. М. Марри в статье "Гуманность Чехова"⁹⁰"Письма..." в переводах К. Гарнет, — в нас постепенно растет убеждение, что он был героем, более того, что он и есть подлинный герой нашего времени.

Знаменательно, что, читая его письма, мы забываем, что имеем дело с художником. С первых же строк мы очарованы Чеховым-человеком, направившим свои усилия (о которых в силу присущей ему сдержанности нам приходится догадываться самим) на то, чтобы беспрестанно работать над бесконечно сложным материалом современного ума и души, и в собственном случае вылепившим из него совершенное, положительное и в высшей степени обаятельное существо»⁹¹.

Останавливаясь на письме молодого Чехова к брату Николаю, Марри добавляет: "В этом письме перечислены все качества, которые были присущи самому Чехову. Он поставил себе задачу стать Человеком новой нравственности (new humanity) и стал им"⁹². Новаторство Чехова-художника Марри выводит из чеховской гуманности — гуманности нового типа, которая, по мнению Марри, рождалась из "чувства свободы, достигаемого огромным усилием, направленным на воспитание в себе дисциплины и нравственного совершенства".

"Чистота души — вот то преобладающее впечатление, которое оставляет Чехов. Он сознательно добивался и достиг душевной красоты, и именно в этом <...> кроется секрет его величия как художника и его значения для нас сегодня"⁹³.

— Р. Линд — опирается на сборник "Письма...", чтобы подвергнуть резкой критике концепцию творчества Чехова, выдвинутую в статьях Л. Шестова⁹⁴. Главу о Чехове в своей книге о современной литературе "Книги и их авторы" Линд полемически называет "Воображаемая безнадежность Чехова"⁹⁵, опровергая в ней основной шестовский тезис: "Чехов был певцом безнадежности... Настоящий, единственный герой Чехова — это безнадежный человек".

Приведя пространные цитаты из "Писем...", Р. Линд указывает на общественную деятельность Чехова: поездка на Сахалин, самоотверженная работа по поддержке голодающих крестьян, борьба с эпидемией холеры, хлопоты по устройству Народного дома в Москве, постройка школ и т. д. Отрицая шестовское обвинение Чехова в политическом индифферентизме, Линд напоминает о той страстности, с какой Чехов откликнулся на дело Дрейфуса.

Чехов-человек и Чехов-художник в глазах Линда нераздельны. Реализм Чехова, по его мнению, не имеет ничего общего ни с "безысходным реализмом" (disheartening realism) писателей конца XIX — начала XX в., ни с литературой, пытающейся навести на жизнь идеализирующий глянец. Вывод этот Линд делает, опираясь на творчество Чехова и на его литературные взгляды, почерпнутые из выдержек, опубликованных в сборнике "Письма...". Он приводит прежде всего высказывание писателя из письма к М. В. Киселевой от 14 января 1887 г. ("Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение — правда безусловная и честная <...> литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель; он человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью..." Ссылается он и на письмо к Е. М. Шавровой от 16 сентября 1891 г. ("У Ноя было три сына <...> Пишущие не должны подражать Хаму").

"В Чехове, как ни в одном другом писателе последних лет, правда и нежность слиты воедино. Он говорит нам правду — даже жесточайшую правду — с добрым чувством. Нередко он пишет так, словно он доктор, делающий обход больного мира. Но к этому больному миру он относится с любовью"⁹⁶.

"Письма..." становятся настольной книгой для новеллистки К. Мэнсфилд. Выписки из чеховских писем занимают большое место в ее "Записных книжках" начиная с 1920 г., неоднократно упоминаются они и в письмах к мужу и друзьям⁹⁷.

Знакомство в Англии и Америке с письмами Чехова несомненно содействовало более глубокому прочтению рассказов и пьес писателя, которые начиная с 20-х годов прочно вошли в репертуар английских, а позднее и американских театров. С другой стороны, издание "Писем..." усилило интерес к личности Чехова, желание узнать о нем от него самого и от тех, кто был ему близок. В том же 1920 г. в журнале "Атенеум" вслед за пространной статьей Дж. М. Марри о Чехове в связи с выходом в свет книги "Письма..." появился "Дневник Антона Чехова"⁹⁸ в переводе С. С. Котелянского и К. Мэнсфилд, а американское издательство выпустило книгу "Воспоминания Максима Горького, Александра Куприна и И. А. Бунина об Антоне Чехове"⁹⁹ в переводе С. С. Котелянского и Л. Вульфа. Необычайно увеличился интерес к творческой лаборатории Чехова. В 1921 г. почти одновременно лондонский журнал "Меркури" и нью-йорский "Фримен" публиковали "Записные книжки Антона Чехова" в переводе С. С. Котелянского и Л. Вульфа¹⁰⁰"Записные книжки" вместе с "Воспоминаниями Максима Горького о Чехове" вышли в Англии отдельным изданием¹⁰¹.

В течение последующих четырех лет в Англии и в США было опубликовано три сборника избранных писем Чехова: в 1924 г. — "А. Чехов. Письма о новелле, драме и на другие литературные темы", в 1925 г. — "Жизнь и письма Антона Чехова" и "Письма Антона Павловича Чехова к Ольге Леонардовне Книппер".

Сборник "Антон Чехов. Письма о новелле, драме и на другие литературные темы" (составитель и редактор Луи С. Фридлянд)¹⁰² оказался на редкость своевременным. Он отмечал потребности, назревшей в читательских и литературных кругах, глубже и систематичнее познакомиться с эстетическими воззрениями русского писателя, чья драма и в особенности новелла стали в 20-е годы одним из существенных факторов литературного процесса сначала в Англии, а затем и в других англоязычных странах (прежде всего в Ирландии и США). «Когда, в конце концов, "чеховская новелла" была принята, — пишет по этому поводу американский литературовед Д. Брюстер, — многие читатели почувствовали глубокое удовлетворение, начиная понимать, что традиционная short story искажала человеческую психологию, сводя ее к установившейся схеме, и фальсифицировала живое впечатление от жизни»¹⁰³. Стремление следовать поэтике чеховской новеллы, которая "утвердилась как новая форма" сначала в Англии, а затем и в США, было, по наблюдениям Д. Брюстер, особенно сильным в середине 20-х годов¹⁰⁴.

"Письма о новелле..." были адресованы в первую очередь литераторам — новеллистам и драматургам. Книга состояла из четырнадцати разделов, в каждом из которых были собраны высказывания Чехова по различным эстетическим вопросам: о поэтике и технике письма повествовальных жанров, прежде всего новеллы (разделы 1, 4, 9, 10) и драмы (разделы 5, 6, 8), мысли об идейной позиции художника и его отношении к жизненному материалу (разделы 11, 12), о театре (раздел 7) и ряд других. В подборку, помимо отрывков, уже известных англоязычному читателю по книге "Письма..." (1920) в переводах К. Гарнет, вошло значительное число выдержек из писем, вошедших в русский шеститомник 1912—1916 гг., но не включенных английской переводчицей в упомянутую книгу, а также ряд писем или выдержек из писем, опубликованных в русской печати в разные годы (письма к Я. П. Полонскому, письмо к В. Э. Мейерхольду¹⁰⁵ и другие).

"Мысль — отобрать из обширной переписки Чехова письма, посвященные литературе и театру, и издать их отдельной книгой, — писал в рецензии на фридлендовское издание Джон Б. Пристли, — безусловно, очень удачна. Влияние Чехова всегда было огромно, и оно отнюдь не кончилось. Лучшие из наших современных новеллистов охотно признают, что они многим обязаны Чехову — постоянно и с неизменным восторгом перечитывая его, они, с одной стороны, черпают вдохновение в его мастерстве, с другой, изучают его критические замечания об искусстве рассказа"¹⁰⁶.

А. ЧЕХОВ. ИЗБРАННЫЕ РАССКАЗЫ.
Под редакцией С. Коновалова

Именно раздел "Искусство рассказа", в котором были собраны письма Чехова к различным писателям с анализом их творчества и рядом советов, Пристли считал наиболее ценным. Очень высоко ставя поэтику чеховской новеллы, Пристли приветствовал утверждение ее в современной английской литературе, полагая, что знакомство новеллистов с указаниями Чехова поможет им овладеть художественным методом, "где кажущаяся простая объективность изложения служит выражению тончайшей субъективности автора". "То, что этот метод прививается в современной литературе, — заключал он свою статью, — самое большое счастье для нее"¹⁰⁷.

Книга "Жизнь и письма А. Чехова"¹⁰⁸, составленная С. С. Котелянским и переведенная им совместно с Филипом Томлинсоном, включала более трехсот писем и извлечений из писем Чехова, опубликованных в шеститомнике 1912—1916 гг. Свод писем предваряла хронологическая таблица главных событий жизни Чехова, публикаций его основных произведений и постановок его пьес, а также статья Е. Замятина "Антон Чехов. Биографические заметки" и две статьи М. П. Чехова.

Книга "Жизнь и письма..." была задумана Котелянским еще в 1919 г. и начата в соавторстве с К. Мэнсфилд, о чем свидетельствуют два ее письма. В мае 1919 г. она писала В. Вульф: "У Чехова есть одно очень интересное письмо, которое на следующей неделе появится в "Атенеуме". Задача писателя не решение вопроса, а постановка вопроса. Главное — поставить вопрос. Тут-то, по-моему, и проходит черта, отделяющая писателя подлинного от лже-писателя"¹⁰⁹"... посылаю длинное чеховское письмо. Если не пожелаешь воспользоваться им для своих целей, то отдай, пожалуйста, на машинку и отошли экземпляр Котелянскому для нашей книги"¹¹⁰. Болезнь и смерть К. Мэнсфилд (1923), очевидно, задержали работу над этим изданием. К тому же, как уже было сказано, в 1920 г. вышла книга "Письма..." в переводах К. Гарнет, которая, получив высокую оценку читателей и критики, удовлетворила запросы книжного рынка. В 1923—1924 гг. Котелянскому удалось опубликовать часть из переведенных им чеховских писем в журнале "Адельфи" — подборку писем к Горькому, письмо к Александру Чехову (апрель 1883) (переведено совместно с К. Мэнсфилд), к А. С. Суворину от 18 октября 1888 г. (переведено совместно с Дж. М. Марри), письма к О. Л. Книппер¹¹¹. Тогда же, очевидно, начались переговоры с лондонской фирмой "Casssel & Со" об издании нового тома писем Чехова. Чтобы гарантировать согласие издателей, Котелянский обратился к М. Горькому с просьбой принять участие в работе над книгой.

«... В 1919 г. вместе с Katherine Mansfield, — сообщал он М. Горькому в письме от 12 августа 1924 г. — я начал печатать перевод из шеститомного издания "Писем А. П. Чехова" в английском еженедельнике "Атенеум". Письма А. П. Чехова вызвали здесь очень большой интерес, и я собрался составить том избранных писем в английском переводе. Но пока я искал издателя, известная здесь переводчица успела опубликовать том писем Чехова. Мне же все время казалось, что можно и нужно сделать лучшее собрание писем Чехова, но найти издателя в последние годы было трудно. Наконец, после пяти лет, я нашел английского издателя, который согласен выпустить новое собрание писем Чехова в одном большом томе (между прочим, ни я, ни мой английский сотрудник не получим платы за перевод, так как издатель не уверен, будут ли покрыты его расходы по изданию)...

В переговорах с издателем я указал ему, что, если бы удалось получить Ваше предисловие, то успех нового тома писем А. Чехова можно было бы считать обеспеченным. Издатель с этим согласился, но, к сожалению, не может предложить Вам больше, чем 20 фунтов стерлингов за предисловие.

"Письма А. П. Чехова" в одном томе, на английском языке; гонорар 20 фунтов. Причем, статью Вашу необходимо иметь здесь весьма скоро, ввиду того, что манускрипт "писем" должен быть доставлен до 15 сентября...¹¹²

Хотя при работе над составом книги "Жизнь и письма А. Чехова" Котелянский черпал из того же источника, что и Гарнет — шеститомного издания "Письма А. П. Чехова" (М., 1912—1916), — его подборка значительно отличается от гарнетовской. Котелянский ставил своей задачей дать возможность английским читателям проследить по письмам Чехова его писательский путь — формирование и развитие Чехова-художника, историю рождения и создания его произведений, рост его морального и художественного авторитета в литературных и театральных кругах, осознание им своего новаторства в новелле и драме. Быт и уклад средней русской семьи, впечатления Чехова от его поездок по России и выездов за границу и т. д. представлялись Котелянскому (в отличие от Гарнет) "несущественными для английских читателей"¹¹³ и не нашли отражения в его подборке. Котелянский познакомил англоязычных читателей с циклом писем Чехова 1876—1877 гг. к его двоюродному брату М. М. Чехову, в которых обнаруживается огромное человеческое достоинство будущего писателя, со значительным числом писем к брату Александру и И. Л. Леонтьеву-Щеглову, в которых Чехов критикует их произведения и дает им советы по технике письма, с письмами к В. А. Тихонову (в том числе и от 7 марта 1889 г., где дана характеристика писателей 80—90-х годов), с рядом писем, остававшихся до тех пор неизвестными англоязычным читателям, к А. С. Суворину, связанных с делом Дрейфуса и участием в нем Золя, с письмами к литераторам и театральным деятелям — В. Ф. Комиссаржевской, И. А. Бунину, В. В. Вересаеву (Смидовичу), С. А. Найденову, Н. Е. Эфросу и другим. В целом из более 300 писем и выдержек, помещенных в книге "Жизнь и письма А. Чехова", свыше 200 были представлены на английском языке впервые. "Это в высшей степени интересная книга" — восклицал Леонард Вульф в рецензии на книгу "Жизнь и письма...", опубликованной в журнале "Нейшн и Атенеум"¹¹⁴.

К сожалению, перевод писем Чехова, выполненный Котелянским и Ф. Томлинсоном, страдал тяжеловесностью. По мнению С. Карлинского "излишняя приверженность букве оригинала придает многим предложениям и даже абзацам двусмысленность, делая некоторые непонятными"¹¹⁵. Недостатки перевода С. С. Котелянского и Ф. Томлинсона были особенно ясно видны в тех случаях, когда помещенные ими материалы совпадали с материалами, отобранными и переведенными К. Гарнет для книги "Письма..." (1920), которым они уступали в языковом и стилистическом отношении.

"Письма Антона Павловича Чехова к Ольге Леонардовне Книппер" (1925)¹¹⁶ явилась последней в гарнетовской "чеховиане", составившей в целом семнадцать томов. Источником для английского издания "Писем..." (1925) послужила вышедшая в Берлине книга "Письма А. П. Чехова к О. Л. Книппер" (1924)¹¹⁷, которая была полностью воспроизведена К. Гарнет, включая "Вступительную заметку Ел. Коншиной и краткие воспоминания — "Несколько слов об А. П. Чехове, 1898—1904" — О. Л. Книппер, предварявшие публикацию писем.

При передаче чеховских писем на английском языке К. Гарнет в основном удалось сохранить их тон. Однако у нее не нашлось того же многообразия словесных форм для шутливо-нежных обращений, ласковых прозвищ, уменьшительных наименований и т. д., которыми так богаты эти письма. Чеховские "милая, милюся моя, миленькая, дуся и т. д." переводятся словом "darling", а для передачи "актриса, актрисуля, актрисочка, актриска" в словаре Гарнет оказалась только одна форма — "actress" и т. д. Это, естественно, упрощает и обедняет эмоционально-экспрессивную гамму чеховских писем.

Переводы эпистолярной прозы Чехова усилили интерес англоязычных читателей к его жизненному и творческому пути, окружению, оценке современников. В 1927 г. усилиями С. С. Котелянского была опубликована книга переводов воспоминаний о Чехове "Антон Чехов. Литературные и театральные мемуары"¹¹⁸ факультета Московского университета¹¹⁹; воспоминания Ал. П. Чехова (А. Седого) о детских годах брата ("Антон Павлович — лавочник" и "Чехов — певчий"), а также его расказ "Завтра экзамен", в котором выведена семья Чеховых¹²⁰. В первый раздел, посвященный оценкам литературной деятельности Чехова, вошли: статья Ю. В. Соболева об особенностях писательского метода Чехова — сокращенный перевод книги: Соболев Ю. О Чехове. Творческий путь. (Опыт исследования). М., 1915; отрывок из воспоминаний М. П. Чехова о первых шагах А. П. Чехова на литературной стезе¹²¹¹²², записи из дневника А. С. Суворина¹²³, высказывания Л. Н. Толстого о Чехове по воспоминаниям М. А. Горького¹²⁴, записям А. Б. Гольденвейзера¹²⁵, а также воспоминания Ал. И. Куприна и И. А. Бунина¹²⁶¹²⁷. Во втором разделе были собраны материалы, характеризующие отношения Чехова с Московским художественным театром. Раздел открывался переводом статьи Н. Е. Эфроса "Чехов и Московский художественный театр" и заметки Вл. И. Немировича-Данченко под тем же названием¹²⁸. За ними следовал перевод публикации Л. А. Сулержицкого "Из воспоминаний об А. П. Чехове в Художественном театре" (со слов И. П. Чехова, К. С. Станиславского, А. Л. Вишневского и др.)¹²⁹. В заключение приводился отрывок из статьи Л. Н. Андреева "Письма о театре"¹³⁰. Третий раздел составили переводы произведений А. П. Чехова, либо не печатавшиеся при его жизни (одноактная пьеса-шутка "Татьяна Репина"¹³¹"На кладбище", "В почтовом отделении", "В Москве"), переводы которых публиковались С. С. Котелянским ранее¹³². В целом книга "Антон Чехов. Литературные и театральные мемуары" давала английскому читателю ряд ценных и достоверных сведений и материалов, значительно дополнявших портрет писателя и его окружения. О ее популярности в Англии и США свидетельствуют неоднократные переиздания.

Примечания

⁶⁰ Tchekhov A. The darling and other stories / From the Russian by Constance Garnett. L., 1916; N. Y., 1916 (The tales of Tchehov. V. I); The duel and other stories / From the Russian by Constance Garnett. L., 1916; N. Y., 1916 (The tales of Tchekhov. V. II). Все издание — 13 томов — выходило в течение семи лет: с 1916 по 1922 г.

⁶¹ Тове А. Л. Констанция Гарнет — переводчик и пропагандист русской литературы / Русская литература. 1958. № 4. С. 193—199, а также: Heilbrun C. G. The Garnett family. N. Y., 1961. P. 163—166.

⁶² The Garnett family. Op. cit. P. 185.

⁶³ Ibid. P. 179—180.

⁶⁴ См. примеч. 5.

⁶⁵ Swinnerton F. —174. См. также: Swinnerton F. An autobiography. Garden City (N. Y.), Doubleday, 1936. P. 127—128.

⁶⁶ Garnett E. Introduction // The darling and other stories. Op. cit. P. 5. Позднее "Введение" вошло как первый раздел в статью Гарнета "Чехов и его искусство" (Tchehov and his art // London quaterly review. 1921. V. 236. N 469. P. 257—269); включено также в книгу: Garnett E. —62.

⁶⁷ Garnett E. Friday nights. Op. cit. P. 42.

⁶⁸ Ibid. P. 43—45.

⁶⁹ Murry J. M. —301.

⁷⁰ Woolf L. Tchehov // The New Statesman. L., 1917. V. 9. P. 496—498.

⁷¹ См. "Английские писатели и критики о Чехове", публ. Шерешевской М. А. // ЛН. Т. 68. С. 813—814, 819—823.

⁷² Chekhov in English. Op. cit. См. также: Субботина К. А. Творчество А. П. Чехова в оценке английской критики 1910—1920-х годов // Русская литература. Л., 1964. С. 139—146.

⁷³ См.: East-West passage. A study in literary relationship. L., 1954. P. 232—235. См. также: Пучкова Г. А. Кэтрин Мэнсфилд и традиции А. П. Чехова; Альфред Коппард и Чехов (К вопросу о традициях Чехова в английской новеллистике 20-х годов XX века) // Ученые записки МГПИ им. В. И. Ленина. 1966. Т. 245. С. 121—142, 143—158.

⁷⁴ Bates H. E.

⁷⁵ См.: Bruford W. H. Chekhov and his Russia, a sociological study. L., 1948.

⁷⁶ Galswarthy J. —1932 / Ed. by Edw. Garnett. L., 1934. P. 227.

⁷⁷ Conrad J. Letters from J. Conrad, 1895—1924 / Ed. by Edw. Garnett. L., P. 311—312.

⁷⁸ Murry J. M. Fyodor Dostoyevsky. A critical study. L., 1916. p. XIII.

⁷⁹ The Russian point of view // Woolf V. The common reader. L., 1925. P. 222—223. См. рус. перевод в кн.: Писатели Англии о литературе. М., 1981. С. 282—288.

⁸⁰ Gerhardi W. Anton Chekhov. A critical study. N. Y., 1923. P. 22.

⁸¹ См.: ЛН. —818.

⁸² Galsworthy J. Four novelists in profile // Galsworthy J. Candelabra. Selected essays and addresses. L., 1932. P. 229—230. Фрагмент статьи в русском переводе см.: ЛН. Т. 68. С. 811.

⁸³ См.: Chekhov in English. Op. cit. N 21, 28, 33; Yachnin R. Chekhov in English. A selective list of works by and about him, 1949—1960. N. Y., 1960. N 22, 46, 48.

⁸⁴ См.: Op. cit. N 40, 42, 46, 48, 49, 55, 61, 79, 82, 84, 100, 117, 118.

⁸⁵ Letters of Anton Tchehov to his family and friends; tr. from the Russian by Constance Garnett. L., 1920; N. Y., 1920.

⁸⁶ Имеются в виду 1890 писем, опубликованных М. П. Чеховой в шеститомнике "Письма А. П. Чехова" / Под ред. М. П. Чеховой. М., 1912—1916.

⁸⁷ Letters of Anton Tchehov... Op. cit. P. 1.

⁸⁸ Toumanova N. N. Anton Chekhov, the voice of twilight Russia. N. Y., 1937), а в 1960 г. в Англии (Saunders B. Tchehov, the man. L., 1960). Ни та, ни другая книга научного значения не имеют.

⁸⁹ "Несмотря на отдельные ошибки, ей удается передать тон и дух чеховских писем с изобретательностью и точностью, с которыми пока еще никто не сравнялся" // Anton Chekhov's life and thought Selected letters and commentary. Tr. from the Russian by Michael H. Heim in coll. with S. Karlinsky. Berkeley, 1973. P. IX.

⁹⁰ Murry J. M. The humanity of Tchekhov // Athenaeum. 1920. V. 159. P. 299—301. Вошла в статью "Мысли о Чехове", опубликованную в книге: Murry J. M. Aspects of literature. Op. cit. P. 82—90. Частичный русский перевод см.: ЛН. —814.

⁹¹ The Athenaeum. 1920. V. 159. P. 300.

⁹² Ibid.

⁹³ Ibid. P. 301.

⁹⁴ Статья Л. Шестова "Творчество из ничего" (1905) была переведена на английский язык и вошла в книгу: Anton Chekhov and other essays. Dublin and London, 1916. P. 3—60.

⁹⁵ См.: Lynd R. Books and authors. L., 1922. Ch. X "The alledged hopelessness of Tchehov". P. 223—229. N. Y., 1923. P. 213—220.

⁹⁶ Books and authors. N. Y., 1923. P. 220; рецензии на "Письма Антона Чехова..." появились также в американских журналах: The Freeman. 1920. V. I. P. 93—95; Yale Review. 1922. V. II. P. 399—406.

⁹⁷ См.: Mansfield K. The scrapbook of Katherine Mansfield / Ed. by J. M. Murry. N. Y., 1942. P. 143—144, 154—159, 278—279; The letters of Katherine Mansfield / Ed. by J. M. Murry. L., 1928. V. 1. P. 242; V. 2. P. 113, 152, 218, 226, 249.

⁹⁸ —461.

⁹⁹ Reminiscences of Anton Chekhov by Maxim Gorki, Alexander Kuprin and I. A. Bunin / Tr. by S. S. Koteliansky and L. Woolf. N. Y., 1921. Воспоминания Горького о Чехове публиковались и ранее: в 1905 г. в американском журнале (Personal recollections of Anton Pavlovitch Chekhov / Tr. by L. B. Gorin // The Independent. N. Y., 1905. V. 59. P. 299—304) и в 1911 г. в английском журнале (What Tchekov thought of it / Tr. by D. Wienstein // The English Review. L., 1911. P. 256—266).

¹⁰⁰ The note-books of Anton Tchekov // The London Mercury. 1921. V. 3. P. 285—295; The Freeman. N. Y., 1921. P. 79—80, 104—105.

¹⁰¹ The note-books of Anton Tchekhov, together with Reminiscences of Tchekhov by Maxim Gorky / Tr. by S. S. Koteliansky and L. Woolf. Richmond (Eng.), 1921.

¹⁰² Chekhov A.

¹⁰³ Brewster D. East-West passage. Op. cit. P. 233.

¹⁰⁴ Ibid. P. 232—235.

¹⁰⁵ Три письма к Я. П. Полонскому впервые опубликованы в кн.: Слово. Сб. 2. М., 1914. С. 223—234; письмо к В. Э. Мейерхольду (начало октября 1899 г.) впервые опубликовано в кн.: "Ежегодник императорских театров". Вып. V. 1909. С. 10—11.

¹⁰⁶ "Chekhov' as critic" // The Saturday Review. 1925. 17 Oct. P. 446. Частичный русский перевод см.: ЛН. Т. 68. С. 826—827.

¹⁰⁷ Ibid.

¹⁰⁸ The life and letters of Anton Tchekhov / Tr. and ed. by S. S. Koteliansky and Philip Tomlinson. L., 1925.

¹⁰⁹ "... Вы смешиваете два понятия: решение вопроса и правильная постановка вопроса. Только второе обязательно для художника" (П. III, 46).

¹¹⁰ K. Mansfield's letters to J. M. Murry. 1913—1922. L., 1951. P. 450. Несколько писем А. Чехова в переводе С. С. Котелянского и К. Мэнсфилд были опубликованы в журнале "Атенеум" — The Athenaeum. 1920. V. 152. P. 460—461.

¹¹¹ "Letters of Tchehov to Gorki" / Tr. by S. S. Koteliansky // Adelphi. L., 1923. V. I (November). P. 504—510; A letter of Anton Tchehov // Ibid. 1924. V. 2 (june). P. 38—45; Tchehov and his wife. Letters / Tr. by S. S. Koteliansky // Ibid. 1924. V. 2 (august), 224—235.

¹¹² Архив А. М. Горького. КГ-П 39. 92.

¹¹³ The life and letters of Anton Tchekhov. Op. cit. P. 1.

¹¹⁴ "Chekhov's letters" // The Nation and Athenaeum. 1925. V. 36. № 20. P. 717.

¹¹⁵ Anton Chekhov's life and thought. Op. cit. P. IX.

¹¹⁶ The letters of Anton Pavlovich Tchehov to Olga Leonardovna Knipper / Tr. from the Russian by Constance Garnett. L., 1925; N. Y., 1925.

¹¹⁷ Письма А. П. Чехова к О. Л. Книппер. Берлин, 1924.

¹¹⁸

¹¹⁹ См.: Т. XVI. С. 271—272.

¹²⁰ Переводы этих воспоминаний сделаны по кн.: Соболев Ю. Антон Чехов. Неизданные страницы. М., 1916.

¹²¹ Об А. П. Чехове // О Чехове. Воспоминания и статьи. М., 1910. С. 269—275 (отрывок).

¹²² Перевод сделан по: Короленко Вл. Памяти Антона Павловича Чехова // О Чехове. Воспоминания. С. 79—83 (отрывок).

¹²³ Суворин А. С. Дневник / Ред. и предисл. Мих. Кричевского. М.; Пг., 1923. С. 125, 147, 164—165, 294—295.

¹²⁴ Отзывы Толстого о Чехове, по воспоминаниям Горького, Котелянский мог перевести по русским текстам: 1) Горький М. —62, 70, 78 (или по другим изданиям этих мемуаров); 2) Горький М. Заметки. О Льве Толстом // Беседа. Берлин, 1923. № 1. Май-июнь. С. 181; 3) Горький М. Воспоминания. Изд. "Книга". Берлин. 1923. С. 76—77, 82.

¹²⁵ Вблизи Толстого (Записи за пятнадцать лет). Том 1. М., 1922. С. 31, 38, 70, 71, 90, 146.

¹²⁶ Перевод сделан по: Куприн А. Памяти Чехова // О Чехове. С. 93—128; А. П. Чехов // Там же. С. 11—24.

¹²⁷ См. примеч. 94.

¹²⁸ Эфрос Н. Е. Чехов и Московский художественный театр // Московский художественный театр. Пьесы Чехова. Альбом "Солнца России". № 7. СПб., 1914 (без пагинации); Вступительная заметка // Там же.

¹²⁹ Сулержицкий Л. А. Из воспоминаний об А. П. Чехове в Художественном театре // Лит. -худ. альманах изд-ва "Шиповник". Кн. 23. СПб., 1914. С. 148—193.

¹³⁰ Андреев Л. Н. "Шиповник". Кн. 22. СПб., 1914. С. 882—884.

¹³¹ Перевод сделан по книге: Чехов М. П. Антон Чехов. Театр, актеры и "Татьяна Репина". Пг., 1924. С. 79—99.

¹³² Tchekhov A. —199, 882—884.