О. Л. Книппер - А. П. Чехову
9-ое марта [1901 г. Петербург]
Милый мой, родной мой, дорогой мой, мне хочется тебе много ласковых слов наговорить, чтоб ты не сердился, что актриска твоя засохла в Питере, что пишет тебе такие противные сухие письма. Я немного закрутилась. Мне стыдно за мои письма, ужасно стыдно! Они все не окрашены чем-то моим, нет в них моей души, моего тепла, и я знаю, что ты это чувствуешь и благородно молчишь. Какой ты хороший, Антон! Вот видишь, я сама сознаюсь, а если бы ты начал упрекать, я бы, наверное, заупрямилась. Антончик, кокончик! А ты знаешь, что я чувствую?! Кажется, я буду свободна и апрель и май - тебе это улыбается? Если будут репетировать "Крамера" и "Дикую утку" Ибсена, - мне там делать нечего. Может, еще буду играть дочь Крамера, но вряд ли1. Получается 4 месяца свободы - надо подумать, как их прожить получше, поумнее, потеплее. Согласен? Отвечай мне скорее, обстоятельнее и теплее, чего ты хочешь, что тебе грезится. Только пойми, милый, что в Ялту я теперь не могу приехать. Чем я приеду? Опять скрываться, опять страдания матери, прятки, мне это, право, тяжело, поверь мне. Ты как-то не понимаешь этого пункта, или не хочешь понять. А мне трудно об этом говорить. Ты ведь помнишь, как тяжело было летом, как мучительно. До каких же пор мы будем скрываться? И к чему это? Из-за людей? Люди скорее замолчат и оставят нас в покое, раз увидят, что это свершившийся факт. Да и нам с тобой легче будет. Я не выношу этих неясностей, зачем так отягчать жизнь?! Ну, понял ты меня, согласен?
"Сестер". С Крестовской у нас взаимная симпатия. Познакомились только на обеде; она сама захотела приехать ко мне и была, но я укатила на Иматру и пошла к ней на след. день, т. к. мое письмо не доставили ей. Она меня очаровала. На обеде произнесла тост за твое здоровье. Мне хочется, чтоб у меня осталось о ней хорошее впечатление. Она изящна, мягка, женственна, умна, и пишет не по-бабьи. Она сегодня сама приехала за мной на паре рыжих, прокатила меня по набережной и повезла обедать. Я очень славно провела у нее время. Папаша Куперник много ел, массу конспект уплетал - и все что-то мурлыкал про себя. Он хоть и умен, но противен сильно. Танька лежала около него на полу, на коленях и ласкала его - противно почему-то. Крестовская говорила, что ты ей писал по поводу "Вопля" - и что это ее ужасно тронуло2. Она любит тебя как писателя и от "Сестер" в восторге. О тебе вообще много говорят как о драматурге, хвалят тебя всюду, и потому не рычи на театр, самый модный мой драматург! Сегодня еще Немирович говорил об этом.
Чюмина прислала мне том стихотворений с след. надписью: "Многоуваж. О. Л., московской чаровнице, с искренним восхищением и симпатией от автора" и ее экспромт на обеде:
Кто скажет нам: искусство ль это.
Плод вдохновенья иль ума,
Тут не игра, но жизнь сама.
Все впечатления так новы
И так правдиво все вокруг,
Что мы, почувствовав недуг,
Мы знаем их с недавних пор,
Но мы слились душою с ними,
И стали нам они родными -
От "Дяди Вани" до "Сестер".
Завтра пойду к ней благодарить. Съездила я отлично на Иматру. Надышалась воздухом, на лыжах по ослепительному снегу под сверкающим солнцем, загорела уже здорово. Ездили на Мал. Иматру на милых маленьких саночках, там я с Бурджаловым отважилась ехать на лодке вокруг водопада на другой берег. Было оригинально: зимой, в шубах плыть в легкомысленном челноке среди снежных берегов. Волны качали наш утлый челн, льдины стукались о борт, мы воображали себя Нансенами, но нам было отлично. Много хохотали, бросали друг друга в снег, все вымокли, зашвыривали снегом, т. ч. даже мертвых финнов расшевелили, и они улыбались своими бесстрастными физиономиями. Бурджалов снял нас всех. Кормили нас отлично. Много острили, настроение было хорошее. Ездили семеро - карточки получил? Накупили там всякой дряни. Погода удивительная была! Солнце, тепло, чистота воздуха неописуема. В отеле была только наша компания. Гуляли, любовались бешеной Иматрой при электрич. освещении - фантастично, жутко и красиво. Целые часы можно простаивать на берегу - не оторвешься. Только холодновато все-таки сидеть долго. В Финляндии ужасно приятное чувство порядочности, жизни чистой, трудолюбивой, спокойной, благоустройства, комфорта, но народ без обаяния.
Начиная с 11-го я играю почти каждый день, т. е. из 13 раз - 11 - нравится тебе это? Был у меня Сулержицкий 2 раза и не застал и не оставил адреса. Мне так обидно. Хотелось расспросить о московск. беспорядках, он ведь многое бы рассказал! Сегодня уехал в Москву, как мне передала девушка. "Эдда Габлер" не идет, урра!3 Савицкая млеет перед Яворской. Да, Яворская устроила банкет и напригласила народ на "нас", но, увы, - был только Станислав., Вишневский, Савицкая, Мунт, Александров - полное разочарование! Она даже не сочла своим долгом познакомиться со многими из наших и через других пригласила их - кто же пойдет? Лилина и Андреева были в Москве, я на Иматре, т. е., во всяком случае не пошла бы. Савицкая увлечена ею, т. ч. на другой день провожала ее на вокзал в Одессу - срам для нашего театра. Вообще много расскажу тебе, а пока прощай, пора спать, а еще хочу написать Маше и маме. Мамин концерт прошел блестяще во всех отношениях. Со всех сторон слышу, что мама пела великолепно, и ученицы отличались. Я рада за мою энергичную королеву-мать. Молодчина она у меня. Мне до нее далеко.
Целую тебя крепко, обнимаю и на ушко шепчу, а знаешь что?..
Жаворонки прилетели...
Примечания
1
2 Рассказ Крестовской печатался в первой и второй книжках "Русской мысли" за 1900 г. Письма А. П. к ней неизвестны.
3 "Гедда Габлер" анонсировалась на 16 и 21 марта, но уже 11-го вместо нее были объявлены соответственно "Геншель" и "Одинокие". Язвительный автор "Петербургской газеты" высказал 21 марта свое соображение по поводу замены спектакля: "Гедду Габлер" не дерзнули поставить, ибо, воображаю, что это было бы, если бы центральную женскую роль играла одна из "трех сестер" Московского Художественного театра".