О. Л. Книппер - А. П. Чехову
21-ое августа [1901 г. Харьков]
Дорогой мой Антоник, золотце мое, ты теперь, верно, кушаешь в ресторанчике! Я так близко вижу и чувствую твое лицо, твои милые мягкие глаза! Я вчера долго стояла у окна и плакала, плакала, - впрочем, ты этого не любишь. Смотрела в лунную ночь и так заманчиво белела тропиночка, так хотелось пойти по ней и почувствовать себя на свободе, а не в противном вагоне. Когда с глазу на глаз с природой, то каждое ощущение, каждое чувство делается цельнее и сильнее и понятнее. Опять верно выбранишь меня - зафилософствовалась, немка! Когда я успокоилась, я начала думать о нашей любви. Хочу, чтоб она росла и заполнила твою и мою жизнь. Представляла себе, как бы мы с тобой жили зиму в Ялте, искала и находила себе занятия. Это так верно и будет в будущем году. Ты веришь? Ну, загадывать не будем, а эта зима сама покажет, как и что будет.
Соседка моя по купе - очень богатая, по-видимому, помещица Тамбовская, но какой она национальности - не пойму. Муж ее по рассказам из аристократов. Она славная и не болтает много - большое достоинство у спутников.
ныть, когда я вспоминаю о твоей тихой тоске, кот. у тебя, кажется, так глубоко сидит в душе.
Пишу, а меня все время прерывает моя старуха рассказами о велик. князьях и их гадостной жизни.
Солнце светит сквозь облака, подъезжаем к Харькову, а ты теперь верно около Балаклавы.
Люблю тебя, мой дусик. Сиди у себя в нише и вспоминай меня. Ходи по саду и ухаживай за растениями. На балкончике сиди и дыши воздухом, если не дует. Пей кефир и ешь хорошенько насильно. Напиши, какой оказалась поварихой новая Маша. Чисто ли у тебя в комнатах. Целую тебя крепко, всю твою голову, и прижимаю тебя и ласкаю.
Подъезжаем, вот уже Харьков сейчас.
Пиши.
Твоя Оля
Кланяйся Маше и матери.