Книппер О. Л. - Чехову А. П., 27 октября 1901 г.

О. Л. Книппер - А. П. Чехову

Дорогой мой, родной мой, едущий мой, здравствуй!

Мне тебе так много хочется сказать, что не знаю, откуда начать. Мне хочется изъясниться тебе в любви, говорить о чем-то хорошем, настоящем, хочется жить с тобой какой-то необыкновенной жизнью...

Может, я глупости болтаю.

Где ты, Антонка мой?

Я еще не вполне ясно сознаю, что тебя нет...

Прошел "Крамер"... В зале не чувствовалось большого успеха. По-моему, публика отвратительно слушала, кашляла, сморкалась, шевелилась. По-моему, публика впервые была хоть немного захвачена только сценой отца с сыном во 2-м действии¹. Вызовов было мало, а после 3-его много вызывали и после этого настоятельно требовали Станиславского, значит, принимали его опять-таки больше как режиссера, чем как актера. Говорят, после 2-го он пал духом. Я не ходила к нему. Марья Петровна понравилась²

Утром сидела у меня Надежда Ивановна, заходил Немирович, узнать о моем здоровье, Володя сидел, потом я уходила к портнихе. Антонка, родной мой, представь - Немирович прислал мне роль Юлии - помнишь дочь Широковой, кот. должна была играть Лилина³, и поставил меня в неловкое положение. Лилина просит передышки с неделю, а пьесу репетируют с завтрашнего дня. Я, конечно, отказывалась, а он сказал тогда, что будет играть Шварц, т. е. ничтожество, и перекривил физиономию⁴. Говорит, что назначит мне дублерку, чтоб не утомлять репетициями. Хитро, правда? Что же мне делать? Капризничать и брыкаться - мелко. А играть не хочется совсем эту пустопорожнюю роль. Мне все это противно страшно и гнетет меня. Что бы ты мне сказал? Напиши, милый! Я так радовалась быть свободной это время. А теперь если буду занята - это работа без увлечения, без удовлетворения. Поцелуй меня, милый, покрепче, погорячее. Спасибо за карточку открытую. Завтра, верно, получу? Целую, милый, не тоскуй, люби меня.