О. Л. Книппер - А. П. Чехову
22-ое декабря ночь [1901 г. Москва]
Дорогой мой женатый садовник! Вчера ты остался без моего письма - прости! Произошло это от моего беспутного поведения. И сейчас длинно не напишу, т. к. сильно устала и совсем не спала. Вчера сыграли "В мечтах". По-моему - успех средний, и очень даже (между нами). Мне было больно. После первого акта слышались протесты, это было неприятно1. Вызывали хоть и порядочно, но охвата не было. Влад. Ив. это чувствовал и храбрился. Он надеялся на 3-й акт, но он не захватил публику, 4-й еще менее. В 3-м и 4-м актах - по-моему - вина актеров. Нужна сила в игре, а не поза и красота и чистота деталей. В чтении куда все сильнее было! В 4-м слабы и мать и дочь. Конст. Серг. не имел успеха. Лилина тоже, упрекают ее за ломание. Очень понравился Качалов - князь, и меня сильно хвалят. Сегодня Самарова передавала, что весь Малый театр гудит обо мне и о Качалове. В одной газете в заметке упоминают, т. е. выделяют Книппер, Лилину, а об Андреевой ничего. Рокшанин в заметке никого не выделял, только сказал, что "не могу умолчать о блестящей игре Книппер": "Это - замечательная артистка, игравшая до сих пор роли "с настроением", выдвинула себя теперь в ряды лучших современных артисток, показала мастерство игры"23. Публика принимает мои фразы и смеется. Товарищи меня хвалят, говорят, что в провинции мне дадут 700 р. в месяц.
Немировича вызывали, но не очень дружно, поднесли 2 венка вчера и 2 - сегодня. Затем вчера ему было за кулисами подношение, потом мы подносили ему чудесный художеств. работы бювар и изящный письменный прибор. Он был расстроен, хотя и не подавал виду. Потом мы довольно большой компанией поехали в "Эрмитаж" без Алексеевых. Там поужинали, болтали речи по-домашнему, расходиться не хотелось и решили досидеть до газет. Пели, Александров плясал. Котик не портила. В 7 час. утра привезли газеты, мы прочитали их вслух, остались почти что довольны и в 8 ч. начали расходиться. Москвин подвыпил, был мил и болтлив и напросился ко мне чай утренний пить вместе с Гельцер4, Ликой и Александровым. Вл. Ив. сильно разозлился и приказал идти по домам на отдых, но они все-таки пришли ко мне, пили чай, кофе, закусывали, болтали, хохотали и в 10 ½ ч. утра я их выгнала, в 11 ч. я легла, но не спала и в 3 часа встала, пошла к маме обедать, а затем в театр.
Нравится тебе эта беспутная жизнь? Хотят тебе письмо жалобное посылать, я разрешила. Лика была пьяна и все приставала ко мне выпить брудершафт, но я отвиливала, я этого не люблю. Она для меня совершенно чужой человек, я ее не знаю и особенного тяготения к ней не чувствую. Я заминала разговор, хотя, может, и выходило неловко, но я не могу зря пить брудершафт.
без соку как-то. Алексеев очень расстроен, он как режиссер тоже ничего не показал и как актер не понравился. Он страдает.
Вот тебе наше театральное настроение. Не важно. Эта пьеса блестяще прошла бы на Малой сцене. Веру должна играть сильная актриса, с нутром, как Ермолова, тогда будет захват. Мать играла бы Федотова. У Андреевой все красиво, все сделано, но нет настоящего чувства, нет мазков5. Если бы я играла Веру, верно, тоже вышло бы слабо, но я во всяком случае играла бы ее женщиной с темпераментом, "поезд на всех парах", как про нее говорят, и 3-ий акт играла бы сильнее, драматичнее, а не наивной девочкой. Вишневский нравится, хотя газеты молчат пока. Мои меня хвалят. А мне все равно.
Скоро праздники, а мне скучно и тоскливо и холодно. Вчера после волнения первого спектакля я не могла подумать прийти домой в нашу высокую пустую квартиру, и решила, если не поедут ужинать, ехать к маме. Мама говорит, что Иван сильно ругал пьесу.
Ну, дусик, буду кончать, уже очень поздно, я все по ночам пишу. Выздоравливай, голубчик мой! Зачем мы врозь!!! Я третьего дня перечитывала твои письма. Какие они были нежные, полные любви, и как-то трепетны.
Целую милую мою голову с ласковыми глазами и мягкой улыбкой, целую и люблю, и иду опять в свою одинокую спальню. Будь здоров, мечтай о нашем свидании, не забывай меня, дорогой мой, и не проклинай.
О чем говорил Венгерец?6
Не ленись, пиши мне.
Целую и ласкаю тебя, мою любовь.
Твоя
Примечания
1 В зале несколько раз раздавалось шиканье, а т. к. до этого недовольство пьесой открыто выражал Мейерхольд, то его посчитали в театре организатором этого шиканья. Отношение к этой пьесе Н. -Д., которое Мейерхольд не пытался скрыть, послужило одной из причин его осложнившегося положения в театре, а затем и ухода.
2 Короткая заметка Н. О. Ракшанина появилась в "Московском листке" на следующий день после премьеры. Он констатировал, что пьеса "великолепно поставлена и великолепно разыграна", что хороши Андреева, К. С. и особенно Качалов, но подробный разговор о спектакле обещает продолжить в следующий раз: "Сегодня не могу, однако, умолчать и о блестящем исполнении г-жи Книппер: эта замечательная артистка, как бы специализировавшаяся на "ролях настроения", обнаружила в этот раз разнообразие мастерства, выдвигающего ее в первые ряды современных артисток. Очень хороша и г-жа Лилина".
3 Эфрос поместил статью в двух номерах "Новостей дня" (23 и 27 декабря), уделив основное внимание пьесе и ни слова не сказав об исполнителях. Пьесу он счел слишком претенциозной, поверхностной ("очень хорошая фальсификация глубокой пьесы, но не глубокая пьеса"), заигрывающей с публикой и обманывающей ее, заменяющей реальную катастрофу "побрякушками отчаяния".
4
5 Зрители были более благосклонны к Андреевой в этой роли, чем О. Л. Так, А. А. Стахович сравнил впечатление от одного из моментов ее игры с тем, как Э. Дузе читала письмо Армана в "Даме с камелией" или Т. Сальвини произносил монолог Отелло перед сенаторами. Не менее восторженное письмо получила она и от театрального критика С. Глаголя (см.: Андреева, с. 55--57).
6 Видимо, О. Л. имеет в виду визит путешествующего венгра, о котором писал А. П. 17 декабря.