О. Л. Книппер - А. П. Чехову
23-ье декабря ночь [1901 г. Москва]
Антончик, милый мой, ты выздоровел? Отчего ты мне не пишешь больше о своей болезни, какая температура, долго ли ты лежал. Ты, верно, отощал ужасно. Ничего не ешь. Как сделать, чтоб ты массу ел? Мне так мучительно думать, что я не могу быть около тебя, чтоб ухаживать, менять компресс, кормить тебя, облегчать тебе. Воображаю, как ты страдал! Даю тебе слово, что это последний год так, дорогой мой! Я сделаю все, чтоб сделать твою жизнь приятною, теплою, не одинокою, и ты увидишь, тебе будет хорошо со мной, и ты будешь писать, работать.
Ты меня в душе, вероятно, упрекаешь в недостатке любви к тебе? Правда? Упрекаешь за то, что я не бросаю театра - за то, что я не жена тебе! Воображаю, что думает обо мне твоя мать! И она права, права! Антон, родной мой, прости меня, легкомысленную дуру, не думай обо мне очень уж скверно. Ты раскаиваешься, наверное, что женился на мне, скажи мне, не бойся сказать мне откровенно. Я себе кажусь ужасно жестокой. Скажи мне, что мне делать?! Неужели это может случиться, что до весны мы не увидимся?!! Я буду упрашивать дирекцию отпустить меня хотя на 2 дня к тебе, чтоб так составили репертуар. Как все мучительно, ужасно! Я ни о чем другом писать не могу, ничего в голову не лезет. И утешения не нахожу в себе никакого.
Сыграли третий раз "В мечтах". Играли спокойнее, ровнее. Принимали так себе - хорошо. Вообще - недовольны пьесой. "Курьер" и "Новости" ты получаешь - прочтешь, и "Русские ведомости" тоже. Остальные, если хочешь, пришлю, хотя вряд ли интересно.
А ты надумывай комедию, да хорошую, чтоб черт коромыслом ходил. Я в труппе сказала, и все подхватили, галдят и жаждут.
Ну, будь здоров, милый мой муж, ешь побольше, умоляю тебя. Не думай, что я забыла тебя. Я уже не представляю себе, что будет со мной в минуту нашей встречи. Я тебя сожгу всего. Пока целую мысленно, нежно и трогательно, а что будет дальше - не знаю.
Твоя собака.