Книппер О. Л. - Чехову А. П., 1 января 1902 г.

О. Л. Книппер - А. П. Чехову

Вчера дусик мой остался без письма от своей собаки! Прости, родной мой, нежный мой! Во всем покаюсь. Сегодня опять получила два письма сразу, а то уже беспокоилась. Как мне хочется быть около тебя и знать, как ты себя чувствуешь, знать каждый твой штришок в душе, в уме! Я все чего-то жду, жду, к чему-то тянусь...

Ну-с, буду рассказывать, что я творила за эти два дня: вчера днем беседовали опять о пьесе, но было мало интересного, рассматривали типы с актерской точки зрения. Мужские роли скверно распределены: старик и старуха - Лужский и Муратова (это хорошо), Татьяна - Роксанова (сносно), Петр, студ. - Мейерхольд (?), Нил - Судьбинин, Тетерев - Санин (ужасно), Перчихин - Артем и Москвин (хорошо), Поля - Адурская¹². Все ревет, т. ч. я сейчас после "Сестер" увела ее к себе и вот сидели до этого часа (3 ч. ночи) беседовали, она немного успокоилась. Она бывает мне часто противна, но иногда я ее всю понимаю, и тогда мы как-то хорошо можем говорить, как было сейчас. Она очень одинока, но сама не ищет людей, а люди к ней не идут сами. После беседы простились с Немировичем³. Обедала у меня Муратова, потом пришел Коробов, и я с ним болтала много. Мне было приятно, потому что он тебя так знает и любит, много мне рассказывал про тебя. Он уверяет, что ты можешь зимовать здесь. Нанять, например, домик хоть в Сокольниках, чтоб был чистый воздух; что главное для тебя хорошее, покойное состояние духа. Это самое подтвердил мне сегодня Куркин, кот. был у меня утром и которому я тоже была рада. Куркин говорит, что не климат здешний может повредить тебе, а режим. Но режим в моих руках, и я отстояла бы его. Коробов просил тебе написать, чтоб от кровохаркания ты пил бы желатин. Взять унцию оного и вскипятить с лимоном и сахаром и выпивать эту унцию в продолжении дня. Он говорил мне примеры полного успешного употребления желатина. Попробуй, дусик мой! У швейцара Егора, говорит Коробов, - болезнь еще не изведанная и потому интересная, и потому его вторично хотели вернуть доктора, но не нашли, кажется. На съезде хирургов Бобров говорил, что легочных южан хорошо лечить севером, и наоборот. У меня сильно разыгралась фантазия по поводу всех этих разговоров, и мне рисуются картины какой-то блаженной жизни с тобой, полной любви, полной работы в любимом деле. Я чувствую уже, как ты начинаешь оживать, и отлетит твоя тоска, твоя хандра, и мечта станет жизнью. Антон, этого не может быть, правда? А вдруг...

Ну увидим. Надо привести в исполнение одну мою idИe fixe, и тогда посмотрим. Год закончили мы опять-таки "Дядей Ваней", кончили рано, поздравили друг друга и разъехались. Я поехала к маме. Там были наши, Бартельсы, Ольга с мужем. Володя и Эля в толстых обручальных кольцах, кот. надел на них торжественно papa Бартельс. Мама Бартельс ужасно милая, прямая женщина. Володю они любят, и теперь все благополучно, только университет надо ему кончить. В 12 час. зажгли елку, пускали какие-то ракеты, пили шампанское. Мне было очень грустно и я глотала слезы, но очень не хотелось портить настроение других и потому я была просто безразличная. А как мне было грустно, Антон мой! Я все думала о тебе. Пили за твое здоровье.

Я поругалась с Левой из-за нашего театра, просто зря вскипятилась, чтоб сердце сорвать. Но дома меня оберегают, балуют и потому Леве вообще достается, что он меня волнует и нервит своими проповедями. Око[ло] 3-х часов я уехала и заехала еще к нашей Назаровой, где наша теплая компания решила ждать меня до 3-х часов. Там были Качаловы, Муратова, Москвин с невестой - Гельцер, Шенберги-братья⁴⁵, одним словом, разыграли 1-й акт "В мечтах" со всеми подношениями - хохоту было много. Экспромт вышел удачный.

"Святой ночи" г-на Чехова, знаешь? Сегодня встала поздно, но Лева меня перещеголял: он явился в первом часу дня! Оказывается - они так заговорились (он, д. Карл и Николаша), что мама вытурила их в 6 час. утра, т. к. они не давали спать всему дому, и они отправились и проболтали где-то до 12 час. дня - нравится тебе? К часу я пошла в театр, где собрались все для поздравления. Пили шампанское, чай с бутербродами. Морозов флиртовал со мной (пожалуйста, не ревнуй). Застряли мы там долго. Читали твою телеграмму, - она понравилась⁶. Санин говорил тост за тебя, и все чокались со мной, и я была счастлива и гордилась. Когда все разошлись, остались: Конст. Серг., Морозов, Мария Федоровна, Мунт и я и Лилина и много, откровенно говорили о нашем театре, о его внутреннем строе. Высказывались по поводу многого. Конст. Серг. все хочет облечь нас "основных" какою-то властью в театре, чтоб мы были вроде хозяев, а мы ему доказывали, что пока это было трудно. Мария Фед. все время старалась умалить значение Влад. Ивановича, а когда играла его пьесу, так была с ним дружна и ненавидела Алексеева, с кот. Немировичу пришлось мирить ее. Это нехорошо! Я бы говорила еще больше, если бы не Мунт. Она болтушка, и я невольно сдерживаюсь при ней. Поговорим еще раз.

Обедала я у мамы, вдвоем с ней. Потом играла "Трех сестер", играла скверно, т. к. все зябла. Настроение у меня такое: можно бы совсем нос на квинту повесить, но нельзя, т. к. впереди есть что-то ужасно хорошее в жизни. Что ты на это скажешь? И потому я сносная, но не веселая. Скоро утро, и потому кончаю. Надо все-таки поспать. Люблю моего мужа, красу моей жизни, моего поэта, целую его крепко и, вероятно, задохнусь от счастья, когда увижусь с ним. Скажи ему это.

Примечания