О. Л. Книппер - А. П. Чехову
8-ое февр. 1902, ночь [Москва]
Сегодня пришло твое "рогожное" письмо, дорогой мой. Рогожное и краткое. Исполню все и завтра же напишу Сытину, т. к. увидать его - нигде не увижу.
Я вся живу уже поездкой к тебе, мечтой о том, как увижу тебя и каким увижу тебя.
Последнее письмо напишу тебе 18-го, ты его получишь 21-го, а 22-го я буду уже сама у тебя. Но, Боже, как мне трудно будет опять оторваться от тебя через пять дней и шесть ночей...
Только бы не было бури на море и пароход не опоздал бы! Напиши мне, что ты не будешь встречать меня на пристани, а будешь ждать меня в кабинете.
Ты один меня любишь по-настоящему, любишь крепко, я это чувствую. И я бы так хотела дать тебе полное счастье! Я злюсь, когда начинаю рассуждать. Я ведь все знаю и все чувствую, и знаю, что ты чувствуешь. Я никогда этого не говорила словами, да может это и хорошо, даже наверное хорошо. Я знаю, что я буду стоять на коленях перед тобой и плакать и буду чувствовать себя очень виноватой, и ты должен это понять. Нежный мой, обаятельный мой! В тебе есть что-то тонкое, неуловимо обаятельное, изящное. Больше я тебе ничего не напишу сегодня. Получаешь ли ты все мои письма?
Утром был Облонский и извел меня ненужными разговорами. Маша уже ушла, и я одна изнывала. Не лежит у меня душа к нему.
Сегодня получила письмо от Ек. Павл. Пешковой, спрашивает, когда идут "Мещане", хочет приехать. Влад. Ив. подробно все напишет Алекс. Максимовичу. Я ей тоже напишу.
Ну, будь здоров, спи и ешь хорошенько, думай обо мне, а я пока целую и обнимаю тебя мысленно, а потом уже поцелую по-настоящему.
Твоя Оля