О. Л. Книппер - А. П. Чехову
18-ое марта 1902 г. [Петербург]
Успокойся, милый мой, я ведь уже писала тебе, что все письма получаю и благодарю и целую за них. Я сейчас засмеялась от удовольствия и защекотало как-то в груди от мысли, что летом и весной мы будем вместе, вспомнила твое милое лицо с лучистыми глазами и мне легче стало.
Пиши: Кирпичный переулок - это совсем верно. Для разнообразия можешь писать: Мойка 61, No 30.
Сегодня перед репетицией был у меня опять мой дядя Ваня, опять кутил всю ночь. Он мне объяснил, что когда он попадает дня на два в Питер, то всегда отчаянно кутит, и все говорит, что лучше моряков народу нет. А он, правда, типичный моряк. Зато когда командует своим судном, когда на работе, то всегда, говорит, трезв.
Я его напоила черным кофе и отправила на вокзал в Кронштадт, а сама ушла на репетицию. Репетировали мы без конца - с 1 ч. до 6 ½ ч., просто языки высунули, так устали. В 4-м акте все крик, скандал, нервы, и это утомительно. Завтра днем решится наша участь. Думаю, что разрешат.
Влад. Ив. болен, слег в субботу, температура повышенная, сегодня было лучше. Нехорошо, если его не будет завтра на генеральной.
Завтра мы все обедаем у Котляревских, т. е. некоторые обедают, некоторые приезжают вечером. Увижу Кони. В среду буду на шоколаде у Чюминой. В четверг приглашена на обед к Юнкер, которые были у меня два раза, а я не была. Я только знаю Madame, т. к. она сестра m-me Гутхейль из Москвы, нашей хорошей знакомой. В пятницу, может, поеду к Цикаде. Она хотела тебе письмо написать.
Прилагаю письмо нашей "талантливой" г-жи Муратовой, кот. воспроизвела эпизод (известный тебе) с моряком1"Театр и Искусство", сверхрежиссера?2 Ты ведь получаешь этот журнал?
После обеда сегодня я ездила к своей гимназической приятельнице и просидела вечерок. Интересного там ничего нет. Поболтали, в 11 ч. я уехала, разделась и пишу вот мужу. Сейчас лягу спать.
Антончик, пришли Раевской какой-нибудь твой томик с надписью. Очень ей ведь хочется. Благодаря ей все-таки меня отпустили в Ялту; ведь ее же обидели сначала этой ролью, а она, не помня обиды, заменила меня. Пришли - она будет счастлива. Она и письмецо твое хранит как реликвию.
Антон, ты дусик, ты родной мой, да? Ты меня будешь ласкать, будешь любить? Мы будем славно жить?
Целую тебя и милую, дорогой мой. Думай о своем здоровье. Ешь, как способна есть твоя жена.
Обнимаю тебя.
Твоя старая собака
1 См. No 476.
2 В No 12 "Театра и искусство" (где была рецензия Кугеля на "Микаэля Крамера") с этой надписью была помещена карикатура на К. С. со скорбным лицом.