О. Л. Книппер - А. П. Чехову
14-ое сент. [1902 г. Москва]
Где ты, дуся моя? Простить тебе не могу, что ты не взял меня с собой. До сей поры мы были б вместе и так до 1-го окт. Зачем ты был так суров со мной? И так мы все врозь, а ты еще устроил ненужную разлуку. Я потом решила, что ты уехал отчасти, чтоб отдохнуть от меня. Какой я гадкий, гадкий человек!
Значит, у тебя теперь есть аппетит? Ты ешь хорошо? А сливки пьешь? Умоляю тебя, питайся как следует. Сам ты медик и должен это отлично понимать. Ходит ли к тебе народ? И как ты к этому относишься?
Хожу я больше пешком, извощиков избегаю. Ноги болят все-таки. Вероятно, подагрические боли. Кишки бездействуют. Я уже похудела в Москве.
Театр еще не готов, т. е. зрительный зал. На сцене все главное сделано, уборные готовы совсем. Вишневский орудует вовсю и экономит, молодчина. Сегодня я навещала Раевскую, кот. больна инфлуэнцой. Была у Маши Васильева с сестрой, опять ищет квартиру.
Что я читаю? Ничего ровно. Конец моей покойной жизни. Даже газету просматриваю довольно быстро. Нервлюсь и беспокоюсь - вот мое состояние. А главное - ничего не понимаю. Пишу я тебе каждый день почти. Ты не жалуешься? А письма бессодержательны и сухи, сама знаю. Только не от того, что я к тебе охладела, как ты думаешь, а себя презираю - вот отчего. Я знаю, ты не любишь, когда я так выражаюсь, но это верно. Когда я думаю о тебе, я всегда представляю себя, стоящею перед тобой на коленях и просящею прощения (нехорошо звучат два слова).
Тебе хочется иметь детку? Отчего ты раньше противился? Будет у нас детка непременно.
Оля.
Будь добр, напиши Морозову то, что ты мне написал. Передавать такие вещи неудобно. Но ему это будет очень обидно.