О. Л. Книппер - А. П. Чехову
16-ое дек. 1902 г. Москва
Милый мой, ты вчера не имел письма от своей беспутной жены. На коленях молю о прощении. Простишь? Вчера были две репетиции, а после вечерней ездили с Машей к Леон. Андрееву.
Все тебе еще холодно в комнатах, что это значит? Чем же и как надо нагревать? Мысленно стригу тебе ногти, а пуговицу пришьет тебе Настя, отдай и скажи. Какой зуб сломался и отчего?
Господи, как нелепа наша жизнь!
Дорогой мой, ты хочешь писать мне каждый день на праздниках, чтобы мне не было скучно. Какой ты чудесный, хороший. Мне много предстоит играть, очень много. И кроме того, репетировать "Столпы", входить в новую шкурку, сживаться с новой ролью.
Спрашиваю себя: что заставляет меня так нервно жить? Кому это надо? Что я имею от всего этого? Я сама? Ведь нет чувства, что живу полной жизнью. Наоборот, чувствую, что я не живу совсем, что жизнь проходит где-то далеко от меня, а я вижу только пробелы. И душа как-то горит, неспокойно горит, и не с кем поговорить, ни от кого слова хорошего не услышишь. Около тебя я смиряюсь и жизнь мне не кажется мелочной. Если бы я могла отдохнуть у тебя на груди!
У меня так нервы натянуты это время! Ты не смейся только надо мной. Тебе ведь все это кажется неважным. Да, верно, оно так и есть.
Вчера от репетиции до репетиции я лежала. Очень я обалдеваю после 4-ого акта. Голова у меня стала рассеянная страшно. Все забываю. Впечатление 4-го акта, говорят, ужасное. Сегодня была полная генеральная. Никого не пускали. Были Горькие, Найденов, Тимковский, Пчельников. Надежда Ив. была и сидела совсем подавленная. Екат. Павл. никак не ожидала такого впечатления и ходила как потерянная. Посмотрим, что скажет публика. Ничего как-то сказать нельзя, или угадать. Горький очень нервится. Мне сегодня по секрету сказал Вишневский, что Горький поручил ему устроить грандиозный ужин в "Эрмитаже" после "Дна", человек на 50. И чтоб шампанское рекой лилось. Во как. И всем дамам цветы. И вдруг - неуспех!
А далеко ехать к Андреевым - на Среднюю Пресню! Точно в другом городе. А там славно. Чисто, по улице деревья, домики деревянные, уютные, точно в провинции. Квартирка у них небольшая. Были там Горькие, Переплетчиков, кот. ты знаешь, две матери Андреевых, его и ее, какие-то дамы, дочь д-ра Яковенко, которого ты знал, говорит Маша, адвокат Малянтович и еще какие-то. Было довольно кисло. Горький читал стихи Беранже. За ужином читал стихи Бальмонта, и смеялись много над некоторыми. Андреев был в красной рубашке, жена его с такими же гребешками и в том же капоте. Она скоро ожидает. Счастливая. Говорили о концерте с литераторами, об успехе Скитальца1.
Ты пишешь страшный рассказ? На какую тему? Где будет помещен? Это ничего, что страшный, это хорошо. Пришлешь мне? Не поступишь так, как с "Архиереем", кот. я прочла чуть не последняя. Это мне больно. Я каждый вечер в постели прочитываю один твой рассказик, и мне кажется тогда, что я поговорила с тобой.
Мне сегодня поплакать хочется.
Сегодня была Софья Влад. с Володей, был Членов, был Желябужский, кот. хлопочет для Маши место в поезде. Я не люблю его, не люблю его любезности.
С отчетом съезжу к Гольцеву и к Соболевскому2 говорить, и переживем много.
Ну, дусик милый, пойду на отдых, поболтаю с тобой. Володя очень подружился с Фомкой сегодня. Будь здоров. Как бы я тебя грела, если бы была с тобой! Целую ненаглядного моего мужа, бесподобного, целую и обнимаю и грею.
Твоя Оля
Примечания
1 Скиталец имел успех на благотворительном литературно-музыкальном вечере 12 декабря, где он прочел своего "Гусляра" и на бис нецензурированное стихотворение "Нет, я не с вами", вызвавшее в зале бурю восторгов.
2 К В. А. Гольцеву и В. М. Соболевскому О. Л. собиралась обратиться в связи с отчетом медсестры Е. К. Мейер (см. No 612).