О. Л. Книппер - А. П. Чехову
23-ье янв. [1903 г. Москва]
Голубчик мой, дорогой мой, второй день нет письма. А последнее было такое нервное, нехорошее; что случилось? Ты недоволен мной, сердишься на меня? Я тебя раздражаю своими нелепыми письмами, сухими, рассеянными. Я все это чувствую. Прости, дорогой мой. Я растрепалась душой. Мне тяжело без тебя, нет опоры. Я с тобой увереннее живу, крепче.
Ах, дусик мой... Если бы мне сейчас прижаться к тебе крепко, крепко, так, чтоб я слышала биение твоего сердца, чтоб ты мне говорил что-то ласковое, нежное и чтоб душа у меня смягчилась. Когда мы увидимся, когда?!
А как вчера славно было! Чистый, нетронутый, крупичатый снег, сосны, печальные, томящиеся, унылый их шум, золотистый закат, легкие облака, за Москвой-рекой какие-то татарские горы, точно предгорье Крыма, село, из-за холма любопытно торчит колокольня, на горизонте темный синеющий лес - так бы убежала на лыжах куда-то на простор, в ширь, точно там есть другая жизнь, которая манит и тянет. Сидела я на пне и любовалась без конца. Дятел стучал, сосна скрипнула. Ты бы понял и чувствовал всю эту красоту, я знаю.
Тетка Гельцер живет там уже очень давно. У нее отличная небольшая дача, т. е. зимний дом, но со всеми удобствами, во всем достаток чувствуется, обеспеченность, дом такой, о каком мы с тобой иногда мечтали: одноэтажный, уютный, светлый, тетка страстная любительница садоводства и огородничества, у нее и парнички есть, и кроме того она страстный рыболов. Живет она с сыном и с пожилой француженкой, кот. была при ее детях. Накормили нас знатно: кулебяка с осетриной, уха из стерлядей, рыба au gratin в раковинах, утка, каплун, пломбир, кофе, фрукты - вкусно? Кроме того закуска, домашние наливки, грибки. Аппетитно все подано, чисто. Во время обеда солнце сияло и было весело. Москвин дурил, говорил глупости. И после такого-то обедища покатили мы на лыжах и хохотали над Адашевым, кот. все падал.
Я насладилась. Утром мы гуляли к Москве-реке, кот. там удивительно извилиста и красива, должно быть, летом. Место красивое, гористое, песчаное, озера среди сосен - странно, правда? Дач настроили там много теперь, и, должно быть, живется хорошо. Весной мы съездим туда непременно, да, Антончик? Перед Швейцарией. Погуляем там, рыбу половим.
Сегодня не репетировалось. Я закисла с Лоной, не знаю, что делать. Дурацкая у меня манера: схвачу сразу образ и живо охладею, начинает казаться, что это не то, и кончается тем, что возвращаюсь к нему же. Ужасная была репетиция. Все носы повесили. Ни у кого нет ничего. Влад. Ив. сердился молчаливо. После репетиции Горький увез меня обедать к Скирмунту; там была его жена, Пятницкий, Бларамберг, Бальмонт.
Бальмонт был сегодня "На дне", и жена звала меня пить чай к ним после театра, но я устала и не пошла.
через тебя заработает, ну хоть 200 000, то чтоб тебе дал хоть третью часть, что ли, и чтоб будущее твое откупить у него. Он настаивает, что это грабеж. Дусик, вспомни, подписывал ли ты неустоечную запись и есть ли договор относительно Сергеенко. Завтра еще напишу о Марксе, а теперь addio, спать хочу. Целую и обнимаю тебя. Я опять буду вроде новорожденной, когда встречусь с тобой.
Твоя собака