О. Л. Книппер - А. П. Чехову
16-ое марта вечер [1903 г. Москва]
Милый мой, ты выражаешь неудовольствие по поводу того, что официально не оповестили тебе новый адрес. Но, дусик, я в скольких письмах писала, что переезжаем на Петровку, д. Коровина, только номера, не писала, потому что сама не знала - 35. Как же так? Я ничего не понимаю. Ты просто, верно, невнимательно прочитываешь письма.
У нас теплынь, в летнем можно ходить.
часы бьют, вода журчит, ели шумят. Я долго сидела на скамеечке у врат, без движения, и долго еще могла бы так сидеть. Разговаривала с монахами.
После обеда совершили большую прогулку с М. П. по лесу, по насту. Ходили и молчали. А вообще очень много говорили о тебе.
Когда я не играю, у меня поднимаются такие душевные муки, что не знаю, как совладать с собой. Точно в сезоне я живу одним кусочком души, а в свободное время другой кусочек вылезает с большой силой, и я ужасаюсь, когда смотрю назад - чем я жила, и как я могла так жить? Ты меня понимаешь или нет?
Сегодня был у нас Лазаревский, был Миролюбов, придет завтра обедать, и потом я его поведу на "Дно". Лазаревский много болтал, опять говорил, как он влюблен в тебя. Хочет издавать свою книжку. Смешной он.
Милый мой, я так была вчера полна тобой, так близко чувствовала тебя, твою душу, твое настроение, т. е. как будто бы ты был со мной, а не в Ялте. Милый, родной мой, когда же я наконец буду смотреть на тебя, говорить тебе, улыбаться тебе, целовать и ласкать тебя. Когда ты будешь весь мой?! Ты кроме меня ничего не должен будешь видеть -понимаешь? Я одна у тебя, и ты один у меня - больше ничего.
"Невесту". Сгораю от нетерпения. Умоляю.
А как "Вишневый сад"? Зацветает? Чтобы в 1-м акте было такое настроение, как у меня в Мелихове, когда все цвело и когда было так удивительно хорошо на душе. Антон, я хочу тебя.
Целую, душу тебя в объятиях. Мы съездим непременно к монахам? Я тебе все покажу. Поедем? Улыбнись мне, дусик.
Твоя собака