О. Л. Книппер - А. П. Чехову
1-ое окт. утро [1903 г. Москва]
Вот и Покров! Снег, снег и снег, все бело, на улицах нет грохота, слышны голоса людские, как-то интимнее стало на улицах. Фигуры, съежившиеся от неожиданной зимы; гимназисты уже пробуют снежки. Улицы взрыты, работы приостановлены и, как пишут, так и останутся взрытыми всю зиму. Вообще Москва так гадка, так неудобна, так грязна и некрасива, что жить противно. А извозчики! О ужас! Вчера и пешком трудно было идти, на тротуарах не скалывали, и люди падали, а на мостовых лошади падали. Все это противно донельзя. Вспоминаешь времена Алексеева и Власовского1.
А снег все идет. Колокола звонят. Ждут прибытия "Вишневого сада".
2. Но мне кажется, заграничный профессор его не будет прочить в певцы, и он тогда успокоится. Посмотрим, что будет.
Вчера была генеральная "Цезаря". Полна зала публики набралась. Всем нравится, все говорят, что подобного не даст ни один европейский театр. От Качалова все без ума3. Эфрос соблаговолил поговорить со мной, но глядел в сторону. Я улыбалась.
Спектакль длится невозможно долго. Сделают еще купюры. Была Надежда Ив., мама, и все в восторге, только слишком длинно, тем более что главный захват - это Сенат и Форум, а там идут уже и по Шекспиру менее захватывающие сцены. К. С. никому не нравится, и в этом трагедия нашего театра. Ужасная речь, говор, русачок отчаянный в римской тоге. Как мне его жалко, Антон. Ведь никто так не отдает себя театру, как он, никто им так не живет. Заклюют его. Вишневский вчера перенервил, перекричал, но это ничего. Значит, играть будет хорошо.
"Цезарь" около 2-х часов, и это еще без вызовов, без аплодисментов. Завтра кончим в 1 час, я думаю.
Как мой дусик живет? Вот были вместе, жили одной жизнью, тихой, идиллической, а теперь я уже метусь и нервлюсь, хотя еще не очень. Все находят меня пополневшей, отлично выглядывающей (какое ужасное выражение - о литератор, прости).
Скоро примемся за излюбленного автора нашего, будем рассыпать чеховский жемчуг перед публикой, будем кружево плести, кружево тончайшей психологии людской.
О, как я пишу, что со мной?! Ты не сердишься? Целую мою красивую милую голову, чудные глаза мои. Обнимаю и благословляю. Нежный мой!
Твоя лошадка Оля
1
2 См. No 828.
3 Именно с роли Юлия Цезаря началась настоящая слава Качалова, которую ему пророчил Н. -Д., когда актер противился своему назначению на эту роль.