О. Л. Книппер - А. П. Чехову
21-ое марта вечер [1904 г. Москва]
Опять я пишу тебе, милый мой. Весь день я катала. Завтракала у Шлиппе, потом поехала к Галяшкиным, где мне было очень приятно, дурили и смеялись, как в былые дни. Во всех домах положительно разговаривают словами Епиходова и Пищика. Вчера у Алексеевых вся молодежь так и сыпет. Потом я поехала к маме все с той же Соней Шлиппе. У мамы застала Костю, кот. все-таки приехал с пассажирск. поездом. Он ничего себе, веселый, завтра едет на юг, с ним-то и отправлю письмо. Лулу боится Ялты, боится жить в наемных комнатах, боится заразы, вот отчего она предпочла Севастополь. А у меня явилась мысль - нельзя ли Лулу с детками на весну и лето устроить в гурзуфском домике. Ведь он стоит пустой, а если живет учитель, то я ему могу написать вежливое письмо, если ты позволишь и если вообще ничего не будешь иметь против того, чтоб детки жили в Гурзуфе.
Ведь Маша всегда может ездить туда и жить там. Милый Антончик, устроимо это, как ты думаешь?
Возила Митю Гончарова к Алексееву, обедали там. Мария Петр, лежит, не выходила, опять нерв болит. Бальмонт не приехал1. Сидели, беседовали, и Митя, кажется, очень доволен остался.
Маня Смирнова все пишет мне трогательные письма; еще какая-то девица пишет излияния, дам тебе почитать.
Весь вечер сидела у мамы, говорили, спорили на тему о браке. Ты смеешься?
Ах, дусик, как мне хочется быть с тобой, очистить свою душу, хочется, чтоб было мягко на душе, хочется прижаться к твоему плечу, помолчать, пофилософствовать. Я ничего не понимаю в жизни. Хочется как-то душу освежить, очистить, хочется все в новой окраске увидеть, в лучшей; хочется, чтоб ты был около меня. Ты меня не разлюбил? Какая смешная и непонятная жизнь! Целую и обнимаю тебя крепко, мой дорогой.
Твоя Оля
Примечания
1 К. Д. Бальмонт должен был читать свои переводы одноактных пьес М. Метерлинка, которые предполагались к постановке в МХТ; это чтение состоялось только после возвращения театра из Петербурга - 2 мая.