О. Л. Книппер - А. П. Чехову
15-ое апреля утро [1904 г. Петербург]
Здравствуй, дорогой мой!
Галстухи я тебе привезу, будь покоен. А еще чего привезти?
Я, дусюка, хандрю, какая-то я странная стала, не пойму сама.
А ты приедешь сюда, милый? Приезжай.
Вчера Качаловы и Муратова были в Сестрорецке по приглашению Горького. Он читал пьесу свою. Много женских хороших ролей. Называется "Дачники", дескать, мы все дачники в этой жизни. Горький, говорят, влюблен, как кот, глаз не спускает с Марии Фед. Они на "ты". А она штукарка. Рассказывает теперь, что спасла Андрея Алекс. дала ему 60 000 р., кот. якобы получила в наследство. Вот врет! Это чтоб он мог внести в кассу конторы.
Антонка, что такое жизнь? Я ничего не понимаю. Мне кажется, что я глупая, глупая, ограниченная.
Пойду сейчас шататься по улицам.
с дрожанием в голосе, что это бесконечно зловредное существо, эта Таничка. Много про нее рассказывала. Противные все бабы.
Крестовская потом катала меня, потом я гуляла, зашла к хроменькой Чюминой, там сидели литер. дамы Венгерова, Гуревич, Арабажин. Неприятный он.
Обедала дома с Костей. Он потом пошел на "Цезаря", а я была в бане. Потом ждала наших из "Цезаря", т. е. Конст. Серг., Качаловых, Вишневск. У нас ничего не оказалось есть, и мы пошли к Кюба, причем с К. С. случился анекдот, о кот. расскажу1.
Твоя Оля
1 В этот день К. С. последний раз играл нелюбимую им роль Брута, и это обстоятельство он решил отметить с коллегами в ресторане Кюба. О случившемся "анекдоте" он писал жене: "После спектакля "Цезаря" решили отпраздновать окончание моей роли Брута. Приехали домой - никакой закуски. Что делать? Идти к Кюба. Вишневский и Качалов пошли вперед, а я жду дам, чтобы провести их домом, так как из меблированных комнат есть ход к Кюба. Дамы готовы, и мы двинулись. Я уверен, что твердо знаю дорогу, иду впереди и по совершенно темным коридорам, а за мной Раевская, Ольга Леонардовна, Нина Николаевна. Идем тихо, чтобы не встревожить спящих жильцов. Поднявшись до четвертого этажа, Ольга Леонардовна настаивает на том, что надо идти направо по коридору, в конце которого и находится дверь к Кюба. Я спорю, так как убежден, что эта дверь в следующем этаже. Я говорю с таким апломбом и веду их дальше с такой уверенностью, что все повинуются беспрекословно. Идем на следующий этаж. Долго шествуем по совершенно темному коридору и в конце его обретаем желанную дверь. "Вот видите!" - говорю я торжественно, указывая в темноте на нее, и уверенно отворяю - ослепительное освещение! и мы входим в клозет. Я до такой степени растерялся, что с болью глубоко вздохнул. Тут поднялся такой стон и вопль среди дам, что мы бежали вовсю по коридору, чтобы попасть скорее на лестницу и отсмеяться там. Со стонами и охами спустились в следующий этаж и опять шли по длинному коридору. Разбудили спящих. Они испуганно отворяли щелки дверей и пускали нам вслед - ругательства. Конечно, вчера вся труппа знала этот пассаж и с восторгом рассказывала знакомым и незнакомым" (КС-9, т. 7, с. 536).