П. М. СВОБОДИН - ЧЕХОВУ
30 сентября 1889 г. Петербург
29-е, впрочем, уже 30-е сент., потому что теперь
12 ч. 40 м. ночи.
"Лешим", присоединилось еще расстройство домашнего свойства: сукины дети полотеры разбили мой аквариум, заниматься починкою его мне и некогда, и вообще не до него, а рыбок жалко, это мои воспитанники, да и valesneria spiralis разрослась чудесно; пишу и слушаю, как каплет вода из разбитого (треснутого) стекла в подставленное на ночь ведро, и эта музыка меня раздражает донельзя...
Ну, будем говорить о Вашем последнем письме, которое я получил сегодня. Итак, у Вас не только не потоплены в Пселе два акта, а кроме их есть еще и третий, поражающий своей бурностью и неожиданностью, как Вы пишете. Из этого я заключаю, что нам с Вами уж пора ставить вопрос ребром: идет у меня в бенефис "Леший" 31-го октября или нет? иными словами - хотите Вы моей смерти или нет?
Давайте нахмурим брови и будем говорить серьезно.
Расписываете мне, что два новых акта вышли у Вас так хороши, что прежние два в сравнении с новой редакцией - невинный лепет младенца, что третий также готов и хорош, следовательно, недостает одного; и, со всем тем, не пишете ни единого слова о том, о чем следует после всех моих писем. Просьбою Вашей - никому не рассказывать о том, что Вы пишете, Вы опоздали, так как я рассказывал уже, как писал Вам, и Григоровичу, и Потехину, и в голову мне не могло прийти, что это Вам нежелательно. Впрочем, повторяю, я рассказывал своего "Лешего", так сказать, в вольном переводе. Вы говорите, между прочим, что у нас некому играть роли Лешего; да у нас не только Лешего, который еще не написан, а у нас Чацкого некому играть! Но ведь театр не провалился, играем, и грехам нашим господь терпит. А Далматов чем не леший? Он ведь у нас и Чацкого играл. При известном старании и напряжении, кто его знает, может, и хорошо выйдет... Женщин спустим всех - Савину, Мичурину, Пасхалову (молодая, очень талантливая актриса), обо мне что и говорить: так буду играть, что заткну за пояс самого Соборнова-Райского!.. Да ну Вас, это я только отвечаю на Ваши письма в том же тоне, в каком Вы пишете мне, а в душе у меня все очень серьезно. Напишите мне в следующем письме, что Вы высылаете мне все, что написано, и дописываете остальное, а дописавши, немедленно высылайте конец. - и я Ваш должник до Страшного суда! Если Вы этого не сделаете, то я буду Вас любить на полтора градуса меньше. В заключение скажу, что сегодня от 7 до 8 вечера я сидел в глубоком раздумье: не махнуть ли мне с курьерским в Москву на один день?.. "Лешего" в бенефис
Свободина.
Милый друг, утешьте же меня скорей, просю я Вас!
"Иванов" идет, разумеется, хуже, чем шел, что и говорить! Досадно и жалко.
вып. 16-й, с. 202--203.