П. М. СВОБОДИН - ЧЕХОВУ
15 сентября 1892 г. Петербург
Частичка свободного вечера 15 сент. 92 г.
Опять началась эта проклятая сутолока со всяческими нужными и ненужными делами, хлопотами, со службой, с заседаниями, именинами, юбилеями, где от утра до вечера идет сплошная неразбериха, где надо всем этим висит одно общее, всеохватывающее, как крыша, слово: некогда!
сценических и т. д., надо, по поручению товарищей, написать юбилейный адрес Писареву, Горбунов именинник, несколько раз напоминал: смотри же, говорил, on vous attend {вас ждут (фр.).}; завтра в 10 1/2 ч. утра репетиция пьесы, которую не играл три года; роль как новая, неигранная, почти учить заново, для возобновляющейся по репертуару пьесы нужно шить новый сюртук. Дочери надо шить осеннее пальто, а сыну - гимназическое, мундир и проч., Мишке в Москву выслать 150 р., жалованье взято вперед и уже не хватает прожить до конца месяца. Читать хочется - некогда, а если и есть время, так голова так утомлена, что ничего, кроме лежанья на диване, не хочется. Театр со всем тем, что в нем делается, все больше и больше отталкивает от себя... уйти нельзя: жить будет не на что и детей довоспитывать не на что, а городская и общественная жизнь с ее мнимыми потребностями и необходимостями год от году становится нелепое и невозможнее! живешь в долг, какие бы деньги ни заработывал; живешь не для себя, а для портных, мясников, обойщиков, ламповщиков, извозчиков, трактирщиков и ростовщиков. Очень похоже на то, что все наши сивильные заботы, беспокойства, хлопоты - все это идет в их пользу, а не в нашу. Мне можно сказать, конечно, что никто не виноват в том, что я устроил себе такую невозможную жизнь, что вынужден содержать две семьи, что на это никаких денег не хватит и т. д., но ведь после того, что я высылаю Мише, у меня еще остается 450 рублей, ведь это много, особенно если вспомнить, что это уже доход определенный, неотъемлемый, казенный,-- и все мало, все не хватает на самое необходимое... Пять рублей ежедневно идет на стол!.. Однако ну ее к черту, всю эту историю! с чего это я вдруг зажаловался! Ну, милый друг Antoine, не осудите. С Вами я не разбираю, о чем именно говорить и что писать, Вы это знаете.
Ну-с, вот началась опять наша сутолочная, питерская жизнь. Понемногу, то здесь, то там, после летнего разброда, собираемся в кучки, обнимаемся, целуемся, после летней разлуки: а! здорово! ну, как? и все прочее. Одна из первых по времени в сезоне таких сходок бывает обыкновенно на горбуновских именинах 14 сент. или же на чьих-нибудь общественных похоронах, на каком-нибудь кладбище... Михневич, Тертий Филиппов, Иванов-Классик, генерал Несветевич, Григорович, бывший начальник сыскной полиции Путилин, Сергей Максимов, актриса Жулева, Анатолий Кони, Вейнберг и Михаил Иванович Пыляев - все это жужжит, шумит и движется вокруг вас, как что-то давно знакомое и порядком-таки надоевшее вам... и все целуемся и обнимаемся и говорим: а! давно ли? Ну как? - и никому ни до кого никакого дела нет, кто, что, как... и вот из году в год, без изменений, разве только с убылью на кладбище, идет эта очередная встреча друзей после летней разлуки.
Ну, живите мирно в Мелихове с музыкой в душе и поэзией в уме.
Ваш
Лавров писал недавно: ждет. Напишите ему два слова.
вып. 16-й, с. 231--232.