18 марта 1892 г. Сумы
Дорогой Антон Павлович!
До получения Вашего письма, за которое душевно и искренно Вам признателен и благодарен, я еще сомневался в приобретении Вами имения и <...> напророчествовал в прошлом письме так, что согласен, если Вы лично отрубите мне пальцы, писавшие столь отвратительные строки. Письмо же Ваше убедило меня, что дело Ваше хорошее и выглядит весело, что обрадовало не только меня, но и всех наших, и Слава Богу! Все мы поздравляем Вас и Ваших с приобретением, переселением и новосельем. Славно, что кроме хорошей усадьбы, рояля, лесов и лугов Ваши речки, реки и пруды изобилуют добрыми и милыми пескарями и ершами, которые, впрочем, оплакивают свою участь, предчувствуя, что без ухи дело не обойдется и их общество в подобном высокоторжественном случае незаменимо. Теперь у нас 18 марта, и мое письмо застанет Вас на новоселье, каково-то теперь у Вас? У нас же сегодня до часу было 16° тепла, затем пошел легкий весенний дождь и, наконец, снег. Но тепло настало давно, реки вскрылись, жаворонки заливаются в поднебесьи, грудь набирает больше воздуху, и пьянеешь от него. Словом, все идет своим чередом, хочется, чтобы и Вы поскорее наслаждались всем этим и послушали вольной лебединой и журавлиной песен, раздающихся с такой дали и выси, о которой не смеет мечтать ни один артист в мире и даже Семашко, но это время настанет у Вас еще не так-то скоро.
Теперь о деле: по самым точнейшим справкам, наведенным мною от брата, служащего на Сумской станции и занимающегося отправкой всяких товаров, в том числе и живого груза, оказывается, что доставка добрых и лошадей (А la poni) и коров Вам обойдется без проводника 52 руб., да проводнику по соглашению максимум 10 р., цена же лошади = 15 руб. а коровы 30 руб. Теперь все будет зависеть от Вашего решения совместно с Марией Павловной, что Вы надумаете? а мы пока поищем иных более дешевых способов, и если наше предложение осуществится, то доставка обойдется рублей до 20, не дороже, с проводником, тогда Вас уведомим, отцу же и маме весьма желательно, чтобы это дело состоялось и чтобы Мария Павловна имела о них добрую память.
Покупка Вами имения дает возможность лишний раз заметить отцу, что благоразумные люди спешат вон из города, а мы норовим в город, но отец забывает, что, переночевав одну ночь в Глыбянском доме, узнаешь без географии, где находится г. Рига и что это и есть единственная важная причина нашего 2-недельного пребывания в скучных Сумах. Эти 2 недели для отца в высшей степени тягостны, жаль видеть отца, когда он в 5 ч. утра выйдет в чужой двор, поглядит, поглядит, руки чешутся потрогать хозяйственные вещи, и, возвратившись в комнаты, сугубо изливает всю желчь на городскую жизнь. Вследствие сей причины 20 марта мы возвращаемся в Глыбное, жизнь в Сумах для родителей потеряла смысл, ибо вчера кастелянша выехала с родительского благословения в Крым, в Алупку, вместе со страждущими знакомыми; по возвращении из Одессы она пробыла дома 1 ½ месяца, и Лиманы ее сильно поправили, теперь пробудет в Крыму до Фоминой недели, и только тогда я думаю осуществить свои мечты и половить с Вами пескарей, на что у меня ресурсы наберутся, теперь же мне приходится иметь дело с людьми больными, нервными, ухаживать за матерью и заменить ей кастеляншу, нужно много адского терпения, или ангельского, чтобы не свалиться самому с ног, надо иметь такой вид, точно на душе Св. праздник, чувствую же неотразимую потребность остаться хоть на несколько дней с другими людьми, подышать вольнее, голова болит у меня, после лихорадки крутит и душа измучилась, глядя на страдания, которым не в силах помочь, не вижу лучшего и в будущем, вот почему Ваше письмо и Ваше доброе приглашение так для меня дороги и поддерживают силы все это пережить и не падать духом. Я никогда не думал, что одно-2 теплых слова могут иметь поистине благодетельное влияние на расположение, и просто как-то делается теплее на душе, я же могу Вас отблагодарить по приезде разве тем, что сыграю 10 сумских вальсов и марш по случаю всеобщего Вашего переселения и новоселья (говорят, вышел удачным), да еще музыкальную характеристику одной девицы, тоже по слухам удачно вышла.
<...> дает себя знать, да еще придется жить в сыром доме. Ну, однако, настает конец моим мечтам и Вашему долготерпению, вообще писать мне так тяжело и больно, что и высказать этого не могу. Я уже написал Вам 3 письма, но окончить их не мог, все недоволен содержанием, все кажется, что в моих письмах много лишнего баласта, и это отравляет меня, и этим письмом не доволен, хотелось, чтобы вышло повеселее, но, видно, так Богу угодно. Передайте же Вашим родителям, сестре и братьям, что я их не забываю и если не пишу, то не по лени, а потому, что письма страшно расстраивают меня, но что любовь моя к Вам чиста и честна, если же Марья Павловна или кто-либо из братьев напишут мне более подробно о Вашем имении, доме, видах, то, конечно, я буду счастлив получить эти сведения, конечно, если писание их так не расстраивает, как меня. Затем, если Вам нужен честный и толковый человек на должность прикащика в Вашем имении, то он недалеко от Москвы и могу его Вам рекомендовать, даже советую выписать его только на несколько дней, ибо он может быть Вам очень и очень полезен в своих указаниях на ход дел и истинное положение вещей, так как он знает и Ваши места, а человек заслужил доверие 15-летней беспорочной службой и капиталов не нажил, если будет нужен, напишите, если нет, то простите за излишнюю заботливость и вмешательство.
Теперь же жму крепко Вашу руку и иду заканчивать зачаточный марш.
P. S. Я видел и слышал вчера одного счастливейшего из смертных, он говорил, что вполне доволен своей жизнью, счастлив и что был бы рад, если бы и все чувствовали себя, как он, и я чувствовал, что он искренен, и даже фигура его стала при этих словах рельефнее, красивее и благороднее, этот счастливец имеет всего свободного времени 3-4 часа в сутки, посвящая остальное время труду, коего присутствия все ждут с нетерпением, радостью и надеждой, и он, насколько в силах, рад стараться, чтобы облегчить страждущих, я говорю о Вашем ближайшем соседе докторе Шеболдаеве, которого Вы знаете, постарел он сильно и физически устал, но на душе у него светло. Счастливец! Дай бог ему сил, а то он вынужден брать отпуск на 5 дней, чтобы только выспаться как следует, но в Сумах ему спать не дают, и надо для этой цели уехать в Киев в гостиницу, а не в деревенскую глушь.
Спенг<леер>52. О Сахарова! один ее язык длиннее Коломенской версты, хотя вся фигура ее не длиннее 2 аршин, подобного бедствия я не желаю лютейшим врагам, ее злость я объясняю неудачами ее собственными, но Боже! как она в то же время противна и антипатична (Это секрет!). Ох! скорее вон из Сум; о Спенглер этого сказать нельзя, она симпатичнее много, но споры их ученые... пропади ты моя голова! если еще раз попадусь и нарвусь на этот ученый диспут доморощенных Шопенгауэров. Тут особенно люта Сахарова, и избавь Бог и нас и Вас от этаких судей, бестолковее и бездарнее я ничего не видел и не слыхал в жизни своей. Я, кажется, через Сахарову всю ночь спать не буду, даром что трескотню ее слыхал 3 дня тому назад. О Боже Милосердный! Спаси меня.
А. Иваненко.
52