Горький - Чехову
21--22 января 1900 г. Н. -Новгород
Ну, вот и был я у Льва Николаевича. С той поры прошло уже восемь дней, а я все еще не могу оформить впечатления. Он меня поразил сначала своей внешностью, я представлял его не таким - выше ростом, шире костью. А он оказался маленьким старичком и почему-то напомнил мне рассказы о гениальном чудаке - Суворове. А когда он начал говорить - я слушал и изумлялся. Все, что он говорил, было удивительно просто, глубоко и хотя иногда совершенно не верно, - по-моему, - но ужасно хорошо. Главное же - просто очень. В конце, он все-таки - целый оркестр, но в нем не все трубы играют согласно. И это тоже очень хорошо, ибо - это очень человечно, т. е. свойственно человеку. В сущности - ужасно глупо называть человека гением. Совершенно непонятно, что такое - гений? Гораздо проще и яснее говорить - Лев Толстой - это и кратко и совершенно оригинально, т. е. решительно ни на что не похоже и притом - как-то сильно, особенно сильно. Видеть Льва Николаевича - очень важно и полезно, хотя я отнюдь не считаю его чудом природы. Смотришь на него и ужасно приятно чувствовать себя тоже человеком, сознавать, что человек может быть Львом Толстым. Вы понимаете? - за человека вообще приятно. Он очень хорошо отнесся ко мне, но это, разумеется, не суть важно. Не важно и то, что он говорит о моих рассказах, а важно как-то все это, все вместе: все сказанное, его манера говорить, сидеть, смотреть на вас. Очень это слитно и могуче красиво. Я все не верил, что он атеист, хотя и чувствовал это, а теперь, когда я слышал, как он говорит о Христе, и видел его глаза, --
Просидел я у него более трех часов, а потом попал в театр к третьему акту "Дяди Вани". Опять "Дядя Ваня". Опять. И еще я нарочно поеду смотреть эту пьесу, взяв заранее билет. Я не считаю ее перлом, но вижу в ней больше содержания, чем другие видят; содержание в ней огромное, символистическое, и по форме она вещь совершенно оригинальная, бесподобная вещь. Жаль, что Вишневский не понимает дядю, но зато другие - один восторг! Впрочем, Астров у Станиславского немножко не такой, каким ему следует быть. Однако все они - играют дивно! Малый театр поразительно груб по сравнению с этой труппой. Какие они все умные, интеллигентные люди, сколько у них художественного чутья! Книппер - дивная артистка, прелестная женщина и большая умница. Как у нее хороши сцены с Соней. И Соня - тоже прекрасно играла. Все, даже слуга Григорьев, - были великолепны, все прекрасно и тонко знали, что они делают и - ей-богу, даже ошибочное представление Вишневского о дяде Ване можно простить ему за игру. Вообще этот театр произвел на меня впечатление солидного, серьезного дела, большого дела. И как это идет к нему, что нет музыки, не поднимается занавес, а раздвигается. Я, знаете, даже представить себе не мог такой игры и обстановки. Хорошо! Мне даже жаль, что я живу не в Москве, - так бы все и ходил в этот чудесный театр. Видел вашего брата, он стоял и хлопал. Никогда не хлопаю артистам - это обидно для них, т. е. должно быть обидно.
А что, видели вы "Сирано де Бержерак" на сцене? Я недавно видел и пришел в восторг от пьесы.
Дорогу свободным гасконцам!
Мы все под полуденным солнцем
И с солнцем в крови рождены!
Мне страшно нравится это "солнце в крови". Вот как надо жить - как Сирано". И не надо - как "Дядя Ваня" и все другие, иже с ним.
Однако - я утомил вас, наверно? До свидания!
Крепко жму руку. Поклонитесь Средину, если увидите, а он пускай поклонится Ярцеву и Алексину.
Ваш А. Пешков
Примечания
Письмо на восьми страницах почтовой бумаги обычного формата. На первой странице написано чернилами рукою Чехова: "1900, I". Датировано по этой пометке и содержанию.
-- Горький посетил Л. Н. Толстого в Москве, в Хамовниках, 13 января 1900 г. 16 января Толстой записал в своем дневнике: "Был Горький. Очень хорошо говорили. И он мне понравился. Настоящий человек из народа". Вместе с Горьким был у Толстого В. А. Поссе, который в своих воспоминаниях ("Мой жизненный путь", М. --Л. 1929) подробно написал об этой первой встрече и беседе Горького с Толстым. 19 января 1900 г. Горький писал Толстому: "За все, что вы сказали мне - спасибо вам, сердечное спасибо, Лев Николаевич. Рад я, что видел вас, и очень горжусь этим. Вообще я знал, что вы относитесь к людям просто и душевно, но не ожидал, признаться, что именно так хорошо вы отнесетесь ко мне..." На это письмо Толстой ответил Горькому 9 февраля 1900 г.: "... Я очень, очень был рад узнать вас и рад, что полюбил вас. Аксаков говорил, что бывают люди лучше (он говорил - умнее) своей книги и бывают хуже. Мне ваше писанье понравилось, а вас я нашел лучше вашего писания..."
Вишневский Александр Леонидович (1861--1943) - артист Московского Художественного театра. Исполнял в пьесе Чехова "Дядя Ваня" роль Войницкого.
Астров у Станиславского. "Дяде Ване" исполнял Константин Сергеевич Станиславский (1863--1938).
Книппер Ольга Леонардовна (р. 1870) - исполняла в "Дяде Ване" роль Елены Андреевны.
И Соня -- тоже прекрасно играла. "Дяде Ване" исполняла артистка Художественного театра Мария Петровна Лилина (1866--1943).
... слуга Григорьев. -- Роль работника в "Дяде Ване" исполнял артист Художественного театра Михаил Григорьевич Григорьев. Был в труппе Художественного театра только в 1899--1900 г.
"Сирано де Бержерак". -- Героическую комедию Эдмонда Ростана "Сирано де Бержерак" Горький видел в Нижегородском городском театре, после чего написал статью об этой пьесе, которая была напечатана в "Нижегородском листке", 1900, No 4, 5 января. Цитируя этот же отрывок из пьесы Ростана в статье, где он воспроизводит точный текст:
Мы все под полуденным солнцем
И с солнцем в крови рождены, -
Горький писал: "Это, знаете ли, страшно хорошо - быть рожденным с солнцем в крови. Если б нам, людям, кровь которых испорчена пессимистической мутью, отвратительными, отравляющими душу испарениями того болота, где мы киснем, - если б в нашу кровь хоть искру солнца".
Александр Николаевич - врач, живший в Ялте. Горький познакомился с ним в 1897 г., во время своего пребывания в Ялте, в пансионе Водовозовой. Был в дружеских отношениях и переписывался с ним. После смерти Алексина в 1923 г. написал воспоминания о нем.