Д. В. ГРИГОРОВИЧ - ЧЕХОВУ
27 декабря 1888 г. Петербург
Дорогой Антон Павлович, я действительно огорчился тем, что Вы не зашли ко мне; но в этом, верьте мне, соображения о желании оскорбить меня, о невнимании ко мне и т. д.,-- словом, соображения, вытекающие обыкновенно из дрянного чувства самолюбия,-- не принимали ровно никакого участия1. Огорчение мое было в сердце, которое так горячо Вас полюбило; мне показалось, Вы почему-то вдруг ко мне охладели; за что, думал я, за что? - и вот собственно эта мысль и печалила меня, не оставляя, впрочем, в душе признака какого-нибудь раздраженья против Вас. Надо мне простить мою недоверчивость к чувствам ближнего; виною всему безрассудочная горячность моего сердца, слишком часто получавшая щелчки в ответ на ее порывы. С Достоевским я сидел 4 года на одной скамье, потом вместе жили;2 "Ты пьян, кажется..." - говорит он, отслоняя меня рукою... Сотни примеров такого рода могу я привести в моей жизни. Они все-таки меня не исправили, не послужили к укреплению в моем сердце недоверия, которое до сих пор не может выдержать нескольких часов времени и все идет по-старому, по-юношески, о чем я, впрочем, нисколько не соболезную... Искренности Ваших чувств ко мне я вполне, вполне верю; я слишком дорожу ими, чтобы ставить их в зависимость от каких-то мелочных визитных соображений; повторяю: они мне даже в голову не приходили. Но довольно об этом; поговорим лучше о повести Вашей: "Припадок". Жалко мне очень, что болезнь помешала мне слушать, как читал ее Давыдов;3 но прочел ее наедине у себя дома - и едва ли это не было для меня лучше. Мнение мое диаметрально противоположно мнению лиц, возмущающихся цинизмом мотива, и тех также, которые находят, что припадок главного лица ничем не мотивирован в начале рассказа. Первое обвинение - сущий вздор; хуже того: сквозь него просвечивает лицемерие, которое начинает теперь быть в моде. "Невский проспект" Гоголя, где быт дома разврата обрисован гораздо подробнее, никого не возмущал даже в то время, когда такие сюжеты считались немыслимы в литературе не только у нас, но и во Франции. 2-е обвинение объясняется небрежностью читателя, который - как это сплошь и рядом бывает - только перелистывает книгу, следя за сюжетом и не давая себе труда вникнуть в суть дела; или же просто недостатком верного литературного чутья. С первых страниц видно, что Васильев в высшей степени нервная болезненно-впечатлительная натура (страница 297, строчки от 9-й до 12-й)4. Припадок, напротив, подготовляется постепенно с замечательным искусством; чувствуешь, что Васильев неизбежно кончит чем-нибудь трагическим, и, горячо все время ему сочувствуя, радуешься, что дело обошлось, разрешилось только припадком и он снова будет жить и чувствовать по-прежнему. Наконец, несправедливо мне кажется останавливаться только на Васильеве и сваливать на его голову все свои неудовольствия; главное лицо здесь вовсе не он; не в нем кристаллизируется вся суть дела; оно, главным образом, в высоком человечном чувстве, которое от начала до конца повести все в ней освещает и все оправдывает; меня, по крайней мере, чувство это преследовало все время и хватало за душу. Вечер с сумрачным небом, только что выпавшим и падающим мокрым снегом - выбран необыкновенно счастливо; он служит как бы аккордом меланхолическому настроению, разлитому в повести, и поддерживает его от начала до конца. Впечатления природы переданы у Вас с большим еще мастерством, чем в других Ваших рассказах; несколько строк всего - но все так глубоко прочувствовано, так мастерски передано, что точно сам переживаешь впечатление. Страница 296, строки от 6-й до 11-й, просто прелесть!5 Я бесился, что никто не оценил строчку 6-ую на 308 странице;6 и были, говорили мне, еще поэты при чтении в литературном обществе! Но довольно; мне все еще шибко нездоровится и я устаю, когда пишу - особенно когда горячусь. Поговорим при свидании, которого ожидаю нетерпеливо в январе; так Вы обещали. Портрет для Вас готов и будет послан завтра же. Сестрице Вашей прошу передать мой поклон, а Вас ото всего сердца обнимаю.
Д. Григорович.
Петерб. 27 декабр. 1888 года.
Примечания
Слово, сб.
1
2 Григорович учился вместе с Достоевским в Петербургском инженерном училище.
3 В. Н. Давыдов читал рассказ Чехова на вечере, устроенном Русским литературным обществом (основано в 1886 г. В Петербурге) 12 декабря 1888 г.
4 "Припадок" напечатан в сб.: "Памяти В. М. Гаршина", СПб., 1889 (вышел в конце 1888 г.). На отмеченных Григоровичем строчках сказано: "... Васильев, который сторожит каждый свой шаг и каждое свое слово, мнителен, осторожен и малейший пустяк готов возводить на степень вопроса",
5 "Васильев жил в одном из переулков, выходящих на Тверской бульвар. Когда он вышел с приятелями из дому, было около 11 часов. Недавно шел первый снег, и we в природе находилось под властью этого молодого снега. В воздухе пахло снегом, под ногами мягко хрустел снег, земля, крыши, деревья, скамьи на бульварах - все было мягко, бело, молодо..."
6 На этой строке: "И как не стыдно снегу падать в этот переулок!"