Чехов А. П. Письмо Леонтьеву (Щеглову) И. Л., 18 февраля 1889 г. Москва // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1983.
Т. 3. Письма, Октябрь 1888 — декабрь 1889. — М.: Наука, 1976. — С. 157—159.
603. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
18 февраля 1889 г. Москва.
18 февраль.
Милый Жан, спасибо Вам за «Господ театралов», к<ото>рых я получил. Один экз<емпляр> отдал брату-педагогу, другой присовокупил к своей публичной библиотеке (называю ее публичной, потому что она обкрадывается публикой очень усердно).
Вы в письме утешаете меня насчет «Иванова». Спасибо Вам, но уверяю Вас честным словом, я покоен и совершенно удовлетворен тем, что сделал и что получил. Я сделал то, что мог и умел, — стало быть, прав: глаза выше лба не растут; получил же я не по заслугам, больше, чем нужно. И Шекспиру не приходилось слышать тех речей, какие прослышал я. Какого же лешего мне еще нужно? А если в Питере найдется сотня человек, к<ото>рая пожимает плечами, презрительно ухмыляется, кивает, брызжет пеной или лицемерно врет, то ведь я всего этого не вижу и беспокоить меня всё это не может. В Москве даже не пахнет Петербургом. Видаю я ежедневно сотню человек, но не слышу ни одного слова об «Иванове», точно я и не писал этой пьесы, а питерские овации и успехи представляются мне беспокойным сном, от которого я отлично очнулся.
Кстати, об успехе и овациях. Всё это так шумно и так мало удовлетворяет, что в результате не получается ничего, кроме утомления и желания бежать, бежать...
Голова моя занята мыслями о лете и даче. Денно и нощно мечтаю о хуторе. Я не Потемкин, а Цинцинат. Лежанье на сене и пойманный на удочку окунь удовлетворяют мое чувство гораздо осязательнее, чем рецензии и аплодирующая галерея. Я, очевидно, урод и плебей.
Пишу докторскую диссертацию на тему: «О способах прививки Ивану Щеглову ненависти к театру».
Вы пишете, что Буренин действует на Вас угнетающе. Пусть так, но, ради создателя, не поддавайтесь этому чувству и не пасуйте перед великим критиком. Что бы он ни молол авторитетно о бесполезности нашего брата, о пишущих ради куска хлеба, он никогда не будет прав. На этом свете не тесно, для всех найдется место; мы не мешаем Буренину жить, и он нам не мешает. Вопрос же о том, кто на земле полезен и бесполезен, не Буренину решать и не нам. Не расходуйте Ваших нервов и душевной энергии на чёрт знает что.
таким как я, Вы, Маслов, Короленко, Баранцевич и Альбов, т. е. литературным штаб-офицерам, не к лицу вести борьбу за существование с обер-офицерами драматическими. Беллетрист должен идти в толпу драматургов-специалистов или генералом, или же никак.
Захотите пошалить — другое дело. Отчего не пошалить? Но, шаля, не следует делать очень серьезного лица и угнетать себя очень серьезными мыслями.
Видите, каким я моралистом становлюсь! Мне даже капитаны нипочем, и их отчитываю. А ведь я — не имеющий чина!
Собираюсь на бал. Будьте здоровы. Да благословит Вас бог.
Ваш А. Чехов.
«Господ театралов» — рубль дорого. Нужно было назначить 25—30 к.
Вашей жене привет. Мои кланяются и благодарят за поклон.
Примечания
18 февраля 1889 г.
ИРЛИ). Впервые опубликовано: отрывки — «Ежемесячные... приложения к „Ниве“», 1905, июнь, стлб. 244 и июль, стлб. 249; полностью — Письма, т. II, стр. 313—315.
Год устанавливается по письму И. Л. Леонтьева (Щеглова) от 16 февраля 1889 г. (ГБЛ
...спасибо Вам за «Господ театралов»<ото>рых я получил. — Щеглов послал Чехову два экземпляра своей пьесы. Один из них он просил отдать И. П. Чехову. Экземпляр Чехова в его библиотеке не сохранился.
Вы в письме утешаете меня насчет «Иванова». — Щеглов писал: «Ничего Вам не пишу, дорогой Антуан, про „Иванова“ и „Медведя“, потому что об этих субъектах достаточно Вам расписано и Чайковским, и Билибиным; да и проникнуть на них трудно — потому что под „Ивановым“ каждый раз красуется анонс — билеты все проданы, а „Медведем“ закрываются спектакли перед постом. Ну, не Потемкин ли Вы после этого?!.. Лично я остаюсь при мнении, что сюжет „Иванова“ — прямой сюжет для повести и все недостатки Иванова проистекают от неудобства драматической рамки. У Вас в „Пет<ербургской> газете“ даже были рассказы, которые гораздо сподручнее укладывались в драматическую форму. Весь грех <...> произошел от Адама ... Корша (?!). И потом, Вы знаете, переделывать драму нет хуже — лучше две новых написать!»
Я не Потемкин, а Цинцинат. — Цинцинат — римский консул из патрициев. Будучи богатым землевладельцем, он сам обрабатывал землю. Его образ жизни вошел впоследствии в поговорку.
...Буренин действует на Вас угнетающе. — Щеглов писал: «Был как-то у Суворина <...> досыта наговорился о театре. Я бы и чаще заходил в редакцию, но тон Буренина мне мерзит. И все-то он прохаживается насчет нашего брата в том смысле, что, дескать, „кушать надо — оттого и пишут всякую дрянь!“ Это говорится и в редакции публично, и нашептывается в уши Маслову, и отвратительно угнетающе на меня действует».