Чехов А. П. Письмо Суворину А. С., 24 февраля 1893 г. Мелихово // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1983.
Т. 5. Письма, Март 1892 — 1894. — М.: Наука, 1977. — С. 173—175.
24 февраля 1893 г. Мелихово.
Я «Русской мысли» еще не видел, но предвкушаю. Протопопова я не люблю: это рассуждающий, тянущий жилы из своего мозга, иногда справедливый, но сухой и бессердечный человек. Лично я с ним не знаком и никогда его не видел; он писал обо мне часто, но я ни разу не читал. Я не журналист: у меня физическое отвращение к брани, направленной к кому бы то ни было; говорю — физическое, потому что после чтения Протопопова, Жителя, Буренина и прочих судей человечества у меня всегда остается во рту вкус ржавчины, и день мой бывает испорчен. Мне просто больно. Стасов обозвал Жителя клопом; но за что, за что Ж<итель> обругал Антокольского? Ведь это не критика, не мировоззрение, а ненависть, животная, ненасытная злоба. Зачем Скабичевский ругается? Зачем этот тон, точно судят они не о художниках и писателях, а об арестантах? Я не могу и не могу.
Не отвечайте, пожалуйста, Протопопову; во-первых, не стоит, во-вторых, Лавров и Гольцев в писаниях Пр<отопопов>а столько же виноваты, как Вы в писаниях Буренина, и в-третьих, Вы с самого же начала становитесь на неверную точку зрения. Вы пишете мне и негодуете, что бранят Вашего сына, но ведь бранят не сына, а А. А. Суворина, журналиста, к<ото>рый написал «Палестину», пишет в «Нов<ом> вр<емени>», сам когда-то бранил Мартенса, говорил в Париже от имени русской печати и напечатал за своею подписью фельетон о своей поездке. Он самостоятельная величина и может сам за себя постоять. Из Вашего письма выходит так, как будто А<лексей> А<лексеевич> особняком стоит от «Нов<ого> врем<ени>» и несет кару за грехи, не будучи причастен к газетному делу. Нет, не отвечайте, а то ответы, потом вопросы и опять ответы заведут Вас в такой лес, что пока из него выберетесь, у Вас раз десять будет болеть голова. Клеветническая или, говоря мягче, неразборчивая статья Пр<отопоп>ова ничего не прибавит и не убавит; количество друзей и врагов останется у Вас всё то же. А я понимаю Ваше настроение, сильно понимаю... Ну да бог с ними!
Кстати об Алексее Алексеевиче. Передайте ему, что рукопись, к<ото>рую он прислал мне, всё еще у меня, и я не знаю, что сделать из нее; но что-то, кажется, сделаю. Пусть не сердится за промедление. Да хранит его небо! Пусть только не учится курить. У меня и от сигар бронхит.
<ой> книжке. «Продолжение» вместо «окончание» — моя ошибка, ибо я читал последнюю корректуру и вместо одного подмахнул другое. Окончание Вам не пондравится, ибо я его скомкал. Надо бы подлиннее. Но длинно писать было бы тоже опасно, ибо героев мало, а когда на протяжении 2—3 листов мелькают всё те же два лица, то становится скучно и сии два лица расплываются. Впрочем, что о нас стариках говорить. Вот Вы-то когда пришлете мне Ваш роман? Алчу, чтобы написать Вам длинную критику.
Боже мой! Что за роскошь «Отцы и дети»! Просто хоть караул кричи. Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел и было такое чувство, как будто я заразился от него. А конец Базарова? А старички? А Кукшина? Это чёрт знает как сделано. Просто гениально. «Накануне» мне не нравится всё, кроме отца Елены и финала. Финал этот полон трагизма. Очень хороша «Собака»: тут язык удивительный. Прочтите, пожалуйста, если забыли. «Ася» мила, «Затишье» скомкано и не удовлетворяет. «Дым» мне не нравится совсем. «Дворянское гнездо» слабее «Отцов и детей», но финал тоже похож на чудо. Кроме старушки в Базарове, т. е. матери Евгения и вообще матерей, особенно светских барынь, к<ото>рые все, впрочем, похожи одна на другую (мать Лизы, мать Елены), да матери Лаврецкого, бывшей крепостной, да еще простых баб, все женщины и девицы Тургенева невыносимы своей деланностью и, простите, фальшью. Лиза, Елена — это не русские девицы, а какие-то Пифии, вещающие, изобилующие претензиями не по чину. Ирина в «Дыме», Одинцова в «От<цах> и детях», вообще львицы, жгучие, аппетитные, ненасытные, чего-то ищущие — все они чепуха. Как вспомнишь толстовскую Анну Каренину, то все эти тургеневские барыни со своими соблазнительными плечами летят к чёрту. Женские отрицательные типы, где Тургенев слегка карикатурит (Кукшина) или шутит (описание балов), нарисованы замечательно и удались ему до такой степени, что, как говорится, комар носа не подточит. Описания природы хороши, но... чувствую, что мы уже отвыкаем от описаний такого рода и что нужно что-то другое.
Будьте живы, здравы, покойны. Анне Ивановне поклон особенный.
Ваш весь А. Чехов.
Примечания
1284. А. С. СУВОРИНУ
24 февраля 1893 г.
ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. IV, стр. 186—189. В автографе перед словами: «мать Лизы, мать Елены» — зачеркнуто: «Одинц<ова>».
А. Протопопова «Письма о литературе. Письмо пятое, гл. 1» («Русская мысль», 1893, № 2).
«Русской мысли» еще не видел... «Русской мысли» напечатана статья Протопопова, где много места отведено характеристике «Нового времени», А. С. Суворину и А. А. Суворину. В декабре 1892 г. во французской печати корреспондент «Нового времени» С. С. Татищев был назван соучастником в «панамском грабеже». В «Новом времени» от 25 декабря было напечатано «маленькое письмо» А. С. Суворина, в котором говорилось: «Вот почему мой сын, А. А., по собственному почину, сегодня же уехал в Париж, чтоб на месте расследовать это дело. Туда же и с тою же целью уехал С. С. Татищев».
Иронически комментируя рассказ А. А. Суворина об этой поездке, напечатанный в «Новом времени», Протопопов писал: «Не г. Суворин-отец интересует нас, — это давно определенная литературная величина, — и не самозванство г. Суворина-сына возмущает нас, — слишком много чести было бы для него возмущаться теми или другими его поступками. Нас удивляет и в некотором смысле даже тревожит спокойствие, с каким наша печать смотрела на то, как чисто частное дело одной газеты на виду у всех, ловким движением опытных рук, было превращено в общее дело всей печати, и притом — подумать только! — » (стр. 114). О «Новом времени» Протопопов отзывался так: «Если бы газета действительно получила из панамских капиталов пятьсот тысяч франков, этот факт был бы не более как последним штрихом, дорисовывающим ее физиономию, только и всего» (стр. 115).
— Протопопов напечатал две статьи о Чехове в 1892 г. в «Русской мысли» (комплект журнала прислал Чехову Лавров — см. письмо 1229). В февральской книжке, во второй главе третьего «Письма о литературе» он, проанализировав рассказ «Жена», делал вывод: «Повесть г. Чехова <...> не личная ошибка писателя, не обмолвка, — это некоторым образом знамение времени: равнодушие, вменяемое в достоинство, отсутствие определенных воззрений, поставляемое мудростью, беспринципность, возводимая в принцип, — это ли не характерные черты переживаемого нами момента?» (стр. 215). Второй раз Протопопов посвятил Чехову большую статью в шестой книжке того же журнала: «Жертва безвременья. (Повести г. Антона Чехова)». Признавая, что «значительный литературный талант г. Чехова не подлежит сомнению» (стр. 110), Протопопов, однако, писал: «Но это писатель ищущий и не нашедший, писатель без опоры и без цели. Талант его настолько энергичен и жизнеспособен, что неотступно требует для себя внешнего выражения. Повинуясь этому требованию, г. Чехов берется за перо и немедленно чувствует, что хотя ему и хочется говорить, но сказать, в сущности, нечего. Его совесть чутка, но она находится в пассивном состоянии. Г. Чехова коробит нравственно всякая ложь жизни, всякая фальшь в человеке, но противупоставить чужой неправде свою собственную правду он не может, потому что не обладает ею» (стр. 113). Протопопов считал, что можно было бы возлагать надежды на то, что Чехов «подойдет поближе к страданиям человеческим, сознает долю своей ответственности за них...», если бы не «его самоуверенность, во-первых, и не безвременье, во-вторых, — то безвременье и безлюдство наше, среди которого воспитался г. Чехов» (там же).
<итель> обругал Антокольского? — Житель (А. А. Дьяков) поместил в «Новом времени», 1893, № 6089, 10 февраля статью «г. Антокольский». Она вызвала негодование не одного Чехова. В частности, И. Е. Репин писал Суворину: «Как Вы могли допустить в Вашей газете такой бред сумасшедшего, как статья Жителя против Антокольского? Антокольский — уже давно установившаяся репутация, европейское, всесветное имя, один из самых лучших, даже, отбросив скромность, лучший теперь скульптор <...> Боже сохрани меня от невежества защищать непогрешимость репутаций» (И. Е. . Письма к писателям и литературным деятелям. 1880—1929. М., 1950, стр. 97—98). Отвечая Жителю, В. В. Стасов напечатал две заметки в №№ 46 и 53 «Новостей», которые вызвали «маленькое письмо» Суворина в № 6108 «Нового времени» от 1 марта. Наконец, в № 6112 «Нового времени» от 5 марта появилась новая статья, на этот раз В. Буренина — «Антокольский и его пророки», написанная в прежнем тоне, оскорбительном для Антокольского и Стасова. Таким образом, все попытки влиять через Суворина на политику «Нового времени» оказывались тщетными.
Одна из статей Стасова заканчивалась словами: «Укус клопа не опасен, но вонь от него отвратительна» («Новости и Биржевая газета», 1893, № 45, 16 февраля).
Зачем Скабичевский ругается? «Новостей» А. М. Скабичевский вел постоянную полемику с М. А. Протопоповым, называя его, например, глубоким невеждой.
...журналиста, к<ото>рый написал «Палестину»... — А. А. Суворин совершил путешествие в Палестину. Иллюстрированный рассказ об этом путешествии печатался в 1892 г. во многих номерах «Нового времени», а в 1893 г. вышел отдельным изданием. О дальнейшем поведении А. А. Суворина и об отношении к нему Чехова см. письмо 1297 и примечания к нему.
...говорил в Париже от имени русской печати и напечатал за своею подписью фельетон о своей поездке А. Суворина был напечатан в «Новом времени», 1893, № 6061, 12 января, под названием «Из поездки в Париж». Прогрессивную печать возмутило, что «Новое время» пыталось представить дело так, будто в лице этой газеты оскорблена русская печать вообще. Протопопов писал: «С которых это пор мы, русские писатели, должны разделять с „Новым временем“ ответственность за его действия? Разве мораль этой откровенной газеты — наша мораль, разве ее консерватпвно-либерально-прогрессивио-реакционное направление не есть ее исключительное достояние, поддерживаемое только двумя-тремя ничтожными листками? Наоборот, одной из первых забот всякого чистого органа было до сих пор ревнивое отгораживание себя от всякого соседства с „Новым временем“, открещивание от всякой с ним солидарности — нравственной в особенности» (там же, стр. 114).
<ото>рую он прислал мне, всё еще у меня... — Возможно, что именно об этой рукописи идет речь в письме 1291.
Моя повесть будет кончена в мартовск<ой> книжке«Рассказ неизвестного человека».
Вот Вы-то когда пришлете мне Ваш роман? «В конце века. Любовь». Чехов читал его в корректуре и теперь спрашивал об отдельном издании. См. письмо 1371.
Что же Вы ни слова не написали об обеде беллетристов? Ведь я эти обеды выдумал