Чехов — Мизиновой Л. С., 18 (30) сентября 1897.

...Ваше письмо получил вчера ~ был очень порадован. «Думаю, что заграница уже успела Вам слегка надоесть, а потому всякое письмо с родины, даже мое, может доставить Вам некоторую приятность. Как Вы там живете? Тепло ли у Вас и есть ли дамы в Вашем вкусе (следует понимать „кривобокие“). Я недавно размышляла о Вашем романе с писательницей <Е. М. Шавровой-Юст> и додумалась вот до чего: ел, ел человек вкусные и тонкие блюда и надоело ему всё, захотелось редьки!

Итак, расскажите же! Или, может быть, Вы уже в Венеции? К несчастью своему я еще сижу в неизвестности по поводу своей поездки. Пела Мамонтову и понравилась, но до сих пор он меня водит за нос по поводу денег <...> Кажется, я плюну и начну хлопотать о залоге земли, значит, раньше октября за границу не попаду. У нас опять тепло, Маша опять неразлучна с художницей <А. А. Хотяинцевой>, которая в свою очередь по-прежнему в ее чертах ищет черты „другие“! Я по-прежнему думаю о Вас, одним словом, всё идет своим порядком. Впрочем, вот новости. Танька <Т. Л. Щепкина-Куперник> приехала в Москву, похорошела, и в лице у нее еще больше той Reinheit, которую Вы так цените в женщинах и которой так много в лице M-me Юст. <...> В Мелихово я не ездила, потому что и из Машиной души я вытиснута так же, как из Вашего флигеля. А Вы уж испугались, думали, что я осмелюсь сказать „сердца“! Впрочем, я не завидую, она очень симпатична и интересна, и я вполне Вас одобряю. Напишите побольше о себе, где Вы, куда поедете и когда? Вообще не будьте одним домашним животным и за мои нежные к Вам чувства не платите презрением! (Не пугайтесь, дружба тоже может быть нежной!) Ну, пусть хранят Вас боги, не забывайте Вашего преданного друга и напишите...»

— Мизинова ответила: «Ваше письмо получилось в мое отсутствие <...> и потому только я не написала раньше. Ездила я в деревню к бабушке по делам. Принялась энергично хлопотать о залоге своей земли, и вот теперь дело уже на мази, и если не настанет зима сейчас и оценщик поспеет осмотреть ее, то в ноябре я брошусь к Вам на шею, предварительно постаравшись попасть под конку или упасть с лестницы, чтобы сделаться кривобокой. Тогда, надеюсь, Вы меня не оттолкнете. По всей вероятности, в Париж я не поеду, а поеду в Милан <...> Уж не знаю, что рассказать Вам нового. Почти никого не видала еще, кроме Ольги Петровны <Кундасовой>, которая каждый день приходит уверять меня, что я Вас безумно люблю <...> Когда мы с ней идем по улице, она считает, сколько мужчин на меня поглядит, и всё время от удовольствия толкает меня локтем и хохочет! Машу вижу редко. Она или занята, или в Мелихове, или у Хотяинцевой, или с Хотяинцевой. Давай ей бог! Я всегда рада, когда моим друзьям хорошо. Вот и за Вас я порадовалась, что наконец-то Вы взялись за ум и завели себе для практики француженку. Надеюсь, что моя приятельница Кувшинникова оказалась неправой относительно Вас и Вы не осрамились! Надеюсь! Пусть она Вас расшевелит хорошенько и разбудит в Вас те качества, которые находились в долгой спячке. Вдруг Вы вернетесь в Россию не кислятиной, а живым человеком — мужчиной! Что же тогда будет! Бедные Машины подруги! Ну и далось же Вам это сыроварение! Должно быть просто это зависть, так как в сыре Вы ничего не понимаете и, даже когда голодны, любите на него смотреть только издали, а не кушать (помните эту Вашу теорию!). Если и относительно своей Марго Вы держитесь того же, то мне ее очень жаль, тогда скажите, что ей кланяется ее собрат по несчастью! Я когда-то глупо сыграла роль сыра, который Вы не захотели скушать. Вы просите распространить на Вас мою нежность и доброту и писать Вам длинные письма, как Вашим друзьям. Но я боюсь сделать конкуренцию Вашим друзьям! Если мои письма действуют так, как Вы говорите, то, пожалуй, и Вы напишете о сыроварении, а так как детей у Вас нет и Вам остается купать только Марго, которая, раз она Вам понравилась, должна быть кривобока, то вряд ли останется она довольна и я лучше буду писать поменьше.

<ора> Алек<сандровича> видела мельком <...> Сашечка Филе был у меня два раза, потому что нашел, что я очень похорошела! Говорил, что будет Вам писать! Ваша подруга Катичка Немирович, с которой Вы так любите разговаривать в прихожей о своих друзьях, вернулась в Москву и ждет Вашего приезда и свежих новостей. Ну, до свидания, целую Вас (на расстоянии это не страшно). Живите, любите и будьте здоровы».

...Вы писали моим друзьям... — Очевидно, имеется в виду И. Н. Потапенко.

 П. Чехова писала: «Так прозвали мы с Антоном Павловичем известного артиста Малого театра Александра Ивановича Сумбатова-Южина. Заходя в ресторан поужинать, он всегда заказывал себе „филе с мозжичком“» (Письма М. Чеховой, стр. 45).

...Володя...  И. Немирович-Данченко.

...у Вашей подруги, пожирательницы молодых художников ~ Лика, берегитесь каланчи! — Имеется в виду С. П. Кувшинникова, проживавшая в Москве по соседству с пожарной командой Мясницкой части. В доме Кувшинниковых часто бывал И. И. Левитан; в письмах к Мизиновой Чехов не раз шутливо намекал на ее неравнодушие к художнику (см., например, письмо 1148 в т. 5 Писем).

О. П. Кундасова ~ слышала кое-что от д-ра Флоринского...  Флоринского (Сущевская часть).