Чехов А.П.: Чехов — Пешкову А. М. (Горькому М.), 3 января 1899.

Чехов А. П. Письмо Пешкову А. М. (Горькому М.), 3 января 1899 г. Ялта // А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1983.

Дорогой Алексей Максимович, отвечаю сразу на два письма. Прежде всего с Новым годом, с новым счастьем; от души, дружески желаю Вам счастья, старого или нового — это как Вам угодно.

«фаталистически», проходят незаметно, но Ваши вещи музыкальны, стройны, в них каждая шероховатая черточка кричит благим матом. Конечно, тут дело вкуса, и, быть может, во мне говорит лишь излишняя раздражительность или консерватизм человека, давно усвоившего себе определенные привычки. Я мирюсь в описаниях с «коллежским асессором» и с «капитаном второго ранга», но «флирт» и «чемпион» возбуждают (когда они в описаниях) во мне отвращение.

Вы самоучка? В своих рассказах Вы вполне художник, притом интеллигентный по-настоящему. Вам менее всего присуща именно грубость, Вы умны и чувствуете тонко и изящно. Ваши лучшие вещи «В степи» и «На плотах» — писал ли я Вам об этом? Это превосходные вещи, образцовые, в них виден художник, прошедший очень хорошую школу. Не думаю, что я ошибаюсь. Единственный недостаток — нет сдержанности, нет грации. Когда на какое-нибудь определенное действие человек затрачивает наименьшее количество движений, то это грация. В Ваших же затратах чувствуется излишество.

Описания природы художественны; Вы настоящий пейзажист. Только частое уподобление человеку (антропоморфизм), когда море дышит, небо глядит, степь нежится, природа шепчет, говорит, грустит и т. п. — такие уподобления делают описания несколько однотонными, иногда слащавыми, иногда неясными; красочность и выразительность в описаниях природы достигаются только простотой, такими простыми фразами, как «зашло солнце», «стало темно», «пошел дождь» и т. д. — и эта простота свойственна Вам в сильной степени, как редко кому из беллетристов.

Первая книжка обновленной «Жизни» мне не понравилась. Это что-то несерьезное. Рассказ Чирикова наивен и фальшив, рассказ Вересаева — это грубая подделка под что-то, немножко под Вашего супруга Орлова, грубая и тоже наивная. На таких рассказах далеко не уедешь. В Вашем «Кирилке» всё портит фигура земского начальника, общий тон выдержан хорошо. Не изображайте никогда земских начальников. Нет ничего легче, как изображать несимпатичное начальство, читатель любит это, но это самый неприятный, самый бездарный читатель. К фигурам новейшей формации, как земский начальник, я питаю такое же отвращение, как к «флирту», — и потому, быть может, я не прав. Но я живу в деревне, я знаком со всеми земскими начальниками своего и соседних уездов, знаком давно и нахожу, что их фигуры и их деятельность совсем нетипичны, вовсе неинтересны — и в этом, мне кажется, я прав.

Теперь о бродяжестве. Это, т. е. бродяжество, очень хорошая, заманчивая штука, но с годами как-то тяжелеешь, присасываешься к месту. А литературная профессия сама по себе засасывает. За неудачами и разочарованиями быстро проходит время, не видишь настоящей жизни, и прошлое, когда я был так свободен, кажется уже не моим, а чьим-то чужим.

2558. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)

г.

Печатается по автографу (ГБЛПисьма, т. V, стр. 479—481.

«первой книжке обновленной „Жизни“» (вышла 25 декабря 1898 г.).

Ответ на два письма А. М. Горького, написанных после 6 декабря 1898 г. и 29 или 30 декабря 1898 г.; Горький ответил между 6 и 15 января 1899 г. (Горький, т. 28, стр. 51—57).

Я писал Вам не о грубости... г.
Вы самоучка? — Горький писал: «Я самоучка, мне 30 лет. Не думаю, что я буду лучше, чем есть, и — дай бог удержаться на той ступени, куда я шагнул; это не высоко, но — будет с меня. И вообще я — фигура мало интересная».
...писал ли я Вам об этом? — См. письмо 7 Писем.
Первая книжка обновленной «Жизни» мне не понравилась. — Речь идет о первой, январской книжке «Жизни». Здесь напечатаны: очерк Горького «Кирилка», повесть В. Вересаева «Конец Андрея Ивановича», повесть Каз. Баранцевича «Записки», рассказ Е. Чирикова «Чужестранцы» и др. О предполагавшемся сотрудничестве Чехова в «Жизни» Горький писал (во втором письме): «Получил от Поссе письмо, он извещает меня, что Вы будете сотрудничать в „Жизни“. Дорогой Антон Павлович — для „Жизни“ Вы туз козырей, а для меня Ваше согласие — всем праздникам праздник! Рад я — дьявольски! <...> Рад за успех „Чайки“, за „Жизнь“, за себя, что вот могу писать Вам, и за Вас, что Вы — есть». О новом составе редакции «Жизни» Чехову писал В. А. Поссе 8 декабря 1898 г. (см. «Несохранившиеся и ненайденные письма», № 1051). Горький ответил Чехову: «Неутешительно, но верно то, что вы говорите о „Жизни“, Чирикове и „Кирилке“, да, это так: „Жизнь“ пока не серьезна, Чириков — наивен, о „Кирилке“ можно сказать, что он совсем не заслуживает никакого разговора. По поводу Верес<аева> — не согласен. Не считаю я этого автора человеком духовно богатым и сильным, но после его „Без дороги“ — Андрей Иванович, кажется, лучшее, что он дал до сей поры. Тем не менее для „Жизни“ этого мало. Дайте вы, Антон Павлович, что-нибудь ей! Очень прошу Вас об этом, ибо „Жизнь“ эта весьма мне дорога. <...> Подумайте — вдруг по толчку Вашему и дружным усилиям других возникнет журнал, на самом деле интересный и серьезный? Это будет славно! Если это будет». Во второй половине 1899 г. Чехов писал для «Жизни» повесть «В овраге».
...под Вашего супруга Орлова... «Супруги Орловы».
...я знаком со всеми земскими начальниками своего и соседних уездов... — Земским начальником в Мелихове был А. К. Тарновский.
«В Петербург жить — не поеду. Я не люблю больших городов и до литературы был бродягой. А в Петербурге я живо издохну, ибо у меня маленькая чахоточка».