Чехов — Чехову И. П., 18 января 1899.

...предварительный договор уже подписан. — «Предварительный договор» был подписан 17 января, о чем Чехов узнал из телеграммы Сергеенко (см. примечания к письму 2570).

— Чехов вспоминает ветхозаветный сюжет о том, как братья за 20 сребреников продали в Египет Иосифа (Библия, книга Бытия).

«Курьер». — «Курьер» назван здесь как газета, склонная к печатанию непроверенных сведений. Впоследствии сообщения о продаже сочинений Чехова Марксу, конечно, стали появляться в газетах (в том числе в «Крымском курьере», № 28, 5 февраля, вероятно, с ведома Чехова). Любопытный отклик на эти сообщения — письмо критика П. П. Перцова от 24 марта 1899 г. из Петербурга:

«Причина <...> которой вызвано это письмо, заключается в следующем. В газетах было сообщено, что г. Маркс приобрел право на издание Ваших сочинений, и таким образом весьма вероятно, что будет предпринято новое издание. Вследствие этого мне показалось совершенно своевременным обратиться к Вам с просьбой и, так сказать, с жалобой на Вас самих, которую я уже давно решил при случае сообщить Вам. А именно: как Вы помните, в первом издании Ваших „Пестрых рассказов“ (изд. „Осколок“, СПб. 1886 г.) было помещено рассказов несравненно более, нежели во всех позднейших, суворинских, — именно 77 рассказов, из которых Суворин выбрал только 34 рассказа, а более половины (43) пропустил. Т. е. я не знаю, конечно, сделан ли этот выбор самим Сувориным, или Вами, или кем иным, но кем бы он ни был сделан, он отнюдь не удовлетворяет многих из Ваших почитателей и в том числе пишущего это письмо. Издание Суворина разошлось в громадном количестве экземпляров, между тем издание „Осколков“ повторено не было и стало библиографической редкостью. Найти его почти нет возможности, и вместе с ним остаются потерянными для публики и несчастные, почему-то подвергнутые остракизму, 43 рассказа, между которыми по крайней мере 22, т. е. 1/2, вполне заслуживали помещения в сборнике. Не говорю уж о том, что между этими рассказами есть истинные шедевры, которые совершенно непонятно как могли быть отброшены. Таковы, например, рассказы „В рождественскую ночь“ (который своим пасмурным, „трагическим“ колоритом, можно сказать, составляет даже некоторое исключение на общем фоне Ваших произведений); „Герой-барыня“ (в котором отпоротую красную подкладку решительно невозможно забыть, да и весь рассказ замечательно талантлив со стороны „психологии“); „Воры“ (с превосходным описаньем сна); „В аптеке“ (который неизбежно вспоминается при каждом посещении аптеки); „Анюта“, „Художество“, „Свистуны“ и др. Впрочем, позволяю себе продолжить список в его полном (на мой, конечно, взгляд) объеме: кроме упомянутых, мне кажется, вполне заслуживали бы помещения: „Сонная одурь“, „Козлы отпущения“, „Оба лучше“, „Репетиторы“, „Надлежащие меры“, „Циник“, „Осенью“, „Экзамен на чин“, „Дачница“, „Упразднили“, „Иван Матвеич“ (очень хорош!), „Толстый и тонкий“, «Комик“, „Загадочная натура“ и „Стена“.

Решительно, решительно не понимаю, зачем Вы всё это откинули?

Но на Вашей душе есть едва ли не больший грех — Вы оставляете многие превосходные Ваши рассказы затерянными по разным едва доступным литературным уголкам. Из них на первом месте (из известных мне) стоит рассказ „Красавицы“, погребенный в московском куманинском сборничке „Между прочим“ и с тех пор нигде не перепечатанный. Между тем, этот истинно превосходный рассказ принадлежит на мой (впрочем, также и многих других читателей) взгляд к числу самых лучших у Вас и тонких. Далее могу сейчас припомнить рассказы „Ариадна“, „Дом с мезонином“ и „У знакомых“ — из которых первые два были по крайней мере помещены в „Русской мысли“, а последний почти никому не ведом, как появившийся в очень мало читавшемся покойном „Космополисе“. Без сомнения, найдутся и другие такие пасынки авторского внимания между Вашими рассказами. Конечно, Вы можете мне сказать, что литературные вкусы различны, как и всякие другие. Но это письмо и не имеет другой цели, как напомнить Вам об этом различии и просить Вас принять его в соображение при новых Ваших изданиях. Отчего бы Вам не собрать вообще всего Вами написанного (за исключением лишь самых очевидных излишков)? Публика Вас теперь настолько любит и знает (я думаю, даже гораздо больше, чем Вам известно), что в успехе полного Вашего издания не может быть сомнений. Во всяком случае Вы обязаны перед Вашими читателями дать им возможность всесторонней беседы с тем, кого современное поколение считает любимым своим писателем. Остаюсь с полным уважением П. Перцов» (ГБЛ).

«Крымский курьер»? Я высылаю каждый день...  Я. Бесчинский вспоминал: «Я заметил, что у него была любовь в свободные минуты возиться с пакетами, бандеролями и т. д. Как курьез, отмечу следующее: прочитав каждое утро номер „Крымского курьера“, он аккуратно обклеивал его самодельной бандеролью, наклеивал марку и отсылал своему брату в Москву. Стоимость такого способа пересылки была не менее стоимости подписки на газету (6 р. в год), значит, его занимала не экономия, а ежедневная процедура» (А. Я. Бесчинский. Воспоминания об А. П. Чехове. — «Приазовская речь», 1910, № 45, 20 января). См. также письмо 2625 и примечания к нему.

Брюнетка жаловалась мне вчера ~ она поверила.

Скажи Клюкину, что я разрешил ему поместить «Белолобого» в сборнике, но не разрешал выпускать его брошюрами. — См. письмо от 29 ноября 1898 г. и  7 Писем. 12 января Клюкин писал Чехову: «Посылаю Вам мой сборник и отд<ельно> „Белолобый“. За него причитающуюся сумму прошу получить в книжном магазине Волковой в Ялте, предъявив оборотную записку. Спасибо за разрешение». См. также письмо 2657 и примечания к нему.