Чехов — Сергеенко П. А., 17 марта 1899.

«Дорогой Антон Павлович, обращаюсь к тебе с неожиданной просьбой: помоги, ради бога, как и чем можешь, нуждающемуся люду в Казанской губ. Здесь ни средств, ни людей, а неурожай был полный, т. е. бог не оправдал никаких надежд, возлагаемых на него земледельцами, и многие с осени не знают горячей пищи. Отсюда цинга и проч. Между тем на 1 копейку можно при устройстве столовых дать горячие щи голодному рту. А ты ведь проходил на Моховой, что такое щи при цинге. Словом, на 100 р. можно поддержать до лета 100 душ. Адресуй, что можешь: „Нармонка, Каз. губ. Лаишск. у. Натал. Никол. Юшковой“ или „Чистополь Каз. губ. Билярское волостн. прав. жене доктора Поликсене Владимировне Троицкой“. Куда ни пошлешь — будет хорошо. Но торопи добрых людей. Надвигается распутица, брюхо не ждет» (письмо отправлено из с. Панова Казанской губ.). В архиве Чехова сохранились три открытки Юшковой от апреля 1899 г. с благодарностью за присланные деньги (ГБЛ).

Я ~ обираю ялтинских «добрых людей» ~ и уж послал туда тысячу рублей. «Отчете», опубликованном в «Крымском курьере», 1899, № 4, 6 января. В феврале, марте и апреле были помещены заметки Чехова с сообщениями о сделанных пожертвованиях и с объявлениями, что прием пожертвований продолжается (см.  16 Сочинений). См. также примечания к письму 2780.

...напечатаю к сведению «добрых людей» в местной газете присланные тобою адреса. «Крымском курьере», 1899, № 65, 21 марта, под заголовком «Из района недорода», опубликовано письмо П. А. Сергеенко к сотруднику «Новостей» И. Ф. Василевскому (Букве) с описанием голода. В № 66 от 23 марта напечатана заметка Чехова: «В пользу голодающих Казанской губ. получено от г. N. Z. двести рублей». В каждый из двух приведенных Сергеенко адресов было послано Чеховым по 100 рублей (см. т. 16 Сочинений). В пользу казанских голодающих пожертвовал деньги Н. В. Багель, о чем написал Чехову 24 марта 1899 г. (ГБЛ).

 Ф. Маркса от 10 марта 1899 г., где говорится: «Я не отвечал до сего времени на Ваше любезное и подробное письмо от 25 февраля, рассчитывая со дня на день получить от магазина А. С. Суворина сведения о количестве оставшихся экземпляров. Теперь сведения эти мне доставлены, но они оказываются до того неожиданными, что о них главным образом мне приходится теперь Вам писать. Препровождаю Вам при сем эти сведения в копии — и прошу Вас обратить внимание на вторую графу, где обозначено количество несброшюрованных экземпляров. Цифры эти говорят сами за себя. Само собой разумеется, что, заключая условие, я рассчитывал воспользоваться своим правом в виде выпуска новых своих изданий, как только прежние издания будут распроданы. Для этого мне важно было знать, что Вами не предоставлено никому права на дальнейшие издания, кроме тех, которые уже вышли в свет ко времени заключения условия. В этом смысле в условие и введен пункт 6-ой, представляющийся настолько важным, что на случай его нарушения выговорена весьма крупная неустойка. „Прежними“ изданиями Суворина могут считаться, конечно, только те, которые вышли до заключения нами условия, т. е. до 26 января с. г., и, как известно из официальных данных, которыми я и руководствовался, — издания эти выпускались в количестве тысячи экз. каждое. В своем запросе я именно имел в виду только одну тысячу экз. каждого издания и желал только знать, сколько из этой тысячи экземпляров продано и сколько осталось. Я вполне уверен, что и Вы так смотрите на дело, и поэтому заявили, например, что „Каштанка“ распродана, и советовали скорее выпустить новое издание, дабы не было перерыва. Но теперь оказывается, что, кроме выпущенных в продажу последних изданий, магазин Суворина имеет в запасе целый ряд будущих изданий, недопустимость которых оговорена в пункте 6-м нашего условия. — Так, последнее издание, 6-ое, „Каштанки“ почти распродано, осталось всего 165 экз., но оказывается, что магазин Суворина имеет еще 1000 несброшюрованных экз. для следующего 7-го издания... Других Ваших вещей имеется в магазине еще большее количество экземпляров: 2, 3, 4 и до 6 изданий... С юридической точки зрения дело это весьма просто и возможна только следующая альтернатива: 1) если, как я уверен, Вы магазину Суворина не предоставляли права на дальнейшие издания, то имеющихся у него в запасе экземпляров магазин не вправе выпускать в продажу, а если он это сделает, то этим нарушит мое право собственности, и я вправе конфисковать все экземпляры; 2) если же Суворину удалось бы доказать, что Вы предоставили ему право на дальнейшие издания, то этим, с Вашей стороны, был бы нарушен п. 6-ой договора, что повлекло бы за собою для Вас обязанность платить выговоренную на этот случай неустойку по тысяче руб. с листа. — Несмотря на эту альтернативу, я, однако, предъявил магазину Суворина более выгодный для него исход. Во избежание убытков для магазина и неудобства для Вас, я именно выразил согласие разрешить выпуск в продажу имеющихся в магазине несброшюрованных экземпляров — при условии, если магазин, за мое право собственности, уплатит мне с каждого экземпляра известную часть его номинальной цены. Но это мое предложение магазином отклонено. Считая долгом довести об этом до Вашего сведения, покорнейше Вас прошу не отказать мне в немедленном ответе и в возможно подробном и обстоятельном изложении Вашего по этому делу мнения, которое, надеюсь, будет вполне согласно с высказанными мною соображениями. Немедленным ответом весьма меня обяжете. <...> P. S. Очень прошу Вас не отказать в немедленной присылке мне точной копии с Вашего условия с А. С. Сувориным» (ГБЛ). Возможность подобных осложнений Сергеенко предвидел. Он писал Чехову 15 февраля: «Запомни: если Маркс будет тебя бомбардировать какими-нибудь назойливыми и неприятными письмами — смотри на это, как на литературный материал для будущих произведений и только. Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай его <...> Он подозрителен, как дрохва, жаден, как чёрт, и ограничен, как самый отборный херувим. Везде он чует хитрость, капкан, западню!» (ГБЛ).

 г.: «Получив сейчас Ваше письмо от 14 марта, я крайне поражен тем, что в письме моем от 10-го с. м. Вы усмотрели недоверие к Вам с моей стороны. Будьте так добры еще раз внимательно прочесть мое письмо, и Вы убедитесь, я надеюсь, что в нем нет и тени недоверия. <...> Упоминание о неустойке никоим образом не имело в виду Вас, и этим я хотел только сказать, как я это, впрочем, и оговорил в письме от 10-го числа, — что с юридической точки зрения для меня имеется налицо более выгодный выход, чем тот, который я по собственной инициативе предложил магазину „Нового времени“ и который, несмотря на это, последним не был принят» (ГБЛ).

Даже в Ялте ~ решили «Нового времени» не получать и заявление об этом напечатать в «Петерб<ургских> ведомостях». «Петербургских ведомостях» это заявление не было напечатано, так как циркуляром Главного управления по делам печати от 17 марта 1899 г. подобные объявления были запрещены.