Чехов — Гославскому Е. П., 1 декабря 1899.

Сюжет такого рода, что надо не писать, а говорить... «Вы говорите, надо приучить к себе. Как это сделать? Не умею я, не такого характера. Помимо самолюбия, я с ума схожу от вечного безденежья <...> Поймите, работать хочется, есть и планы и материалы, но невольная мысль, „а где это поместят“, отравляет всё. Недавно был у Гольцева, прочел ему отрывок из Вашего письма, сдал ему два своих рассказа, и... да просил прямо помощи... Что мне это стоило — судите сами. Теперь я уже каюсь в этом: что может сделать мне Гольцев, да и захочет ли. Вот к Вам за помощью я обращаюсь со спокойной душой. Я не знаю, как смотрите Вы на себя, я же смотрю на Вас, как на носителя, на физическую оболочку той силы, которая зовется дарованием <...> Вы слава нашей литературы, Вы могущественны — дайте же мне возможность работать, а вместе с тем и жить. Я пишу нескладно, но все-таки пошлю Вам всю эту безалаберщину, т. к. если не пошлю и это письмо, то опять буду сообщаться с Вами только мысленно. Что же мне надо? — Мне надо два-три органа, где бы меня принимали, как было это в „Артисте“, — как готового писателя, а не новичка. У меня пока только один такой орган — „Курьер“, но этого слишком мало. Если бы Вы устроили мне приглашение в „Ниву“, а затем еще куда сами знаете, я был бы Вам несказанно благодарен». Гославский больше не писал Чехову до весны 1900 г., когда, узнав о его приезде в Москву, попросил его о встрече (см.  9 Писем).

Я напишу о Вас «Журналу для всех», «России» и «Жизни». — Эти письма неизвестны. Может быть, Чехов не стал их писать, не получив от Гославского ответа.

«России» ~ хорошо платят и порядки хорошие. — В «Новом времени» отношение Чехова к амфитеатровскому органу вызывало тревогу. К. С. Тычинкин писал Суворину 30 июня 1899 г.: «Сейчас Алексей Алексеевич <сын Суворина> сообщил мне две очень неприятные для „Нового времени“ вещи: по сведениям, полученным им от Гольдштейна и, кажется, Табурне (?) (я не знаю этого господина), оказывается, что „Россия“ купила два рассказа, — один у Льва Толстого, а другой у Чехова. Хочется думать, что это утка, пущенная тамошней редакцией для обеспечения своего положения. Вряд ли пошел бы на сделку с Амфитеатровым Чехов даже и на такой почве; к „Новому времени“ у него симпатий нет, но не в такой степени» (ЦГАЛИ 459, оп. 1, ед. хр. 4316, л. 20). Предполагая «утку», Тычинкин был прав.

С редактором «Нивы» я знаком очень мало... «Нивы» с 1897 г. был, при издателе А. Ф. Марксе, Р. И. Сементковский. Он вспоминает свое недолгое знакомство, одну беседу с Чеховым: «С Антоном Павловичем столкновение? Не может быть, — воскликнет всякий, кто знавал этого мягкого, доброго человека. Однако столкновение у меня с ним было, и вот по какому поводу. Покойный издатель „Нивы“, А. Ф. Маркс, как известно, приобрел сочинения Чехова, и, следовательно, надо было их собрать и издать. Чехов их сам редактировал, причем выкидывал много, очень много, между прочим и такие вещи, которые Марксу нравились. Я тогда состоял редактором „Нивы“, и по этому поводу у меня с Чеховым произошел разговор. Как писатель, я, понятно, был на его стороне. Улыбаясь своею кроткою улыбкою, Чехов мне говорил, что писатель не родится готовым, как Минерва из головы Юпитера, что он постепенно развивается и вырабатывается, так что ему иногда может быть стыдно за прежние его произведения. Только сам писатель может быть судьей в вопросе, что должно и не должно войти в собрание его сочинений. Нельзя от него требовать, чтобы он включал то, что уже не может признать ни художественным, ни даже просто грамотным. „Чехонте“ мог многое написать, чего „Чехов“ никогда не напишет. Конечно, напечатанное нельзя уничтожить, но если бы произведения его сохранились только в виде рукописей, то он немедленно сжег бы то, что теперь вымарывает красным карандашом. Пусть библиографы и критики соберут вычеркнутое, чтобы уяснить себе ход его творчества (они ведь любят заниматься пустяками, — рассмеялся Чехов), но публике это никогда не должно быть предложено. Писатель должен давать читателю только то, что он в своих произведениях признает лучшим.

Я ничего не ответил, но благодарно взглянул на него за то, что он так честно и высоко держит знамя писателя. Других столкновений у меня с ним не было» (Р. И. «Русская старина», 1911, № 12, стр. 521—522).