Чехов — Книппер О. Л., 26 марта 1900.

От Вашего письма, милая актриса, веет черной меланхолией... — Книппер писала Чехову о своем настроении 22 марта: «Я каждый день жду от Вас хоть малюсенького письмеца, каждый день, когда прихожу, — первый мой взгляд устремляется на письменный стол — и все ничего! Ну хоть бы о погоде написали, о своем садике, о том, готово ли шоссе, довольны ли наконец тем, что Художественный театр не надул и едет к Вам, „пленять своим искусством свет“... Вы спросите — отчего же я не пишу Вам? Оттого, оттого что я отвратительно себя чувствую все время и ненавижу себя. У меня лежит три неоконченных письма к Вам — хорошо? Ну, теперь я скоро увижу Вас. Знаете, я недавно видела во сне нашу встречу и уверена, что она такова же будет наяву. А мне скучно без Ваших писем. Ответьте мне на это письмо — мне все-таки легче будет ехать к Вам. Вам не смешно? Ну, право, мне иногда кажется, что Вы от меня отвыкли и что я приеду какая-то чужая. У нас гадко, сыро, грязно, серо, тоску нагоняет погода <...> Скоро начну укладываться. Я уверена, что все мое скверное настроение пройдет, как только понюхаю южного воздуха и увижу дивную ласковую южную природу. Скорее бы только тронуться! <...> Ох, как скучно жить, а еще скучнее, когда знаешь, что скука от самой себя».

— Еще в письме от 18 февраля 1900 г. Книппер сообщала: «Я еду раньше, а Маша (Вы знаете, что мы выпили брудершафт?) приедет из мастерской» (там же, стр. 133). В письме от 22 марта Книппер напоминала: «А Вы знаете, что я приеду раньше, с Вашей сестрой?». Об этой поездке в Ялту Книппер вспоминала: «Я приехала еще на страстной с Марией Павловной, и как казалось уютно и тепло в этом новом доме, который летом только еще строился и был нежилым... Все интересовало, каждый пустяк; Антон Павлович любил ходить и показывать и рассказывать, чего еще нет и что должно быть со временем; и главное, занимал его сад, фруктовые посадки <...> В это же время был в Ялте и А. М. Горький, входивший в славу тогда быстро и сильно, как ракета. Он бывал у Антона Павловича и как чудесно, увлекательно, красочно рассказывал о своих скитаниях <...> Тихо, уютно и быстро прошла Страстная неделя, неделя отдыха, и надо было ехать в Севастополь, куда прибыла труппа Художественного театра <...> Уже начались приготовления к спектаклям, приехал Антон Павлович, и жизнь завертелась... Начался какой-то весенний праздник» («Об А. П. Чехове». — Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 54—55).

Пьесы новой у меня нет, это газеты врут.  Л. Книппер писала по этому поводу: «Кругом говорят о Вашей новой пьесе — я одна ничего не знаю и не слышу. Мне не верят, когда на вопросы совершенно искренно пожимаю плечами и говорю, что мне ничего неизвестно». О работе над пьесой «Три сестры» см. примечания к письму 3118.

Вообще газеты никогда не писали про меня правды. — А. А. Плещеев приводит в своих воспоминаниях «Чеховский день» аналогичный разговор с писателем: «— От времени до времени мне случалось встречать в газетах разговоры разных лиц, посещающих Вас, Антон Павлович. Вас не забывают.

— Я читал, — отвечал он добродушно. — Даже разговоры со мной лиц, которые совсем у меня не бывали. В одной беседе напечатали, будто я сказал „покойный Левитан“, тогда как он покойным еще не был и сказать я этого не мог.

— Вы не возражали, вообще Вы не охотник, насколько я знаю, до возражений в печати.

» (ИРЛИ, Р III, оп. 2, № 1565).

Тут Горький. — М. Горький приехал в Ялту 16 марта.

Он очень хвалит Вас и ваш театр.  г.: «Этот театр произвел на меня впечатление солидного, серьезного дела, большого дела. И как это идет к нему, что нет музыки, не поднимается занавес, а раздвигается. Я знаете, даже представить себе не мог такой игры и обстановки. Хорошо! Мне даже жаль, что я живу не в Москве, — так бы все и ходил в этот чудесный театр». Об артистах этого театра Горький писал: «Все они — играют дивно! Малый театр поразительно груб по сравнению с этой труппой. Какие они все умные, интеллигентные люди, сколько у них художественного чутья! Книппер — дивная артистка, прелестная женщина и большая умница» (Горький 28, стр. 118).