Чехов А.П.: Чехов — Комиссаржевской В. Ф., 13 ноября 1900.

Чехов А. П. Письмо Комиссаржевской В. Ф., 13 ноября 1900 г. Москва // А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука.

Т. 9. Письма, 1900 — март 1901. — М.: Наука, 1980. — С. 139—140.

Милая Вера Федоровна, на Ваше письмо я хотел дать Вам ответ устный, так как сильно рассчитывал быть в Петербурге, но кое-какие обстоятельства не пустили меня туда, и вот я пишу. «Три сестры» уже готовы, но будущее их, по крайней мере ближайшее, покрыто для меня мраком неизвестности. Пьеса вышла скучная, тягучая, неудобная; говорю — неудобная, потому что в ней, например, 4 героини и настроение, как говорят, мрачней мрачного.

читается в Художественном театре (один экземпляр, больше нет), потом я возьму ее и опять перепишу начисто, а потом уже напечатаем несколько экземпляров, из которых один поспешу выслать Вам.

Но как бы было хорошо, если бы мне удалось вырваться в Петербург хоть на один день. Здесь я как на каторге: днем, с утра до вечера, верчу колесо, т. е. бегаю по визитам, а ночью сплю как убитый. Приехал сюда совершенно здоровым, а теперь опять кашляю и злюсь, и, говорят, пожелтел. Мне очень грустно, что Вы больны и в нехорошем настроении. Видел я Марию Ильинишну, она, вероятно, уже с Вами, и Вам стало легче, а быть может, и совсем хорошо, чего я желаю Вам и буду желать от самого чистого сердца. Итак, пьесу мою прочтут в Художественном театре, потом я переписываю, потом печатаю и посылаю Вам, и буду стараться, чтобы последнее совершилось до декабря. Пьеса сложная, как роман, и настроение, говорят, убийственное.

Целую крепко Ваши руки — одну и другую — и низко кланяюсь Вам. Да хранят Вас ангелы небесные.

13 ноября 1900 г.

Печатается по тексту: Письма, т. VI, стр. 105—106, где опубликовано впервые. Местонахождение автографа неизвестно.

«Три сестры», пребывание в Москве, болезнь, помешавшая выехать за границу).

Ответ на письмо В. Ф. Комиссаржевской (без даты, с пометой Чехова: «1900.XI» — ГБЛ; «Вера Федоровна Комиссаржевская. Письма актрисы. Воспоминания о ней. Материалы». М. — Л., 1964, стр. 92—93).

«Три сестры» уже готовы ~ Пьеса вышла скучная... — Комиссаржевская писала: «Бенефис мой отложен на 31 января. Если Вы кончили Вашу пьесу — дайте мне ее прочесть, и если роль подходящая для меня, я откажусь от „Ромео и Джульетты“ и возьму ее. Конечно, если это Вас почему-либо не устраивает — скажите прямо...»
— С просьбой отдать «Три сестры» в петербургский Александринский театр обращался также к Чехову в это время П. П. Гнедич. В письме от 16 ноября 1900 г. он писал: «Я приехал на два дня в Москву по театральным делам, и очень хотел бы спросить Вас: можете Вы дать Вашу новую пьесу на Александринскую сцену в будущем сезоне, после того, как она пройдет у Немировича. Вы, может быть, слышали, что я вступаю в должность управляющего репертуаром, а, конечно, без Вас мне было бы грустно. Поверьте, что история „Чайки“ не повторится» (ГБЛ).
...стоит ли летом везти ее на гастроли. — В мае — июне 1901 г. предполагалась гастрольная поездка драматической труппы во главе с Комиссаржевской и В. П. Далматовым по Украине, затем в Варшаву и Вильно. По этому поводу Комиссаржевская писала Чехову: «Если Вы не найдете возможным дать пьесу на императорскую — то Вы мне ее дайте все-таки. Я в поездку в этом году везу и „Чайку“ и „Дядю Ваню“». Во время гастрольной поездки (13 мая — 29 июня 1901 г.) Комиссаржевская играла Соню в «Дяде Ване» и Нину в «Чайке».
Теперь она читается в Художественном театре... «Три сестры» труппе Московского Художественного театра (29 октября 1900 г.) О. Л. Книппер вспоминала: «Когда Антон Павлович прочел нам, артистам и режиссерам, долго ждавшим новой пьесы от любимого автора, свою пьесу „Три сестры“, воцарилось какое-то недоумение, молчание... Антон Павлович смущенно улыбался и, нервно покашливая, ходил среди нас... Начали одиноко брошенными фразами что-то высказывать, слышалось: „Это же не пьеса, это только схема...“, „Этого нельзя играть, нет ролей, какие-то намеки только...“ Работа была трудная, много надо было распахивать в душах... Но вот прошло несколько лет, и мы уже с удивлением думали: неужели эта наша любимая пьеса, такая насыщенная переживаниями, такая глубокая, такая значительная, способная затрагивать самые скрытые прекрасные уголки души человеческой, неужели эта пьеса могла казаться не пьесой, а схемой, и мы могли говорить, что нет ролей?» (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 56).
...потом я возьму ее и опять перепишу начисто... — О том, что Чехов по приезде в Москву продолжал работу над пьесой, свидетельствуют воспоминания Вл. И. Немировича-Данченко: «В половине октября он приезжает в Москву. Очень он остался у меня в памяти в этот приезд: энергичный, веселый, помолодевший — просто счастливый; охвачен красивым чувством и новую пьесу уже переписывает. А вы знаете, что для писателя лучшая, а может быть, и единственно приятная часть его работы — это когда он переписывает набело, когда так называемые „муки творчества“ остались позади. В этот приезд он переписал „Три сестры“. В театре читали пьесу в его присутствии. Он боролся со смущением и несколько раз повторял: я же водевиль писал» (, стр. 216—217).
Мне ~ грустно, что Вы больны... — В своем письме Комиссаржевская сообщала: «Пять дней лежала больная».
Видел я Марию Ильинишну...