Чехов А. П. Письмо Васильевой О. Р., 21 декабря 1900 г. (3 января 1901 г.) Ницца // А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука.
Т. 9. Письма, 1900 — март 1901. — М.: Наука, 1980
3219. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
21 декабря 1900 г. (3 января 1901 г.) Ницца.
Четверг.
Здравствуйте, многоуважаемая Ольга Родионовна! Во-первых, я хороший доктор. Но если Вы не хотите меня, то рекомендую Вам д-ра Эльсница — д-р Oelsnitz, 6 rue Notre Dame. Зовут его Александром Леонтьевичем, он русский.
Преданный
А. Чехов.
Примечания
3219. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
г. (3 января 1901 г.)
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые (с датой: «Вторая половина декабря 1900 г.») опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 55. Дата уточнена в ПССП XVIII, стр. 429.
Датируется по записке Васильевой от 3 января 1901 г. (ГБЛ), на которую Чехов отвечает в тот же день, и по его помете: «четверг», который приходился на 21 декабря.
О. Р. Васильева ответила запиской, помеченной «пятница» и рукой Чехова: «1900, XII», а также письмом (без даты) (Чехов, Лит. архив 55).
...рекомендую Вам д-ра Эльсница... — В письме от 3 января (21 декабря) Васильева спрашивала Чехова: «Не знаете ли Вы здесь хорошего доктора — у меня отчаянно болит нога, и я боюсь обратиться к первому попавшему, потому что уже несколько лет возилась с ней. Если знаете, будьте добры, скажите». Характеристика доктора А. Л. Эльсница содержится в «Воспоминаниях» П. Д. Боборыкина, который писал: «В Ницце годами водил я знакомство с А. Л. Эльсницем, уроженцем Москвы, тамошним студентом, который из-за какой-то истории во время волнений скрылся за границу, стал учиться медицине в Швейцарии и Франции, приобрел степень доктора и, уже женатый на русской и отцом семейства, устроился прочно в Ницце, где к нему перешла и практика доктора Якоби <...> Специальное ученье и долгое житье в Швейцарии и Франции вовсе не офранцузили его, и в его доме каждый из нас чувствовал себя, как в русской семье. Все интересы, разговоры, толки, идеалы и упования были русские. Он не занимался уже „воинствующей“ политикой, не играл „вожака“, но оставался верен своим очень передовым принципам и симпатиям; сохранял дружеские отношения с разными революционными деятелями, в том числе и с обломками Парижской коммуны <...> Не думаю, чтобы его можно было считать правоверным марксистом, хотя в числе его ближайших знакомых водились и социал-демократы. Сколько помню, он был близок с Плехановым, а дочь его дружила с одной из дочерей этого — и тогда уже очень известного — русского изгнанника, проживавшего еще в Швейцарии.
„наш скептический Эльсниц“. И несмотря на это, практика его разрасталась, и он мог бы еще долго здравствовать, если б не предательская болезнь сердца; она свела его в преждевременную могилу. На родину он так и не попал.
В Ницце мы видались с ним часто; так же часто навещали мы М. М. Ковалевского на его вилле в Болье. С Ковалевским Эльсниц был всего ближе из русских. Его всегда можно было видеть и на тех обедах, какие происходили в русском пансионе, где в разные годы бывали неизменно, кроме Ковалевского, доктор Белоголовый с женой, профессор Коротнев, Юрасов (вице-консул в Ментоне), Чехов, Потапенко и много других русских, наезжавших в Ниццу» (П. Д. . Воспоминания, т. 2. М., 1965, стр. 536—537).
е. 22 декабря, Васильева сообщала: «Если как-нибудь зайдете — буду очень благодарна». Свое ответное письмо (без даты) она заканчивала словами: «Насчет того, что можно зайти или нет, если зайдете — буду очень счастлива».