Чехов — Книппер-Чеховой О. Л., 27 ноября 1901.

Ты пишешь, что жаждешь прочесть мой новый рассказ. — Об этом Книппер писала 21 ноября: «Пиши, работай, Антончик мой. Я буду дрожать от волнения, когда буду читать что-нибудь твое новенькое. Буду смаковать каждое слово, каждое выражение».

Пьеса Немировича будет иметь успех. Не падайте духом. — Книппер сообщала Чехову о работе Художественного театра над пьесой «В мечтах»: «Немирович нервит сильно. Вчера была ужасная репетиция. Антон, это я только тебе пишу, а ты молчи обо всем. Раевская не будет играть. А кто ее заменит — не знаю. Алфеева нет. Мария Федоровна, говорят, ослепительно красива, но идет на своих тонах. Маленькие эпизод<ические> роли слабы. Самарова хороша; и твою жену хвалят все». О репетициях пьесы Немировича-Данченко писал также В. Э. Мейерхольд А. Н. Тихонову (Сереброву) 28 ноября 1901 г.: «В театре туман. Нехорошо, что ставится пьеса Немировича, бездарная, мелкая, приподнятая фальшиво. Все по-боборыкински! И отношение автора к среде, и словечки, и стиль письма. Стыдно, что наш театр спускается до таких пьес» (В. Э. . Статьи, письма, речи, беседы, ч. 1. М., 1968, стр. 73).

...одновременно репетировать и «Мещан»... — Художественный театр приступил к репетициям «Мещан» только в январе 1902 г.

...Алексеев ~ немножко упал духом

Ты пишешь ей насчет эмса и горячей воды. — Это письмо Книппер неизвестно. Чехову она писала: «А насчет эмса ты, друг мой, верно, капризничаешь, все это очень просто, и твое дело сказать твердо, чтобы это было исполнено без разговоров. Пиши мне больше о здоровье».

...не пиши насчет еды ~ Мать и бабушка — обе старухи... — Об этом же вспоминал И. Н. Альтшуллер: «Чехов был очень привязан к семье, но особенно нежно любил свою мать, окружая ее трогательной заботливостью, и последние слова в его письме-завещании на имя сестры были: „береги мать“. И Евгения Яковлевна платила своему Антоше той же исключительной нежностью. Но что могла сделать эта милая всеми любимая старушка! Разве могла она что-нибудь провести или на чем-нибудь настоять! Кухней заведовала древняя-древняя старушка Марьюшка, привезенная из Мелихова. И выходило так, что, несмотря на все предписания, пищу давали ему часто совершенно неподходящую, а компрессы ставила неумелая горничная, и о тысяче мелочей, из которых состоял режим такого больного, некому было позаботиться. Сестра его Мария Павловна <...> когда выяснилось положение, была совсем уже готова покинуть Москву, где она учительствовала в частной женской гимназии, и переехать совсем в Ялту, и я не сомневаюсь, что вдвоем мы в конце концов побороли бы сопротивление Антона Павловича, но после его женитьбы план этот по психологически понятным причинам отпал. С этого времени условия его жизни резко изменились, и, исключительно с чисто врачебной точки зрения, я должен сказать, что изменения эти, к сожалению, не могли способствовать ни лечению, ни улучшению его здоровья» (И. Н. . Еще о Чехове. — ЛН, т. 68, стр. 692).

Напиши два слова о здоровье Лужского г.: «Захворал у нас Лужский, бронхит с осложнением, говорят, недели на две. Сегодня вместо „Крамера“ идет „Дикая утка“, завтра при всем старом составе Андрея <в „Трех сестрах“> играет Адашев, Лахмана <в „Микаэле Крамере“> будет играть Качалов» ( 2, стр. 71). 18 ноября она сообщала: «Лужский надолго захворал — у него крупозное воспаление легкого, это значит minimum на месяц» (там же, стр. 78). О выздоровлении Лужского Книппер писала 30 ноября (там же, стр. 114).