Чехов — Батюшкову Ф. Д., 11 января 1903.

...без вины виноват перед «Миром божьим». «Мир божий» рассказ для январской или февральской книги (см. письмо 3885 и примечания к нему). 25 декабря 1902 г. Батюшков напоминал Чехову о его обещании и выражал надежду получить рассказ: «...если Вы чувствовали себя хорошо это время, если Вы вспомните, что до десятого января мы сохраняем место в февральской книжке журнала на случай, если бы Вы пожелали почтить нас присылкой». В телеграмме Батюшков запрашивал: «Позволите еще ожидать или предпочтение отложить присылку рукописи следующий месяц». Рассказ для журнала не был написан.

...кончить рассказ еще для «Журнала для всех», куда я обещал очень давно. «Журнала для всех» был обещан В. С. Миролюбову еще в октябре 1902 г. (см. об этом в примечаниях к рассказу «Невеста» в т. 10 Сочинений, стр. 463—467, а также примечания к письмам 3865 и 3868).

Первую книжку «Мира божьего» ~ я прочел... — 25 декабря 1902 г. Батюшков писал Чехову: «Побывал в Москве: вынес прекрасное впечатление от пьесы Горького „На дне“ и от ее исполнения. Повидал Ольгу Леонардовну, которая оригинально и ярко передала роль Насти; сказал бы даже „живописно“. Обещал ей написать Вам впечатления от первого спектакля, но так как я уже изложил их печатно, то в письме пришлось бы повторяться. Если полюбопытствуете, то раскройте январскую книжку „Мира б<ожьего>“, где, кстати, на Ваш суд предстанет некто Альбов (не родственник беллетриста), который, на мой взгляд, интересно написал о Вас. Не все досказано, но разве можно Вас „исчерпать“, да и нужно ли, когда Вы сами значительнее всего, что может быть о Вас сказано».

 Альбова «Два момента в развитии творчества Антона Павловича Чехова (Критический очерк)» («Мир божий», 1903, № 1, стр. 84—115). Анализируя творчество Чехова на материале вышедших томов собрания сочинений, автор статьи отмечал, что в первых двух томах почти в каждом рассказе звучит «беззаботный смех»: «...для г. Чехова характерно именно то, что здесь смехом все начинается и смехом кончается <...>. В этом смехе нет нравственного элемента, и его миниатюрные комедии в сущности настоящие водевили. Редко среди этого смеха раздается грустная нота, и очень редко она переходит в мрачное настроение, за которым чувствуется глубокая драма.

С течением времени эта, изредка звучавшая, безотрадная нотка раздается все чаще и чаще и становится интенсивнее. Это уже заметно на второй половине третьего тома. В рассказах четвертого и пятого томов от прежнего беззаботного настроения не остается и следа. Как в настроении, так и в других сторонах его творчества происходит какой-то перелом или, вернее, болезненный надлом. Прежний балагур-рассказчик, о чем-то загрустил и глубоко задумался <...> В других сторонах творчества писателя происходят также значительные перемены, появляются новые черты. В это именно время вырабатывается своеобразный, чисто „чеховский“, пунктирный стиль. Сами рассказы становятся значительно больше по объему и гораздо продуманнее <...> В последние годы в творчестве г. Чехова намечается новый и очень важный перелом. Временами прорывается еще прежнее настроение, но нет уж и следа прежнего уныния, подавленности, отчаяния. Напротив, все сильнее слышится что-то новое, бодрое, жизнерадостное, глубоко волнующее читателя и порой необыкновенно смелое <...> Он <Чехов> оригинальный цветок в русской литературе и не менее оригинальный и глубокий мыслитель, и многому у него можно поучиться. У него именно нужно учиться любить и понимать человека, любить и понимать жизнь в том глубоком значении слов, в каком они к нему приложимы».

...кто он такой, начинающий ли писатель, или уже видавший виды. — Об авторе статьи симферопольском педагоге Вениамине Павловиче Альбове Батюшков писал Чехову 29 января: «Об В. Альбове знаю весьма мало и только на днях даже узнал его адрес; в самом деле, вышло довольно оригинально: летом получили его рукопись без указания адреса, причем Богданович мне сказал только, что года три тому назад была напечатана его статья о Мамине в „Мире б<ожьем>“, но адрес в конторе утрачен. Рукопись была в довольно беспорядочном виде; много лишнего, но много и интересного. Чтобы вызвать автора или по крайней мере узнать, где он, я рискнул дать его статье новое заглавие, напечатанное в анонсах еще в октябре. Прошло два месяца — автор не откликнулся. Тогда я взял на свой страх несколько исправить его работу, как говорится — „причесать“, отстранив ненужное и чуть-чуть тронув некоторые места. В таком виде напечатали и только на прошлой неделе, наконец, получили письмо автора, который живет в Симферополе и состоит, кажется, преподавателем в кад<етском> корпусе. Претензий он никаких не заявляет и только ссылается на письма, будто бы отправленные им, но не дошедшие по назначению. Во всяком случае, по-видимому, это еще молодой автор; думаю, что в нем есть серьезные задатки критика, и ценю его вдумчивость».

— Ср. следующее письмо.

Ваша статья о горьковской пьесе мне очень понравилась. — «Театральные заметки. III. „На дне“ М. Горького в Московском Художественном театре» («Мир божий», 1903, № 1, стр. 96—107). Статья датирована автором 19 декабря 1902 г. Подводя итог анализу пьесы и спектакля, Батюшков писал: «Оказанные всей труппе, артистам и режиссерам овации на первом представлении пьесы и полный, вполне заслуженный триумф автора достаточно свидетельствуют сами по себе о том впечатлении, которое производит его новое, прекрасное произведение. Этот незабвенный вечер был настоящим праздником искусства и человечности».

 Горького «На дне» Чехов прочитал в конце июля 1902 г. в Любимовке (см. письмо к М. Горькому от 29 июля 1902 г. в т. 10 Писем). На сцене Московского Художественного театра Чехов увидел эту пьесу 12 декабря 1903 г. (см. письмо 4262 и примечания к нему).