Чехов А.П.: Чехов — Книппер-Чеховой О. Л., 13 января 1903.

Чехов А. П. Письмо Книппер-Чеховой О. Л., 13 января 1903 г. Ялта // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1983.

Т. 11. Письма, июль — декабрь 1903. — М.: Наука, 1982. — С. 123.

Оля, моя милая, 11 числа утром, когда уехала Маша, я почувствовал себя неважно; болела грудь, тошнило, 38°. И вчера было то же самое. Спал хорошо, хотя и беспокоили боли. Был Альтшуллер, пришлось опять облачаться в согревающий компресс (он у меня громадный). Сегодня утром было уже 37, я чувствую слабость, сейчас поставлю мушку, но все же я имел право телеграфировать тебе сегодня, что все благополучно. Теперь все хорошо, пошло на поправку, завтра я опять буду совсем здоров. Я от тебя ничего не скрываю, пойми ты это и не беспокой себя телеграммами. Если бы что случилось не только серьезное, но даже похожее на серьезное, то первый человек, которому бы я сообщил это, была бы ты.

Сегодня земля покрыта снегом, туманно, не весело. Мне грустно, что у меня столько времени ушло без работы и что, по-видимому, я уже не работник. Сидеть в кресле, с компрессом и киснуть не очень-то весело. Ты меня разлюбишь, дусик? Во вчерашнем письме ты писала, что ты подурнела. Не все ли равно! Если бы у тебя журавлиный нос вырос, то и тогда бы я тебя любил.

Обнимаю мою родную, мою хорошую таксу, целую и опять обнимаю. Пиши!!

3967. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 291—292.

I. 1903; Москва. 16 I. 1903.

Ответ на письма О. Л. Книппер от 7 и 8 января 1903 г.; Книппер ответила 18 января (ГБЛ; частично опубликованы — Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 170—173 и 184—186).

— 12 января Книппер запрашивала Чехова телеграммой: «Телеграфируй подробно здоровье немедленно» (там же, стр. 178).
Ты не в духе? — Отклик на сетования Книппер: «Мне надоело жить без тебя. Проклятая жизнь. Мне хочется негодовать и шуметь. Хочется, чтоб кто-нибудь научил, как надо жить. Ты, конечно, будешь смеяться. Ты не любишь, когда я так говорю. Я хожу злющая. Сегодня мне к тому же нездоровится. Надоели Машки и Ксении. Будущую зиму буду жить в номере, чтоб не торчали на носу какие-то прислуживающие души. Мне все кажется, что я мало вникаю в их жизнь, мало говорю с ними как с людьми, т. е. это не кажется, а это есть. Происходит оттого, что нет времени, да и не хочется; а все-таки неловко, и от этого я еще суше делаюсь с ними. Ну, чего я о дрязгах расписалась!»
Мне грустно, что ~ я уже не работник. «Отчего ты снова прихворнул? Что же это? А я-то радовалась, что ты эту зиму хорошо начал проводить! Ну, ничего, потерпим, будет ведь лучше? Все будет лучше, яснее, полнее. Не грусти, дусик милый. Я знаю, как ты тоскуешь, как скучаешь, я знаю, что должна жить около тебя, помогать тебе, развлекать тебя. А не делаю, потому что подла, не сильна, или неправильно понимаю жизнь, или очень я жадна, или потому что поздно начала жить и везде чувствую неполноту. Сама не знаю, ничего я не знаю».
Во вчерашнем письме ты писала, что ты подурнела. — 7 января Книппер жаловалась: «А мне хочется понежничать с тобой, приласкаться, хочется, чтобы ты меня успокоил, дал бы силы, крепости, когда я такая растрепанная <...> Мне кажется, что я уже давно в разлуке с тобой! <...> Я поганая стала, и не пойму даже какая» (ГБЛ