Чехов А. П. Письмо Чеховой М. П., 20 января 1903 г. Ялта // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1983.
Т. 11. Письма, июль — декабрь 1903. — М.: Наука, 1982
3973. М. П. ЧЕХОВОЙ
20 января 1903 г. Ялта.
Милая Маша, как раз в день твоего отъезда мне не повезло: поднялась температура, сильнее заболел бок и проч. Теперь мне гораздо лучше, и сравнить нельзя, но все же должен сидеть безвыходно дома. Мать здорова. Именины мои прошли скучно, никого не было. Зато подарков много: ананасовое варенье, которого я не ем, промокательная бумага на ящике, который никуда поставить нельзя, ручка из горного хрусталя, которою писать нельзя, и конфекты, которых я не ем. Вчера приходил кн. Ливен, Арсений его не принял; пришлось в телефон извиняться. Бунин и Найденов прославляются еще в Одессе, скоро, вероятно, приедут. Журавли кричат от радости, у Тузика морда еще больше покривилась (вероятно, тоже от радости), Каштан спит. Когда увидишь Ивана, то поклонись ему, скажи ему, чтобы написал мне о своем житье-бытье хоть строчку. Сегодня совсем на весну похоже. Ну, будь здорова и покойна, всего тебе хорошего. Напиши мне еще.
Твой А.
На обороте:
|
Москва. |
3973. М. П. ЧЕХОВОЙ
20 января 1903 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: , т. VI, стр. 273—274.
Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Ялта. 20 I. 1903; Москва. 23 I. 1903.
Ответ на письмо М. П. Чеховой от 14 января 1903 г. (Письма М. Чеховой 214).
Вчера приходил кн. Ливен... — В своем письме Мария Павловна извещала: «Я ехала в одном купе с кн. Ливен, мы подружились, и она обещала приехать ко мне. Ее папаша мне тоже очень поправился. Теперь я буду вращаться в высшем свете... Во!»
Бунин и Найденов ~ скоро, вероятно, приедут. — См. письма 3973 и 4005 и примечания к ним.
— А. И. Куприн вспоминает о ялтинском доме Чехова: «Во дворе жили: ручной журавль и две собаки. Надо заметить, что Антон Павлович очень любил всех животных, за исключением, впрочем, кошек, к которым он питал непреодолимое отвращение <...> Журавль был важная, степенная птица. К людям он относился вообще недоверчиво, но вел тесную дружбу с Арсением, набожным слугой Антона Павловича. За Арсением он бегал всюду, по двору и по саду, причем уморительно подпрыгивал на ходу и махал растопыренными крыльями, исполняя характерный журавлиный танец, всегда смешивший Антона Павловича. Одну собаку звали Тузик, а другую — Каштан <...> Ничем, кроме глупости и лености, этот Каштан, впрочем, не отличался. По внешнему виду он был толст, гладок и неуклюж, светлошоколадного цвета, с бессмысленными желтыми глазами. Вслед за Тузиком он лаял на чужих, но стоило его поманить, почмокать ему, как он тотчас же переворачивался на спину и начинал угодливо извиваться по земле <...> Но однажды случилось, что Каштан, по свойственной ему глупости и неповоротливости, попал под колеса фаэтона, который раздавил ему ногу <...> Антон Павлович тотчас же промыл рану теплой водой с сулемой, присыпал ее йодоформом и перевязал марлевым бинтом. И надо было видеть, с какой нежностью, как ловко и осторожно прикасались его большие милые пальцы к ободранной ноге собаки и с какой сострадательной укоризной бранил он и уговаривал визжавшего Каштана:
» (А. И. Куприн. Памяти Чехова. — Собрание сочинений, т. 9. М., 1964, стр. 407—408).
«Милый Антоша, передай мамаше, что я доехала благополучно. Сегодня уже была на уроке, все обошлось благополучно. Мороз большой. Мне грустно было уезжать из дому, давно я не проводила так приятно время, как эти праздники! <...> Ваню я еще не видела. Твоя супруга очень пополнела и, по-видимому, совершенно здорова <...> Будь здоров, кланяйся мамаше, Жоржику и всему дому. Как мне хорошо было сидеть за столиком в коридоре!»