Чехов А. П. Из записной книжки Ивана Иваныча: (Мысли и заметки) // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.
Т. 10. [Рассказы, повести], 1898—1903. — М.: Наука, 1977. — С. 235—248.
ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ
ИВАНА ИВАНЫЧА
(МЫСЛИ И ЗАМЕТКИ)
Женщина с самого сотворения мира считается существом вредным и злокачественным. Она стоит на таком низком уровне физического, нравственного и умственного развития, что судить об ее недостатках считает себя вправе всякий, даже лишенный всех прав мошенник и негодяй.
Анатомическое строение ее стоит ниже всякой критики. Когда какой-нибудь солидный отец семейства видит изображение женщины «о натюрель», то всегда брезгливо морщится и сплевывает в сторону. Иметь подобные изображения на виду, а не в столе и не в кармане, считается неприличием. Мужчина гораздо красивее женщины. Как бы он ни был жилист, волосат и угреват, как бы ни был красен его нос и узок лоб, он женится не иначе, как после строгого выбора, и во всяком случае он глубоко убежден, что парой ему может быть только очень красивая женщина.
Один отставной поручик, обокравший тещу и щеголявший в жениных полусапожках, уверял, что если человек произошел от обезьяны, то сначала от этого животного произошла женщина, а потом уж мужчина. Титулярный советник Слюнкин, от которого жена запирала водку, часто говаривал: «Самое ехидное насекомое в свете есть женский пол».
У женщины волос долог, ум короток; у мужчины же наоборот. С женщиной нельзя потолковать ни о политике, ни о состоянии курса, ни о движении по службе. В то время как гимназист III класса решает уже мировые задачи, а коллежские регистраторы изучают книгу «30 000 иностранных слов», умные и взрослые женщины толкуют только о модах и военных.
Логика женщины вошла в поговорку. Когда какой-нибудь надворный советник Анафемский или департаментский сторож Дорофей заводят речь о Бисмарке или о пользе наук, то любо послушать их: приятно и умилительно; когда же чья-нибудь супруга, за неимением других тем, начинает говорить о детях или пьянстве мужа, то какой супруг воздержится, чтобы не воскликнуть: «Ну, да и логика же, господи, прости ты меня грешного!» Изучать науки женщина неспособна. Это явствует уже из одного того, что для нее не заводят учебных заведений. Мужчины, даже неразвитые и недалекие, изучают науки, по окончании курса наук получают чин и некоторые из них занимают кафедры, но женщина — ничтожество ей имя! Она не сочиняет для продажи учебников, не читает рефератов и длинных академических речей, не ездит на казенный счет в ученые командировки и не утилизирует заграничных диссертаций. Творческих талантов у нее — ни капли. Ей дана от природы только способность заворачивать в творения мужчин пирожки и делать из них папильотки.
Она порочна и безнравственна. От нее идет начало всех зол. В одной старинной книге сказано: «Mulier est malleus, per quem diabolus mollit et malleat universum mundum»1. Когда дьяволу приходит охота учинить какую-нибудь пакость или каверзу, то он всегда норовит действовать через женщин. Вспомните, что из-за Бель Элен вспыхнула Троянская война, Мессалина совратила с пути истины не одного паиньку... Гоголь говорит, что чиновники берут взятки только потому, что на это толкают их жены. Это совершенно верно. Имущества антрепренеров, казенных подрядчиков и секретарей теплых учреждений всегда записаны на имя жены. Распущена женщина донельзя. Каждая богатая барыня всегда окружена десятками молодых людей, жаждущих попасть к ней в альфонсы. Бедные молодые люди!
Отечеству женщина не приносит никакой пользы. Она не ходит на войну, не переписывает бумаг, не строит железных дорог, а, запирая от мужа графинчик с водкой, способствует уменьшению акцизных сборов.
Короче, она лукава, болтлива, суетна, лжива, лицемерна, корыстолюбива, бездарна, легкомысленна, зла... Только одно и симпатично в ней, а именно то, что она производит на свет таких милых, грациозных и ужасно умных душек, как мужчины... За эту добродетель простим ей все ее грехи. Будем к ней великодушны все, даже кокотки в пиджаках и те господа, которых бьют в клубах подсвечниками по мордасам.
Астрономы сильно обрадовались, когда открыли на солнце пятна. Случай беспримерного злорадства!
Когда козел бывает свиньей?
всё еще продолжал лазить к нашим козам. Хорошо же! Мы его поймали, насыпали ему в нос табаку и вымазали скипидаром. После этой экзекуции он не ходил три дня, а потом опять начал ходить. Ну, не свинья ли он после этого?
Одного семинариста спросили на экзамене: «Что такое человек?» Он отвечал: «Животное»... И, подумав немного, прибавил: «но... разумное»... Просвещенные экзаменаторы согласились только со второй половиной ответа, за первую же влепили единицу.
Человека как анатомическое данное составляют:
Голова имеется у всякого, но не всякому нужна. По мнению одних, дана для того, чтобы думать, по мнению других — для того, чтобы носить шляпу. Второе мнение не так рискованно... Иногда содержит в себе мозговое вещество. Один становой пристав, присутствуя однажды на вскрытии скоропостижно умершего, увидал мозг. «Это что такое?» — спросил он доктора. «Это то, чем думают», — отвечал доктор. Пристав презрительно усмехнулся...
Лоб. Его назначение — стучать о пол при испрошении благ и биться о стену при неполучении этих благ. Очень часто дает реакцию на медь.
Язык дан для того, чтобы скрывать свои мысли; но и мыслительная способность дана для того, чтобы уметь прятать свой язык. С тех пор, как доносы стали писаться на бумаге, остался за штатом. У женщин и змей служит органом приятного времяпрепровождения. Самый лучший язык — вареный.
Затылок нужен одним только мужикам на случай накопления недоимки. Орган для расходившихся рук крайне соблазнительный.
Сердце — вместилище патриотических и многих других чувств. Имеет вид червонного туза.
Брюшко. Орган не врожденный, а благоприобретенный. Начинает расти с чина надворного советника. Статский советник без брюшка — не действительный статский советник (Каламбур?! Ха, ха!) У чинов ниже надворного советника называется брюхом, у купцов — нутром, у купчих — утробой.
Микитки. Орган, в науке не исследованный. По мнению дворников, находится пониже груди, по мнению фельдфебелей — повыше живота.
Ноги растут из того места, ради которого природа березу придумала. В большом употреблении у почталионов, репортеров и посыльных.
Пятки. Местопребывание души у провинившегося мужа, проговорившегося обывателя и у воина, бегущего с поля брани.
Жизнь пренеприятная штука, но сделать ее прекрасной очень нетрудно. Для этого недостаточно выиграть 200 000, получить Белого Орла, жениться на хорошенькой, прослыть благонамеренным — все эти блага тленны и поддаются привычке. Для того, чтобы ощущать в себе счастье без перерыва, даже в минуты скорби и печали, нужно: а) уметь довольствоваться настоящим и б) радоваться сознанию, что «могло бы быть и хуже». А это нетрудно:
Когда у тебя в кармане загораются спички, то радуйся и благодари небо, что у тебя в кармане не пороховой погреб.
Когда к тебе на дачу приезжают бедные родственники, то не бледней, а торжествуя восклицай: «Хорошо, что это не городовые!»
Когда в твой палец попадает заноза, радуйся: «Хорошо, что не в глаз!»
Радуйся, что ты не лошадь конножелезки, не коховская «запятая», не трихина, не свинья, не осел, не медведь, которого водят цыгане, не клоп... Радуйся, что ты не хромой, не слепой, не глухой, не немой, не холерный... Радуйся, что в данную минуту ты не сидишь на скамье подсудимых, не видишь пред собой кредитора.
Если ты живешь в не столь отдаленных местах, то разве нельзя быть счастливым от мысли, что тебя не угораздило попасть в столь отдаленные?
Если у тебя болит один зуб, то ликуй, что у тебя болят не все зубы.
Когда ведут тебя в участок, то прыгай от восторга, что тебя ведут не в геенну огненную.
Если тебя секут березой, то дрыгай ногами и восклицай: «Как я счастлив, что меня секут не крапивой!»
Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.
Последуй, человече, моему совету, и жизнь твоя будет состоять из сплошного ликования.
Грачи прилетели и толпами закружились над русской пашней. Я выбрал самого солидного из них и начал с ним разговаривать.
Я. — Говорят, что вы, грачи, живете очень долго. Вас да еще щук естествоиспытатели ставят образцом необыкновенного долголетия. Тебе сколько лет?
Грач. — Мне 376 лет.
Я. — Ого! Однако! Нечего сказать, пожил! Что же ты, грач, сделал за всё это время?
Грач. — Ничего, г. человек! Я только пил, ел, спал и размножался...
Я (продолжая изумляться). — 376 лет! Ведь это что же такое! Целая вечность! Ведь ты пойми: один рубль, положенный в банк по 5 сложных процентов, обращается через 283 года в миллион! Высчитай-ка! Стало быть, если бы ты 283 года тому назад положил в банк один рубль, то у тебя теперь был бы миллион! Ах ты, глупец, глупец! И тебе не обидно, не стыдно, что ты так глуп?
Грачу стало стыдно.
— А плевать я хотел на ваш миллион! — сказал он грубо, чтобы скрыть свое смущение.
И улетел.
Жили-были себе дед да баба. Жили, были и породили Сержа. У Сержа уши длинные и вместо головы репка. Вырос Серж большой-пребольшой... Потянул дед за уши; тянет-потянет, вытянуть в люди не может. Кликнул дед бабку.
Бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут и вытянуть не могут. Кликнула бабка тетку-княгиню.
Тетка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть в люди не могут. Кликнула княгиня кума-генерала.
Купец за кума, кум за тетку, тетка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут и вытянули голову-репку в люди.
И Серж стал статским советником.
Некий философ сказал, что если бы почтальоны знали, сколько глупостей, пошлостей и нелепостей приходится им таскать в своих сумках, то они не бегали бы так быстро. Это правда. Иной почтальон, задыхаясь и сломя голову, летит на шестой этаж ради того, чтобы дотащить только одну строку: «Душка! Целую! Твой Мишка!» или же визитную карточку: «Одеколон Панталонович Подбрюшкин». Другой бедняга четверть часа звонится у двери, зябнет и томится, чтобы доставить по адресу описание кутежа у капитана Епишкина. Третий как угорелый бегает по двору и ищет дворника, чтобы передать жильцу письмо, в котором просят «поцеловать милых деточек». А поглядеть на них, так подумаешь, что они тащат самого Канта или Спинозу!
Что такое письмо? Письмо есть один из способов обмена мыслей и чувств; но так как очень часто письма пишутся людьми бессмысленными и бесчувственными, то это определение не совсем точно. Придется остановиться на определении, данном одним образованным почтовым чиновником: «Письмо есть такое имя существительное, без которого почтовые чиновники сидели бы за штатом, а почтовые марки не были бы продаваемы». Письма бывают открытые и закрытые. Последние должны быть распечатываемы со всею осторожностью и по прочтении вновь тщательно запечатываемы, дабы адресат не мог впасть в сомнение. Чужие письма читать вообще не рекомендуется, хотя, впрочем, польза ближнего и предполагает это прочтение. Родители, жены и старшие, пекущиеся о нашей нравственности, образе мыслей и чистоте убеждений, должны читать чужие письма. Письма надлежит писать отчетливо и с разумением. Вежливость, почтительность и скромность в выражениях служат украшением всякого письма, в письмах же к старшим надлежит помимо того руководствоваться табелью о рангах, предпосылая имени адресата его полный титул, например: «Ваше Превосходительство, отец и благодетель, Иван Иванович! Просвещенное внимание Ваше и проч. ...»
Образцы писем:
К начальнику. Ваше Превосходительство, милостивый государь, отец и благодетель! Осмеливаюсь почтительнейше донести Вашеству, что помощник бухгалтера Пересекин, будучи вчера на крестинах у Чертоболотова, неоднократно высказывал мысль о необходимости перекраски полов в правлении, покупки нового сукна на столы и проч. Хотя в сей мысли и нет ничего вредоносного, но нельзя не подметить в ней некоторого недовольства существующим порядком. Ваше Превосходительство! Благодеяния, в коих Вы неутомимы, не имеют числа, но довершите, отец и благодетель, благостыню Вашу и исторгните из среды нашей людей, кои и сами гибнут и других влекут к гибели... Вашего Превосходительства покорнейший слуга и молитвенник Семен Гнуснов.
P. S. Осмелюсь напомнить Вашему Превосходительству о месте помощника бухгалтера, которое Вы изволили обещать племяннику моему Капитону. Человек хотя необразованный, но почтительный и трезвый.
К подчиненному. Третьего дня, подавая мне и жене моей калоши, ты стоял на сквозном ветру и, как говорят, простудился, по каковой причине и не являешься на службу. За такое небрежение к своему здоровью объявляю тебе строгий выговор...
Любовное письмо. Милостивая государыня, Марья Еремеевна! Имея крайнюю нужду в деньгах, имею честь предложить Вам руку и сердце. На случай какого-либо сомнения прилагаю при сем полицейское свидетельство о поведении. Любящий М. Тпрунов.
Дружеское. Любезный Вася! Не можешь ли ты, голубчик, дать мне взаймы до завтра пять рублей? Твой Ипохондриков. (Отвечать следует так: «Не могу».)
Деловое. Ваше Сиятельство, княгиня Миликтриса Кирбитьевна! Почтительнейше осмелюсь напомнить Вашему Сиятельству о карточном должке в размере 1 р. 12 к., кои я имел честь выиграть у Вашего Сиятельства третьего года у Белоедова и до сих пор не имел еще чести получить. В ожидании и проч. ... Зеленопупов.
Непочтительное. Милостивый государь! Вчера я случайно узнал, что наградами, которые я получил к Новому году, я обязан не моим личным заслугам, а моей жене, которая обманывала меня вместе с вами. Служить у вас я больше не желаю и буду очень рад, если больше не увижу вашей рожи, весьма противной. Жену мою можете взять себе и не возвращать. Примите уверение в моем к вам презрении и проч. Такой-то.
Тема для масленичной проповеди. О бренности всего земного. Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 к. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...
— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!
как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет... Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...
Но тут его хватил апоплексический удар.
Старшие те же мертвецы: о них «aut bene, aut nihil».
—————
Мы живем не для того, чтобы есть, а для того, чтобы не знать, что нам есть.
—————
Нам нужно только то, что нам нужно...
—————
Женщине легче найти многих мужей, чем одного...
—————
Прочность и постоянство законов природы заключаются в том, что их не может обойти ни один адвокат.
—————
Водка бела, но красит нос и чернит репутацию.
—————
Можно сказать: «Я друг этого дома», но нельзя сказать: «Я друг этого деревянного дома». Из этого следует, что, говоря о предметах, иногда бывает нужно скрывать их качества...
По мнению начитанных гувернанток и ученых губернаторш, душа есть неопределенная объективность психической субстанции. Я не имею причин не соглашаться с этим.
Один умный, всеми уважаемый участковый пристав имел дурную привычку, а именно: сидя в компании, он любил кичиться своими дарованиями, которых, надо отдать ему полную справедливость, было у него очень много. Он кичился своим умом, энергией, силой, образом мыслей и проч.
— Я силен! — говорил он. — Хочу — подкову сломаю, хочу — человека с кашей съем...
Он кичился, и все ему удивлялись. К несчастью, пристав не кончил нигде курса и не читал прописей; он не знал, что самообольщение и гордость суть пороки, недостойные благородной души. Но случай вразумил его. Однажды зашел он к своему другу, старику брандмейстеру, и, увидев там многочисленное общество, начал кичиться. Выпив же три рюмки водки, он выпучил глаза и сказал:
— Глядите, ничтожные! Глядите и разумейте! Солнце, которое вот на небеси с прочими светилами и облаками! Оно идет с востока на запад, и никто не может изменить его путь! Я же могу! Могу!
Старик брандмейстер, подавая ему четвертую рюмку, заметил дружески:
не может побороть ум человеческий.
— Что же это такое? — презрительно усмехнулся самообольщенный.
— Вы можете всё пересилить, но не можете пересилить самого себя. Да-с! «Гноти се автон», говорили древние... Познай самого себя... А вы себя ни познать, ни пересилить не можете. Против своей природы не пойдешь. Да-с!
— Нет, пойду! И себя пересилю!
— Ой, не пересилите! Верьте старику, не пересилите!
— Сейчас я вам докажу-с... У этого вот лавочника в этой шкатулке лежит десятирублевка. Вот она, извольте посмотреть... Если вы можете пересилить себя, то не берите этих денег...
— И не возьму! Пересилю!
Гордец скрестил на груди руки и при общем внимании стал себя пересиливать. Долго он боролся и страдал. Полчаса пучил он глаза на шкатулку, багровел и сжимал кулаки, но под конец не вынес, машинально протянул к шкатулке руку, вытащил десятирублевку и судорожно сунул ее к себе в карман.
— Да! — сказал он. — Теперь понимаю!
Некая муха летала по всем комнатам и громко хвастала тем, что сотрудничает в газетах.
— Я писательница! Я публицистка! — жужжала она. — Расступитесь, невежи!
Слыша это, все комары, тараканы, клопы и блохи прониклись уважением к ее особе и многие даже пригласили ее к себе обедать и дали взаймы денег, а паук, боящийся гласности, забился в угол и решил не попадаться на глаза мухе...
— А в каких газетах вы сотрудничаете, Муха Ивановна? — спросил ее комар, который посмелее.
— Что же вы в газетах пишете, Муха Ивановна?
— Я веду там особый отдел...
— Какой?
— А вот какой!
Донесение
Честь имею донести вашему благородию, что в Михайловской роще близ Старой балки, перейдя мостик, усмотрен мною без всяких признаков жизни повесившийся труп мертвого человека, назвавшийся, как видно из его бумаг, отставным рядовым Степаном Максимовым Качаговым 51 года. Из сумы и прочих рубищ явствует, что он нищий. Кроме веревки никаких последствий на теле не оказалось, вещи же полностию при нем. Причины такого самоубийства мною не обнаружены, но, как явствует из водочного запаха, причины произошли от невоздержного злоупотребления горячительными напитками.
Урядник Денис Постников.
Ввиду наступления высокоторжественного праздника Рождества Христова и принимая во внимание, что в праздничные дни в приемной бывает большое стечение поздравителей, вменяю вам, милостивый государь, в обязанность строжайше наблюдать, чтобы поздравители, ожидая в приемной, не толпились, не курили табаку и не производили шума, каковой мог бы помешать надлежащему ходу порядка, а также чтобы они не рассыпали крупы, гороха, муки и прочих съестных припасов ни на лестнице, ни в приемной, а также вменяю вам в обязанность внушать поздравителям, по возможности вежливо и учтиво, чтобы имеющаяся при них живность имела мертвый вид, дабы свиниными, гусиными и прочими животными криками поздравители не нарушали надлежащей тишины и спокойствия. Нарушители же сего будут привлекаемы к строгой ответственности по установленному порядку.
Коллежский Советник и Кавалер: М. Пауков.
Секретарь: Ехидов.
ЗАТМЕНИЕ ЛУНЫ
|
№ 1032. |
Циркулярно. |
22-го сентября в 10 часов вечера имеет быть затмение планеты луны. Так как подобное явление природы не только не предосудительно, но даже поучительно в том рассуждении, что даже и планеты законам природы часто повинуются, то в видах поощрения предлагаю вам, ваше благородие, сделать распоряжение о зажжении в этот вечер в вашем участке всех уличных фонарей, дабы вечерняя темнота не мешала начальствующим лицам и жителям обозревать оное затмение, а также прошу вас, милостивый государь, строго следить, чтобы на улицах не было по сему поводу сборищ, радостных криков и прочее. О лицах, превратно истолковывающих оное явление природы, если таковые окажутся (на что я, впрочем, зная здравомыслие обывателей, не надеюсь), прошу доносить мне.
Гнилодушин.
1032 имею честь заявить, что в моем участке уличных фонарей не имеется, а посему затмение планеты луны произошло при полной темноте воздуха, но несмотря на это многими было видимо в надлежащей отчетливости. Нарушений общественной тишины и спокойствия, равно как превратных толкований и выражений неудовольствия, не было за исключением того случая, когда домашний учитель, сын дьякона Амфилохий Бабельмандебский, на вопрос одного обывателя, в чем заключается причина сего потемнения планеты луны, начал внушать длинное толкование, явно клонящееся к разрушению понятий здравого смысла. В чем же заключалось его толкование, я не понял, так как он, объясняя по предметам науки, употреблял в своих словах много иностранных выражений.
Укуси-Каланчевский.
В ответ на отношение вашего высокоблагородия за № 1032 имею честь донести, что во вверенном мне участке затмения луны не было, хотя, впрочем, на небе и происходило некоторое явление природы, заключавшееся в потемнении лунного света, но было ли это затмение, доподлинно сказать не могу. Уличных фонарей по тщательном розыске оказалось в моем участке только три, кои после омытия стекол и очищения внутренностей были зажжены, но все эти меры не имели надлежащей пользы, так как означенное потемнение происходило тогда, когда фонари вследствие дутия ветра и проникновения в разбитые стекла потухли и, следовательно, не могли прояснять означенной в отношении вашего высокоблагородия темноты. Сборищ не было, так как все обыватели спали за исключением одного только писца земской управы Ивана Авелева, который сидел на заборе и, глядя в кулак на потемнение, двухсмысленно улыбался и говорил: «По мне хоть бы и вовсе луны не было... Наплевать!» Когда же я ему заметил, что сии слова легкомысленны, он дерзко заявил: «А ты, мымра, чего за луну заступаешься? Нешто и ее ходил с праздником поздравлять?» При чем присовокупил безнравственное выражение в смысле простонародного ругательства, о чем и имею честь донести.
Глоталов.
ПИСЬМО К РЕПОРТЕРУ
узнав о его смерти, помешалась в рассудке. Повесился дворник Гускин от неумеренного употребления, потонула вчерашнего числа лодка с двумя пассажирами и маленьким дитем, в «Аркадии» какому-то купцу прожгли на спине дыру и чуть ему шеи не сломали, поймали четырех прилично одетых жуликов, и произошло кораблекрушение товарного поезда. Всё мне известно, милостивый государь! Столько разных благоприятных для вас случаев, столько вы теперь заработали денег и мне не платите ни копейки!.. Этак хорошие господа не делают!
Ваш портной Змирлов.
1 «Женщина это молот, которым дьявол размягчает и молотит весь мир» (лат.).
Примечания
ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ИВАНА ИВАНЫЧА
(Мысли и заметки)
Впервые — Чехов, 2 XXII (1911), стр. 97—98, 123—125, 145 и 112 — тексты рассказов, исправленные Чеховым для данного замысла: «Письмо к репортеру», «О женщинах» и «<Донесение>», а также один афоризм из «Плодов долгих размышлений» («Можно сказать: „я друг этого дома“...»); «Неделя», 1963, № 14, 31 марта — 6 апреля (с сокращениями).
Печатается по исправленному Чеховым тексту журнальных вырезок (ЦГАЛИ).
«Мысли и заметки» составлены Чеховым из рассказов и мелочей (полностью и в отрывках), которые были напечатаны в «Осколках» в 1883—1886 гг. за подписью «Человек без селезенки». В подборке использовано 17 произведений: «О женщинах», 1886; «Майонез», 1883; «Краткая анатомия человека», 1883; «Жизнь прекрасна (Покушающимся на самоубийство)», 1885; «Грач», 1886; «Репка» (Перевод с детского)», 1883; «Статистика», 1886; «Новейший письмовник», 1884; «О бренности (Масленичная тема для проповеди)», 1886; «Плоды долгих размышлений», 1884; «Сказка (Посвящ. балбесу, хвастающему своим сотрудничеством в газетах)», 1886; «<Донесение>», 1885; «Предписание (Из захолустной жизни)», 1884; «Затмение Луны (Из провинциальной жизни)», 1884; «Письмо к репортеру», 1884.
Вырезки наклеены на одной стороне половинных листов писчей бумаги большого формата. Страницы пронумерованы Чеховым: 101—111. Правка не завершена. Форма «заметок» выдержана в подборке из тринадцати рассказов и мелочей (заголовки сняты):
1. «Женщина с самого сотворения мира ~ ». — «О женщинах» («Осколки», 1886, № 17, 26 апреля). См. том V Сочинений.
Рассказ использован полностью. Исправления сделаны в соответствии с характером автора записной книжки — степенного, самоуверенного обывателя, воспитанного на чинопочитании. Одно из преимуществ мужчины перед женщиной развернуто Иваном Иванычем в несколько ступеней «научного роста» мужчины: «Мужчины, даже неразвитые и недалекие, изучают науки, по окончании курса наук получают чин и некоторые из них занимают кафедры...» Вместо упоминания чиншевиков (одна из тем, на которую с женщиной нельзя «потолковать») введена другая тема, более близкая кругозору Ивана Иваныча: «о движении по службе». Уменьшено число сатирических выпадов против мужчин, снято упоминание Квазимодо.
2. «Астрономы сильно обрадовались ~ не свинья ли он после этого?» — «Майонез» («Осколки», 1883, № 38, 17 сентября). См. том II Сочинений.
Использованы первый и третий отрывки из «Майонеза»; не помещены — второй и четвертый, посвященные теме взятки. Поправок в тексте нет.
«Одного семинариста ~ бегущего с поля брани». — «Краткая анатомия человека» («Осколки», 1883, № 34, 20 августа). См. том II Сочинений.
Исключены характеристики скелета, лица (с выпадом против духовенства, называющего лицо «физиогномией» и «лицем»), глаз (названных «полицеймейстерами головы»), носа, ушей (как органов для подслушивания чужих разговоров), рук («ловят, берут, ведут, сажают, бьют...»), талии (с фривольными подробностями, которые были бы также не свойственны «солидному» автору «Записной книжки»). В пояснениях к языку цитата из Цицерона: «hostis hominum et amicus diaboli feminarumque»35 «Язык дан для того, чтобы скрывать свои мысли; но и мыслительная способность дана для того, чтобы уметь прятать свой язык». Из пояснений к сердцу исключено: «У женщин — постоялый двор: желудочки заняты военными, предсердия — штатскими, верхушка — мужем». В аннотации к ногам исключено упоминание должников.
4. «Жизнь пренеприятная штука ~ ». — «Жизнь прекрасна! (Покушающимся на самоубийство)» («Осколки», 1885, № 17, 27 апреля). См. том III Сочинений.
В тексте: «Радуйся, что в данную минуту ~ с Турбой» сняты специфические для журнальной среды слова. (В. П. Турба — издатель журнала «Иллюстрированный мир».) Исключена фраза с выпадом против «Гражданина».
5. «Грачи прилетели ~ И улетел». — «Грач» («Осколки», 1886, № 13, 29 марта). См. том V Сочинений.
«Ум дается, г. человек, не многолетием, а воспитанием и образованием») и подтверждающие это назидание слова о Китае, который «остался таким же балбесом, каким был и 1000 лет тому назад», а также вся его финальная реплика по поводу того, что жизнь человеческая хуже и порочнее жизни грачей. «А плевать я хотел на ваш миллион!» — так реагирует теперь грач на соблазнительные цифры, которые рассказчик приводит ему в доказательство того, что грач по глупости упустил богатство. В свете заметок Ивана Иваныча презрение к богатству и в самом деле «глупо».
6. «Жили-были себе ~ И Серж стал статским советником». — «Репка. (Перевод с детского)» («Осколки», 1883, № 8, 19 февраля). См. том II Сочинений.
В тексте рассказа исправлений нет.
7. «Некий философ сказал ~ » — «Статистика» («Осколки», 1886, № 42, 18 октября). См. том V Сочинений.
В подборку включен первый абзац рассказа — как вступление к тексту «Новейшего письмовника». При этом сделаны сокращения (исключены слова о прибавке жалованья почтальонам, снят эпитет в словах о «скабрезном описании кутежа» и исключены просьбы: «не попадаться, иначе я тебе в морду дам!» и поздравить «Анюточку — с днем рожденья!».
8. «Что такое письмо? ~ Такой-то». — «Новейший письмовник» («Осколки», 1884, № 48, 1 декабря). См. том III Сочинений.
Текст «Новейшего письмовника» следует непосредственно за отрывком из «Статистики», без пробела между ними — как продолжение рассуждений Ивана Иваныча. Возможно, имя Иван Иваныч восходит к нравоучениям «Новейшего письмовника»: «...в письмах <...> к старшим надлежит <...> руководствоваться табелью о рангах, предпосылая имени адресата его полный титул, например, „Ваше превосходительство, отец и благодетель, Иван Иванович! Просвещенное внимание Ваше и проч. ...“»
Первый абзац «Новейшего письмовника» помещен без изменений, следующая фраза — о литераторах, артистах и художниках — опущена. В образцы писем внесены исправления. «Вредное и пагубное» письмо заменено на «Непочтительное», а последние два абзаца («Ругательное» и «Письмо к литератору») остались неиспользованными. В письме «К начальнику» из доноса на Пересекина исключены слова о людях, которые «по легкомыслию не могут оценить благ» начальника. «Вашество» везде изменено на «Ваше превосходительство!»
«Непочтительное» письмо стало резче. Обращение «Вашество!» здесь изменено на «Милостивый государь!». О своей жене автор письма говорит прямо: «которая обманывала меня вместе с Вами». Вместо скромной просьбы о переводе на другую службу вставлено: «Служить у вас я больше не желаю и буду очень рад, если больше не увижу вашей рожи, весьма противной. Жену мою можете взять себе и не возвращать».
«Тема для масленичной проповеди ~ ». — «О бренности (Масленичная тема для проповеди)» («Осколки», 1886, № 8, 22 февраля). См. том IV Сочинений.
Сделано одно добавление в начале текста (перефразировка прежнего заглавия: «Тема для масленичной проповеди. О бренности всего земного»).
10. «Старшие — те же мертвецы ~ нужно скрывать их качества». — «Плоды долгих размышлений» («Осколки», 1884, № 15, 14 апреля). См. том II Сочинений.
Из восьми афоризмов использовано семь (опущен последний, с выпадом против «Иллюстрированного мира»), снято упоминание адвоката А. В. Лохвицкого в афоризме о прочности и постоянстве законов природы. В афоризме о качестве предметов вместо: «нужно скрывать их качества» стало: «иногда бывает нужно скрывать их качества».
«По мнению начитанных гувернанток ~ не соглашаться с этим». — «Несколько мыслей о душе» («Осколки», 1884, № 15, 14 апреля). См. том II Сочинений.
Использован первый абзац. Исправлений нет.
12. «Один умный ~ не кичится своей силой». — «Самообольщение (Сказка)» («Осколки», 1884, № 20, 19 мая). См. том III Сочинений.
«Могу и Карфаген разрушить и гордиевы узлы мечом рассекать. Вот какой я!» Из восхвалений, расточаемых человеческому уму стариком брандмейстером, исключен мотив взятки («и с мертвого взятку взять»). Сделано также несколько стилистических исправлений.
13. «Некая муха ~ газетный лист». — «Сказка (Посвящ. балбесу, хвастающему своим сотрудничеством в газетах)» («Осколки», 1886, № 18, 3 мая). См. том V Сочинений.
Исправлений в тексте нет.
Остальные четыре вырезки представляют собой произведения, написанные в форме канцелярской бумаги: «<Донесение>» («Осколки», 1885, № 13, 30 марта), «Предписание (Из захолустной жизни)» («Осколки», 1884, № 52, 29 декабря), «Затмение Луны (Из провинциальной жизни)» («Осколки», 1884, № 39, 29 сентября) или частного письма: «Письмо к репортеру» («Осколки», 1884, № 23, 9 июня). См. т. III Сочинений. Каждое из них подписано именем лица, составившего бумагу или письмо. В трех последних вырезках сохранены заголовки. В «Предписании» снят подзаголовок. Тексты «<Донесения>» и «Письма к репортеру» выправлены. Рассказ «Затмение Луны» совсем не правился: текст перечеркнут карандашом; очевидно, Чехов хотел исключить его из подборки.
«цикла» — «Сказка» — и «<Донесением>», по-видимому, свидетельствует о том, что Чехов еще не решил, в какой форме включить в подборку последние четыре рассказа. Не исключено, что он собирался создать из них новый «цикл».
Мысль о переиздании юмористических рассказов возникла у Чехова в конце 1890-х годов и предшествовала решению выпустить в свет собрание сочинений. Еще до конкретных переговоров с Сувориным о собрании сочинений Чехов писал ему: «Я собираю свои юмористические мелочи, хочу издать толстенькую книжку под названием „Мелочь“» (12 июня 1898 г.). «Я вырезал из „Осколков“ свои мелкие рассказы и продал их Сытину на десять лет», — писал Чехов Л. А. Авиловой в конце июля (между 23 и 27). Возможно, что именно для этой книжки и была начата работа над замыслом: «Из записной книжки Ивана Иваныча».
Но еще через месяц Чехов потерял интерес к изданию сборника юмористических рассказов. 24 августа 1898 г. он писал Суворину: «Сытин покупал мои юморист<ические> рассказы не за три, а за пять тысяч. Соблазн был велик, но я все-таки не решился продать; душа моя не лежит к книжке с новым названием. Выпускать каждый год книжки и давать им всё новые названия — это так надоело и так беспорядочно <...> рано или поздно придется издавать рассказы томиками и называть их просто так: первый, второй, третий... т. е., другими словами, издавать собрание сочинений. Это вывело бы меня из затруднения, это советует мне Толстой. Юморист<ические> рассказы, которые я теперь собрал, составили бы первый том». Так замысел сборника «Мелочь» привел Чехова к необходимости издать собрание сочинений.
Для первого тома предполагавшегося собрания сочинений Чехов послал рассказы Суворину в октябре 1898 г., а в январе 1899 г. уже читал «первую корректуру» (письмо к М. П. Чеховой от 9 января 1899 г.). Немного позднее, уже по договоренности с Марксом, посылая ему «около двухсот рассказов новых, т. е. еще не помещенных в сборниках», он «почти столько же» отбросил «за негодностью» (письмо к Суворину, 16 мая 1899 г.). Первоначальное намерение Чехова издать максимально полное собрание своих ранних рассказов не было осуществлено.
«Из записной книжки Ивана Иваныча» осталась неоконченной, трудно предположить, чтобы она была предназначена для набранного уже первого тома несостоявшегося суворинского издания. Авторская пагинация на вырезках, которые должны были составить этот «цикл» (стр. 101—111), свидетельствует скорее всего о том, что это была часть вырезок из «Осколков», которые он делал для сборника «Мелочь».
После смерти Чехова все его неопубликованные произведения должны были перейти в собственность издательства Маркса. При подготовке дополнительных томов второго марксовского издания (т. XVI—XXII) библиограф П. В. Быков, сотрудничавший в «Ниве», по поручению Л. Ф. Маркс, вдовы А. Ф. Маркса, обратился с просьбой к М. П. Чеховой прислать сохранившиеся у нее рассказы Чехова с его правкой. «Некоторые из рассказов, собранных самим Антоном Павловичем, правлены его рукою, но Вы пишете, что и у Вас есть кое-что из рассказов Антона Павловича в исправленном виде», — писал он 7 апреля 1910 г. (ГБЛ). Тогда-то, очевидно, и попали в издательство вырезки из «Осколков», подготовленные для «цикла» «Из записной книжки Ивана Иваныча». В 1911 г. в томе XXII второго марксовского издания, в составе статьи А. Измайлова «Первые шаги Антоши Чехонте», по тексту этих вырезок были опубликованы: «Письмо к репортеру», «О женщинах», «<Донесение>», а также один афоризм из «Плодов долгих размышлений» («Можно сказать: „я друг этого дома...“»).
В 1934 г. эти вырезки были переданы в ГЛМ А. Е. Розинером, братом Л. Е. Розинера, бывшего при Чехове управляющим конторой журнала «Нива». С 1941 г. они хранятся в