РАННИЕ ГОДЫ
1865--1893 гг.
"Тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, месяца Октября шестого рожден... Михаил. Родители его: Таганрогский купец Павел Георгиев Чехов и законная жена его Евгения Яковлева..." {Центр. гос. архив г. Москвы. Ф. 418, оп. 299, ед. хр. 763.} - этими словами начинается запись о Михаиле Павловиче Чехове в метрической книге таганрогской Успенской соборной церкви.
Когда мальчик появился на свет, у него уже было четыре брата и сестра. Старшему - Александру исполнилось 10 лет, моложе были Николай, Антон, Иван и Мария.
Отец торговал в своей бакалейной лавке, на вывеске которой было написано: "Магазин, чаю, сахару, и кофию и прочих колоннеальных товаров" {П. Д. Карпун. Чеховские места в Таганроге. Рукопись. Архив автора.}, и этим содержал всю семью. Он обладал твердым характером и в вопросах воспитания детей был строг и неумолим. Напротив, мать Евгения Яковлевна была мягка и отзывчива.
Взгляды Павла Егоровича на образование были передовыми для его среды. Бывший крепостной крестьянин, а позже мелкий провинциальный торговец отдает в гимназию всех своих шестерых детей, не считаясь с материальными трудностями. Оба его родные брата, Михаил и Митрофан, так не поступили. Они оставили своих детей только с начальным образованием.
Но в отдельных вопросах Павел Егорович был весьма своеобразен. Он, например, убежденно считал, что "мухи воздух очищают". А когда ему нужно было обратиться к портному, он посылал маленького Мишу с наказом:
- Пойди, спроси, хорошо ли он шьет.
Павел Егорович был человеком одаренным - пел по нотам, играл на скрипке, рисовал. Тому же он обучал и детей. Дома стояло пианино, приглашался учитель музыки.
Не умея торговать, Павел Егорович разорился и, чтобы не сесть в долговую яму, бежал в Москву к уже жившим там двум старшим сыновьям. Александр в это время учился в университете на физико-математическом факультете, Николай был студентом Школы живописи, ваяния и зодчества.
Вскоре в Москву переехали все, кроме Антона. Семья тяжко бедствовала. Павел Егорович полтора года не мог найти постоянного места, зарабатывал выполнением случайных поручений по торговой части. Евгения Яковлевна брала в починку чужое белье, Маша вязала платки. Жили тесно, в одной комнате, спали на полу. Павлу Егоровичу не раз приходилось говорить:
- Дети, ешьте поменьше!
Маленькому Мише грозило идти в "мальчики", в амбар купца Гаврилова. Но он страстно хотел учиться. Однажды он ушел из дома, а когда вернулся, то сообщил, что он "сам себя определил в гимназию" {М. П. Чехов. Вокруг Чехова. Изд. 4. М., "Московский рабочий", 1964, стр. 79.}. Ему посчастливилось: деньги на его учение завещал знакомый старик купец.
Когда Мише исполнилось тринадцать лет, у него стали проявляться способности к литературе. Он начал писать стихи, посвящал их матери Евгении Яковлевне. В четырнадцать лет он "издавал" домашнюю "литературно-эквилибристическую и брыкально-юмористическую" газету "Рябчик". Сохранился No 5 этой газеты {Гос. биб-ка им. Ленина.}.
Позднее Миша начал "издавать" домашнюю газету "Почта". В подзаголовке ее стояло: "Газета литературная и политическая, елико возможно, и дозволено". Эта фраза была сатирой на тогдашнюю цензуру.
"Писать стал очень рано,-- сообщал Михаил Павлович в своей автобиографии четверть века спустя. - Еще будучи учеником 3-го класса, печатал стихи в журнале "Свет и тени" {Письмо М. П. Чехова к П. В. Быкову от 14 марта 1903 г. Институт русской литературы (Пушкинский дом). Ленинград.}.
В одном из писем к Антону в Таганрог юный Михаил описывал, как учится, что читает, и подписался так: "Братишка твой ничтожный и незаметный" {Письмо от 3 апреля 1879 г. Архив автора.}.
Эти слова вызвали возмущение Антона. Он ответил: "Ничтожество свое сознавай знаешь где? Перед богом, пожалуй, перед умом, красотой, природой, но не перед людьми... Среди людей нужно сознавать свое достоинство" {Письмо от 6--8 апреля 1879 г. Здесь в дальнейшем цитаты из писем А. П. Чехова приводятся по Полному собранию сочинений А. П. Чехова. М., Госполитиздат, 1944--1951.}. Это наставление младший Чехов запомнил на всю жизнь.
Окончив таганрогскую гимназию и переехав летом 1879 года в Москву, Антон Павлович поступил на медицинский факультет университета. Вскоре он начал сотрудничать в юмористических журналах. В систематическую журнальную работу он вовлек и Михаила, который теперь кроме стишков сочинял головоломки, шутки, рисовал ребусы. Это стало подспорьем для семьи.
"Свет и тени" в сентябре - октябре 1880 года {М. П. Чехов. Вокруг Чехова. Стр. 93 и 315.}.
Петербургские "Осколки" стали печатать стихотворные задачи Михаила Чехова с 1882 года {Архив автора.}. Несколько раньше в "Свете и тенях" появились его зарисовки "под фирмой брата Николая". Журнал "Европейская библиотека" принял его перевод одного из произведений Морица Гартмана, но перевод был запрещен царской цензурой {М. П. Чехов. Вокруг Чехова. Стр. 126--127.}.
Весною 1884 года Антон Павлович окончил медицинский факультет. Он был уже определившимся писателем. Через год и Михаил Павлович окончил курс гимназии и поступил в университет на юридический факультет. В университете с места в карьер студентам была предложена брошюра, в которой говорилось: "Русская монархия есть нечто Sui generis {Своего рода (лат.).} и может быть изучаема лишь в своей индивидуальности. Смешивать ее с другими существующими монархиями значило бы ложно понимать ее... Неограниченность верховной власти означает"..., и так далее {"Экзаменные требования, коим должны удовлетворять испытуемые в комиссии юридической". СПБ, 1885.}. Этим начиняли головы молодых людей.
Лето 1886 года Чеховы проводили в Бабкине, под Москвой. Этим летом рассказ Михаила Чехова "На берегу моря" был опубликован в No 8 журнала "Детский отдых", под псевдонимом М. Богемский.
Осенью 1886 года Чеховы перебрались на новую квартиру на Садовой-Кудринской улице. Этот небольшой двухэтажный домик, прозванный Антоном Павловичем "домом-комодом", навсегда вошел в историю русской литературы.
В "Кудринские годы" жизнь Михаила Павловича тесно переплелась с жизнью Антона Павловича. Дверь между комнатами братьев никогда не затворялась. В бессонные ночи они переговаривались через перегородку. Михаил постоянно что-нибудь делал для Антона: переписывал набело его произведения, бегал по редакциям за гонораром. Со своей стороны Антон Павлович руководил литературными опытами брата.
Младший Чехов зарабатывал деньги, чем мог. Об этом Антон Павлович так писал М. В. Киселевой, хозяйке Бабкина: "Богемский, он же финик, рисует виньетки по 3 рубля за штуку... спешит съерундить другой рассказ в "Детский отдых" {Письмо от 21 сентября 1886 г.}.
Зимою 1886 года Михаил Павлович публиковал свои статьи в газете "Новости дня". Сохранились только две вырезки. Под одной подпись "М. Т.", под другой - "M. Z". Подобные подписи затрудняют дальнейшие розыски статей Чехова в этой газете. А он между тем говорит в своей автобиографии: "Будучи студентом, состоял постоянным сотрудником "Новостей дня" {Письмо М. П. Чехова к П. В. Быкову от 14 марта 1903 г.}.
Печатался М. Чехов и в журналах "Будильник" и "Русский сатирический листок".
Антон Павлович интересовался всеми сторонами жизни Михаила: "Мишка открыл в себе еще один талант, - писал он брату Александру,-- превосходно рисует на фарфоре. Я покупаю тарелки и краски, он рисует, Бодри выжигает. Получается очень красивая посудная мебель" {Письмо от 22 февраля 1887 г.}.
Летом, живя в Бабкине, Михаил Павлович написал повесть "В океан". Она была напечатана в сентябре-октябре 1887 года в журнале "Детский отдых".
Атмосфера в университете накалялась. Действовал новый университетский устав, введенный царем Александром III. За всякое оброненное слово, за аплодисменты либеральному профессору студентов сажали в карцер. В этом карцере пришлось побывать и Михаилу Павловичу.
В конце 1887 года произошли студенческие беспорядки, охватившие не только Московский университет. В большом письме к Антону Павловичу в Петербург Михаил писал: "... самое главное: университет закрыт на неопределенный срок и не известно, когда откроется. Отпуски выдаются беспрепятственно без указания срока возвращения..." {Письмо от 7 декабря 1887 г. Дом-музей А. П. Чехова в Москве.}.
В доме на Садовой-Кудринской редкий день обходился без гостей. Тут бывали писатели Короленко, Гиляровский, Телешов, Леонтьев (Щеглов), композитор Чайковский, художник Левитан, актеры Ленский, Давыдов, издатель газеты "Новое время" Суворин и многие другие. В приеме гостей Антона Павловича деятельно участвовал и его младший брат.
Суворин будет упомянут в этой книге не раз. Знакомство его с А. П. Чеховым состоялось в 1885 году. В следующем году Антон Павлович начал сотрудничать в газете "Новое время", в которой за восемь лет (по 1893 год) опубликовал 58 произведений. Одновременно с участием в газете началось и дружеское сближение А. П. Чехова с Сувориным. Естественно, хорошие отношения с Сувориным установились и у Михаила Павловича.
В январе 1888 года М. Чехов написал рассказ "Итальянчик", который был опубликован журналом "Друг детей". Вообще 1888 год был для Михаила Павловича очень плодотворным. В двух детских журналах он опубликовал несколько повестей и рассказов: "Весною", "Случай", "Холера и ее друг Антип" и другие. Все они вышли в свет под псевдонимом "М. Богемский".
Как возник этот псевдоним? В семье Чеховых считалось, что их далеким предком был какой-то чех. Чехи живут в Богемии. Отсюда по ассоциации и псевдоним.
Михаил Чехов обладал даром красноречия. В студенческие годы он подумывал об адвокатуре, однако, ею ему удалось заняться лишь к сорока годам. О красноречии младшего Чехова Антон Павлович так писал в Таганрог двоюродному брату Георгию: "... просить дядю Митрофана Егоровича и тетю приехать к нам пошлем в Таганрог нарочитого Депутата Михалика, который красноречивей всех нас" {Письмо от 1 апреля 1888 г.}.
В мае Михаил Павлович съездил в усадьбу Линтваревых Лука на Украине, близ города Сумы, и снял дачу для семьи. Оттуда он проехал в Таганрог, а затем совершил путешествие по Азовскому морю и вдоль южного берега Крыма. В пути он написал очерк "На пароходе" и отослал его в журнал "Друг детей". Кроме того, он сделал серию маленьких акварельных пейзажей с натуры {Эти пейзажи ныне хранятся в Доме-музее А. П. Чехова в Москве, в музее-заповеднике А. П. Чехова в Мелихове и в музее средней школы No 2 имени А. П. Чехова в Таганроге.}.
Вскоре после интересного путешествия младший Чехов вернулся в Москву: начинались занятия в университете. Он был уже на четвертом курсе, и ему предстояло писать курсовую работу. В этом исследовании "О договорах Олега, Игоря и Святослава с греками" {Энциклоп. словарь Брокгауза и Ефрона, т. 76, стр. 781, статья "Чехов Михаил Павлович".} ему удалось установить, что "две жены Улебля (Глебовы) участвовали в заключении одного из договоров и что в пеших и конных войсках Святослава сражались русские женщины, наряду с мужчинами" {Воспоминания М. П. Чехова в записи автора. Рукопись. Архив автора.}.
"В сумерках". Премия означала признание писателя обществом.
Антон Павлович описал Суворину впечатление, которое произвело присуждение премии: "Известие о премии имело ошеломляющее действие. Оно пронеслось по моей квартире и по Москве, как грозный гром бессмертного Зевеса. Я все эти дни хожу, как влюбленный; мать и отец несут ужасную чепуху и несказанно рады, сестра, стерегущая нашу репутацию со строгостью и мелочностью придворной дамы, честолюбивая и нервная, ходит к подругам и всюду трезвонит. Жан Щеглов {Леонтьев (Щеглов) Иван Леонтьевич, писатель.} толкует о литературных Яго и о пятистах врагах, каких я приобрету за 500 рублей..." {Письмо от 10 октября 1888 г.}
Понятно, как радостно переживал это событие младший брат.
13 ноября в газете "Новое время" было напечатано объявление журнала "Родина" о приеме подписки на 1889 год. В списке сотрудников литературного отдела значился М. Чехов.
Марию Павловну это объявление растревожило. Она считала, что должна ревностно оберегать все возраставшую славу Антона Павловича. Допуская, что читатели могут не отличить Антона от Михаила, Мария Павловна предложила младшему брату не подписывать свои произведения настоящей фамилией. Михаил Павлович выполнял это ее настояние много лет.
В феврале 1889 года в журнале "Детское чтение" была напечатана повесть Михаила Павловича "Тетушка Марфенька". Это был третий детский журнал, в котором он стал сотрудничать. Редактор журнала Д. Д. Семенов писал Михаилу Павловичу: "С удовольствием помещу в следующем No (3-м) журнала Вашу прекрасную статью и усердно прошу постоянного Вашего сотрудничества..." {Письмо от 18 января 1889 г. Архив автора.}
В другом письме через месяц он писал: "... прочел и вторую Вашу повесть "Несчастье"... Особенно мне нравится в Ваших повестях, что в них, помимо прекрасного слога, простоты и художественности, так естественно проводится чувство гуманности, любви к ближнему,-- что и соответствует главнейшей задаче журнала" {Письмо от 20 февраля 1889 г. Архив автора. Речь идет о повести "У моря", опубликованной в "Детском чтении" в NoNo 2--3 за 1890 год.}.
В предвесенние дни 1889 года Михаил Павлович написал еще одну повесть - "На берегу". Журнал "Детский отдых" опубликовал ее в апреле.
С 20 февраля 1889 года Михаил Павлович начал серию писем в Таганрог к двоюродному брату Георгию Митрофановичу Чехову с миниатюрными рисунками, изображающими дом Корнеева, где жили Чеховы, и интерьеры нескольких комнат. Эти маленькие рисуночки очень помогли при восстановлении мемориальных комнат в московском Доме-музее А. П. Чехова.
В конце зимы Михаил Павлович прошел, наконец, все положенные ему науки. "Мой Михайло кончил курс в университете,-- писал Антон Павлович Суворину 6 марта 1889 года,-- кончилось и мое юридическое образование, так как лекции уже не будут валяться по столам и мне не за что будет хвататься в часы скуки и досуга".
Много лет спустя Михаил Павлович рассказывал, что Антон Павлович, интересуясь юридическими науками, острее всего реагировал на предмет, который назывался "тюрьмоведением". Лишение свободы одним человеком другого он считал самой острой социальной проблемой, подлежащей глубокому изучению и пересмотру.
Наступил апрель 1889 года. Стала приближаться развязка старой семейной драмы. У Николая Чехова, жившего беспорядочно, началось обострение легочного процесса. Антон Павлович разыскал его где-то на Каланчевке у его сожительницы, перевез к себе, лечил, а спустя две недели повез на Луку, где Чеховы вновь поселились на лето в усадьбе Линтваревых. 17 июня 1889 года Николай скончался. Это была первая смерть в чеховской семье.
В середине лета Антон Павлович отправился в Киев, Одессу и Ялту. В Ялте он познакомился с тремя сестрами Шавровыми. Старшая из них, Елена Михайловна, пробовала свои силы в литературе, и Антон Павлович с первой же встречи стал руководить ее опытами. Осенью, в Москве, она познакомилась с Михаилом Павловичем. Много позже она писала в своих воспоминаниях: "Михаил Павлович Чехов стал часто бывать у нас на Волхонке. Это был жизнерадостный, восторженный, румяный студент, интересовавшийся всем: и литературой, и музыкой, и театром, но главное достоинство его было в том, что он постоянно говорил с нами об Антоне Павловиче, которым восхищался едва ли не больше нас и немного копировал его. Мы всегда знали, что делает, чем занят и куда собирается его любимый старший брат" {Литературный музей А. П. Чехова. Таганрог. Сборник статей и материалов. Вып. третий. Ростиздат, 1963.}.
В августе 1889 года журнал "Родник" опубликовал рассказ Михаила Павловича "Полтораста верст". На первой странице Михаил Павлович написал: "Антону Павловичу Чехову от автора" и подарил вырезку брату. Она хранится в Гос. музее-заповеднике А. П. Чехова в Мелихове. Рассказ подписан псевдонимом "Богемский".
Антон Павлович относился со всей серьезностью к литературной работе Михаила. В одном из писем он сообщал Суворину свое мнение о литературном профиле брата: "Миша может написать исторический роман для детей" {Письмо от 23 октября 1889 г.}.
Письменных следов о содружестве Антона и Михаила Чеховых в эти годы сохранилось очень мало: братья постоянно жили вместе. Известны следующие воспоминания поэта И. А. Белоусова: "Темы для своих рассказов Антон Павлович брал из современной жизни по своим личным наблюдениям и по рассказам других. Так, между прочим, темы для рассказов ему доставлял его младший брат Михаил Павлович - в то время студент Московского университета.
Антон Павлович заключил с ним такое условие: за каждым обедом и чаем Михаил Павлович должен был рассказывать что-нибудь интересное и за каждый удачный рассказ получал по двугривенному" {И. А. Белоусов. Литературная среда. Воспоминания 1880--1928 гг. М., Кооп. изд-во писателей "Никитинские субботники", 1928, стр. 25.}.
1 ноября 1889 года Михаил Павлович окончил университет и на той же неделе поехал в Петербург хлопотать о службе. По этому поводу Антон Павлович писал Суворину: "Посылается Миша в департамент окладных сборов хлопотать о месте вицедиректора {Шутка.}2. Говорят, что университетские люди нужны, а коли нужны, то и пусть едет. Все равно, что дома болтаться, что в департаменте ненужные бумаги писать.
Моя фамилия редеет: один умер, другой уходит... Это мне не нравится" {Письмо от 5 ноября 1889 г.}.
семьи, Мария Павловна и родители высказывались за поступление его на государственную службу: она гарантировала от всяческих конъюнктурных случайностей. Антон же Павлович был за литературную работу, хотя и помнил, как ему самому еще совсем недавно приходилось трудно. Он советовал брату, несмотря ни на что, литературу считать своим основным занятием, а попутно подрабатывать помощником присяжного поверенного, юрисконсультом или нотариусом.
В результате многократных обсуждений Михаил Павлович все же решил государственную службу считать своим основным занятием. Позже Михаил Павлович с горечью вспоминал эту недооценку себя и, порывая наконец с ненавистной профессией чиновника, писал Антону Павловичу: "И если б я послушался тебя 12 лет тому назад, то мне не пришлось бы теперь начинать сначала. А служба и тогда бы не ушла!" {Письмо от 7 февраля 1901 г. Архив автора.}
Спустя почти два десятка лет Михаил Павлович писал в своих воспоминаниях "Об А. П. Чехове": "Адвокатура была для него (для Антона Павловича. - С. Ч.) одной из завидных профессий, и он долго не прощал мне того, что по окончании юридического факультета я не пошел сразу в адвокаты. "Будь адвокатом", часто он мне писал и говорил" {Сборник "Новое слово", книга 1, 1907.}.
Вопросом о предстоящей службе Михаила Павловича интересовались не только его родные, но и близкие знакомые. Друг семьи Чеховых, художник И. И. Левитан иногда шутил и иронизировал по этому поводу. "Однажды,-- вспоминает поэт И. А. Белоусов, - не застав Михаила Павловича дома, Левитан оставил ему в подарок свой этюд дороги Владимирки с полушуточной, полусерьезной надписью: "Будущему прокурору Михаилу Павловичу Чехову". "Левитан, видимо, при этом думал так: "Вот дескать, по какой дорожке ты будешь посылать людей, закованных в кандалы, когда будешь прокурором".
Подобная надпись возмутила Михаила Павловича, и он отдал пейзаж И. А. Белоусову, у которого он и погиб при переездах с квартиры на квартиру {И. И. Левитан. Письма, документы, воспоминания. Искусство, 1956, стр. 181.}.
Описанный инцидент, к счастью, не имел дурных последствий и не повлиял на дальнейшие отношения художника, и юриста. Напротив, кажется, именно в эти дни Левитан просил Михаила Павловича быть его секундантом в предстоящей дуэли {М. П. Чехов. Вокруг Чехова, стр. 161.}.
По своим убеждениям, установившимся под прямым влиянием Антона Павловича, Михаил Павлович отрицал для себя какую-либо возможность быть прокурором, то есть обвинителем, требующим наказания, вплоть до смертной казни. Он придерживался принципа, выраженного однажды Антоном Павловичем в словах: "Лучше быть жертвой, чем палачом" {Письмо к Ал. П. Чехову от 2 января 1889 г.}. По той же причине он не считал для себя возможным стать судьей.
И Михаил Павлович решил идти по министерству финансов. Он подал прошение, но определенного ответа не получил. Конечно, он знал, что места государственной службы в те времена раздавались почти исключительно по протекции, но, по молодости, все же надеялся на непосредственное действие своего прошения.
В конце 1889 года Антон Павлович начал готовиться к поездке на Сахалин. "Собрался он на Дальний Восток как-то вдруг, неожиданно, так, что в первое время трудно было понять, серьезно ли он говорит об этом или шутит" {M. П. Чехов. Вокруг Чехова, стр. 222.},-- писал Михаил Павлович. - Но так только казалось. Антон Павлович хотел открыть русскому обществу, в каких условиях живут те, которых это общество извергло из своей среды, сослало на сахалинскую каторгу. Он считал, что каждый, находящийся на свободе, несет моральную ответственность за всех, кто на каторге или в тюрьме.
В первых числах января 1890 года Антон Павлович уехал в Петербург хлопотать о документах, необходимых для поездки. Начальник Главного тюремного управления M. H. Галкин-Враский никаких документов не дал, сказав, что Антону Павловичу будет показано на Сахалине все, что он захочет. Сам же послал туда секретное предписание не допускать встреч А. П. Чехова с политическими ссыльными.
Тем временем сборы Антона Павловича на Сахалин шли полным ходом. Мария Павловна делала выписки в Публичной библиотеке, Михаил Павлович покупал чемоданы, сапоги и все, что нужно в путешествии. Он условился с Антоном Павловичем, что к осени приплывет пароходом в Японию, где они встретятся и затем вместе будут возвращаться на Родину.
Имея по окончании университета достаточно времени, Михаил Павлович энергично занимался литературой. На обложке No 12 журнала "Детское чтение" за декабрь 1889 года в объявлении сказано: "Для напечатания в "Детском чтении" в следующем 1890 году в редакции имеются уже статьи: (беллетристические: ... М. Богемского (Чехова)... и др.".
Здесь речь идет о повести "У моря", которая была опубликована в NoNo 2--3 за 1890 год.
За эту зиму Михаил Павлович написал еще несколько повестей и рассказов, уже не для детских журналов, а для большой печати. Во время недавней поездки в Петербург он передал эти работы Суворину на отзыв, но старик задержал ответ почти на полгода.
"Я перед Вами виноват,-- писал он Михаилу Павловичу весною,-- ведь я до сих пор не прочитал Ваших повестей, но прочту непременно и буду себя ругать до тех пор, пока этого не сделаю" {Письмо от 24 апреля 1890 г. Гос. биб-ка им. Ленина.}.
Эти повести и рассказы в печати еще не найдены.
Как-то Е. М. Шаврова при встрече устыдила Михаила Павловича за то, что он не знал английского языка, она задела его за живое. Он купил самоучитель и занялся зубрежкой. Куда бы он ни шел, где бы ни находился, он учил и учил слова и обороты речи. Знакомые девушки над ним потешались, а Лика Мизинова прозвала его "английской грамматикой". В короткий срок он постиг язык настолько, что смог уже переводить.
Мы упомянули о Лике Мизиновой. Братьев Чеховых с нею познакомила Мария Павловна. Умная, скромная девушка, очень красивая, понимавшая шутку и умевшая пошутить, она сразу сдружилась с братьями Чеховыми. Они стали звать ее "Прекрасной Ликой", а Михаил Павлович посвятил ей стихотворение:
Лишь только к нам зазвонит Лика,
Мы все от мала до велика,
Стремимся к ней со всех сторон...
и т. д. {Дом-музей А. П. Чехова в Москве. Автограф.}.
Отношения Михаила Павловича с нею на протяжении долгих лет были глубоко товарищескими.
Сборы Антона Павловича в путешествие подошли к концу. 21 апреля 1890 года он, напутствуемый благословениями родителей, отправился в нелегкую поездку. Ему предстояло ехать поездом от Москвы до Ярославля, плыть по Волге и Каме до Перми, дальше ехать поездом до Тюмени, четыре тысячи верст трястись по Сибири в тарантасе на перекладных, плыть пароходом по Амуру и, наконец, морем до Сахалина.
На другой день Антон Павлович был уже в Ярославле, где должен был пересесть на пароход. Под проливным дождем переехал он на извозчике со всем своим багажом с вокзала на пристань. Впечатление от города осталось весьма неопределенное, запомнилось лишь множество церквей. Это было первое посещение Ярославля А. П. Чеховым.
Уже с парохода Антон Павлович так писал своей семье: "Во время дождя Ярославль кажется похожим на Звенигород, а его церкви напоминают о Перервинском монастыре; много безграмотных вывесок, грязно, по мостовой ходят галки с большими головами... Волга недурна; заливные луга, залитые солнцем монастыри, белые церкви, раздолье удивительное, куда ни взглянешь, всюду удобно сесть и начать удить" {Письмо от 23 апреля 1890 г.}.
Летом пришло от Антона Павловича письмо из Иркутска, посланное им 6 июня. В нем, кроме целого ряда интересных описаний, была фраза: "Писал ли я Мише, что я, кажется, вернусь домой через Америку? Пусть не спешит в Японию". На этом и закончились мечты Михаила Павловича о грандиозном путешествии.
Подумывая о заработке в летнее время, он писал Суворину: "... беру на себя смелость обратиться к Вам с просьбой: если у Вас найдется что-нибудь для перевода с английского на русский не труднее Стифенсона, то я попросил бы Вас не отказать мне в этом переводе... Пока суд, да дело, вероятно, я успею перевести... Это было бы и для Антуана легче, и полезнее для меня" {Письмо от 31 июля 1890 г. ЦГАЛИ.}.
Суворин ответил так: "Посылаю Вам новую /английскую книгу On Riqht and Wronq ву W. S. Lilli {"О праве и неправе", В. С. Лилли.}... Книгу надо прочесть, изложить ее смысл... привести то, что в ней особенно интересно. Если хватит знания для критики ее, то и это можно. Если сделаете это, фельетон присылайте мне... Берите книгу больше в _общей_ части, т. е. в том, что для всех любопытно... Имеется ли что об Антоне?.. Писем с Сахалина получать нельзя, ибо почта придет в декабре. Жалею, что очерки свои {"Из Сибири".} он тоже превратил "за дальностью расстояния" {Письмо от 8 августа 1890 г. Гос. биб-ка им. Ленина.}.
Михаил Павлович с увлечением взялся за перевод и через месяц, уже из Москвы, отправил Суворину готовый фельетон, который и был напечатан в газете "Новое время" 30 сентября 1890 года под названием "Знамение времени", за подписью "М. Ч." Это было первое выступление Михаила Павловича в этой газете.
Осенью Чеховым стало ясно, что жить в доме Корнеева на Садовой-Кудринской им не по карману. Они решили сэкономить и сняли меньшую квартиру на Малой Дмитровке (ныне улица Чехова) в доме Фирганга. В этой квартире Михаилу Павловичу пришлось жить недолго. Суворин похлопотал за него в Петербурге, и в сентябре он был зачислен на службу. Он так писал об этом брату Ивану, который жил в это время во Владимирской губернии: "Ну, Иваны-Павлович,-- пришло таки-мне... назначение. Завтра выезжаю со всем своим скарбом. Назначен я в г. Ефремов Тульской губернии... Планов, конечно, масса... надеюсь на твои две-три строчки. Мы ведь с тобою оба изгнанники!.. Я получил большой дорогой английский перевод из "Дешевой библиотеки" {Письмо от 29 сентября 1890 г. Архив автора.}.
Помня о стариках родителях и сестре, Михаил Павлович ежедневно писал им с дороги и из Ефремова длинные, подробные письма. Эти письма интересны тем, что рисуют быт и нравы того времени. В одном письме Михаил Павлович писал: "Завтра иду получать паспорт, открытый лист, затем квартирные, столовые, проезжие и еще что-то. В Ефремове из местного казначейства получу еще около 500 р. Завтра же вышлю... если успею, вам деньжат..." {Письмо от 2 октября 1890 г. Архив автора.}.
В те времена принятому на государственную службу лицу выдавались так называемые "подъемные" деньги для приобретения форменной одежды, покрытия расходов по переезду к месту работы, обзаведения жильем и др.
В другом письме Михаил Павлович сообщал: "Говорит мне секретарь: "Прежде всего отправьтесь немедленно представиться губернатору"... Не застав, двинул к управляющему... он взглянул на мой сюртук и сказал: "А фрак у вас есть?" Я ему ответил, конечно, что нет. Он покачал головой и сказал, что слава богу, что я не застал губернатора, что нужен непременно или фрак, или шитый золотом мундир и что он будет ходатайствовать за меня перед губернатором отложить представление до более удобного времени" {Письмо от 4--5 октября 1890 г. Архив автора.}.
дорожная, летняя. Чиновник должен был ходить при шпаге с серебряным темляком и такой же кистью. Головными уборами служили треугольная шляпа или фуражка с кокардой. Все эти тонкости были опубликованы в "высочайше" утвержденном указе. За нарушение правил ношения одежды накладывались взыскания.
Утверждение Михаила Павловича в первом его чине губернского секретаря тянулось необыкновенно долго. Указ правительствующего Сената об утверждении состоялся лишь через год. До этого Михаил Павлович, будучи уже на службе, все еще во всех бумагах числился "действительным студентом Московского университета".
В Ефремов он был назначен временно и вскоре был переведен в Алексин.
Маленький уездный городишко Алексин стоял на правом, высоком, берегу Оки. Из него открывалась великолепная панорама полей и лесов левого берега. Жителей было около 5000. Они занимались сплавом леса, погрузкой железной руды для местного, Мышегского завода. Интеллигенцию составляли несколько чиновников, врачей и учителей.
Михаил Павлович был прикреплен к Алексинскому казначейству, периодически получал из Тулы пакеты с предписаниями урегулировать тот или иной налоговый вопрос, ехал в уезд на лошадях, а по возвращении посылал докладные записки и рапорты о выполнении. Жалования он получал 144 рубля и около 40 рублей квартирных, столовых и разъездных. Когда не было предписаний, он мог не являться в казначейство и располагать собою по своему усмотрению.
"Миша сшил себе мундир VI класса и завтра пойдет делать в нем визиты. Отец и мать смотрят на него с умилением, и у обоих на лицах, как у Симеона Богоприимца, написано: ныне отпущаеши раба твоего, владыко..." {Письмо от 24 декабря 1890 г.}
За этот мундир Антон Павлович долго еще в шутку называл Михаила Павловича "Мишкой шестого класса".
В январе и феврале 1891 года Михаил Павлович три раза приезжал из Алексина в Москву. "Вот так служба!-- изумлялся Антон Павлович в письме к Суворину,-- этак и я бы согласился" {Письмо от 23 февраля 1891 г.}.
В марте Антон Павлович уехал за границу, а Михаилу Павловичу было поручено найти дачу для семьи близ Алексина на Оке в "Тульской Швейцарии", что он и выполнил. Вернувшись из-за границы в начале мая, Антон Павлович на другой же день поехал к семье в Алексин. С дачи Антон Павлович писал Суворину в Петербург: "В "Вестнике иностранной литературы", в последней книжке, напечатан рассказ Уйда, перевод с английского нашего Михаилы, податного инспектора" {Письмо от 10 мая 1891 г.}. Речь шла о повести Уйда "Дождливый июнь", напечатанной в майской книжке журнала.
В мае же Михаил Павлович возобновил свое участие в журнале "Будильник". До конца 1891 года он опубликовал несколько юморесок. Все они подписаны псевдонимом "Бемский" (сокращенная форма псевдонима "Богемский").
Павлович занял большой зал с колоннами и огромным диваном. На тыльной стороне спинки дивана Михаил Павлович написал следующее стихотворение:
На этом просторном диване,
От тяжких трудов опочив,
Валялся здесь Чехов в нирване,
Десяток листов исстрочив.
Мотивы и темы искал.
О, как же ты счастлив, читатель,
Что этот диван увидал!
{Литературное наследство. Т. 68. М., 1960, стр. 610.}
Осенью Чеховы вернулись в Москву. Михаил Павлович остался в Алексине.
В ноябре Антон Павлович почувствовал себя плохо. Это было обострение развивавшегося легочного процесса. Долгие годы он упорно не хотел замечать, что болен туберкулезом, и всякое обострение считал не более чем инфлюэнцей, несмотря на грозный объективный признак - кровохаркание. Он надеялся, что когда переедет из пыльной Москвы в деревню, то сразу же укрепит свои легкие. И он окончательно решил купить себе хутор или усадьбу. Этому содействовали также соображения творческого и общественного порядка. "Если я врач,-- писал он Суворину,-- то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не в Малой Дмитровке... Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четыре стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита - это не жизнь..." {Письмо от 19 октября 1891 г.}.
Раздумья о жизни охватили и Михаила Павловича. Служба не удовлетворяла его. Он написал Антону Павловичу письмо, полное тревожащих его вопросов: "Пусть это письмо останется между нами, Антуан. Мне хочется высказаться. Вот уже второй год пошел, как я на службе, и чем больше я об этом думаю, тем более и более расстраиваю себя... Целый год безделья и главное - безделья законного, а если и выпала работа, то она так призрачна и так нелепа... Суди сам: прихожу 20-го числа брать жалование, и беру,-- а за что,-- не знаю...
Я ошибся в своих расчетах еще в самом начале, но до сих пор скрывал это.
"На всякой службе можно трудиться"...
Распечатываю пакет, нахожу в нем предписание, еду исполнять. Но уверяю тебя: вся моя энергия разбивалась и разбивается о те несчастия, которые я собою приношу. Ни у одного человека, с которым мне приходилось иметь дело, я не встречал на лице искренней улыбки, задушевности, а был это или страх и притом какой-то скверный страх, или желание заискать. На меня все смотрят как на врага.
А между тем, я сейчас нахожусь в таком возрасте, когда надо, должно трудиться, когда нужно не брать, а отдавать. Мне 26 лет. Я считаю себя университетским человеком, принадлежащим к порядочной семье...
И вот, брат, нервничаю, не знаю, что делать, укоряю себя, зачем я не врач, не торговец и т. д.
Боже мой, а сколько приходится врать!
Пожалуйста, не думай, что мне надоела служба; мне надоела не служба, а безделье и бесполезность... У тебя есть знакомые... Похлопочи там за меня. Всего себя отдаю тебе в руки, и если будущая должность не лишит сестру ее 25 р. в месяц, а мать 10 р., то я буду счастлив бесконечно. Миша - Терентиша" {Письмо от 10 января 1891 г. Архив автора.}.
Вскоре М. Чехов приехал в Москву, и, по-видимому, Антон Павлович рассеял его мрачное настроение.
Наступил 1892 год. В январе Антон Павлович уехал в Нижегородскую губернию. Там был голод, и он поехал помогать нуждающимся крестьянам. Он организовал скупку и выкормку крестьянских лошадей, чтобы весной возвратить их владельцам. Там он едва не погиб. Местные жители до сих пор показывают овраг близ деревни Белки:
- Вон там доктор Чехов чуть не замерз. Мороз был крепкий, в метель сбился с пути, хорошо лошадь сама вывезла.
"Вокруг Чехова".
Пока Антон Павлович находился в отъезде, его брат и сестра присмотрели для покупки имение Мелихово в Серпуховском уезде Московской губернии. Площадь его составляла 213 десятин, и оно было удобно тем, что не требовало значительного ремонта строений.
Само собою разумеется, вся юридическая часть, связанная с приобретением недвижимости, легла на Михаила Павловича. Без его консультации Антон Павлович не делал и шага. "Хорошо,-- писал он сестре,-- если бы Миша был в Москве около 14--15 февраля, когда мы будем совершать покупку" {Письмо от 9 февраля 1892 г.}.
В купленное имение Чеховы переехали 1--4 марта 1892 года. Открылась новая страница их жизни.
Сразу же по переезде роли каждого из членов семьи определились. Антон Павлович часто говорил, что ничего не умеет делать по хозяйству, даже не может вбить в стену гвоздь, но тут он с удовольствием сбрасывал снег в пруд, сажал розы и деревья.
Дневник Павла Егоровича отмечает приезды Михаила Павловича в эту пору по три-четыре раза в месяц. "... Все работы по окраске, починке всяких мелочей и проч. несут мои домочадцы с Мишей во главе" {Письмо от 31 марта 1892 г.},-- сообщал Антон Павлович Суворину.
Наступала весна, первая весна Чеховых, осевших на землю. Михаил Павлович обложился книгами, много читал русской и иностранной сельскохозяйственной литературы. Он стремился поставить дело на научной основе, вводил новшества, использовал сельскохозяйственные машины.
"Миша превосходно хозяйничает,-- писал Антон Павлович в одном из писем. - Без него я ничего бы не сделал" {Письмо от 13 мая 1892 г.}.
А немного спустя он в шутку дал своему младшему брату титул "главноуправляющего".
Жизнь в Мелихове скоро наладилась. Михаилу Павловичу служба податным инспектором становилась все больше и больше неприятной. Вместо отставки Михаил Павлович решил хлопотать о переводе его в Серпухов, поближе к Мелихову. К этим хлопотам побуждало его и недовольство им в Тульской казенной палате. "Мише от начальства была жестокая распеканция за то, что он по неделям проживает у меня и не сидит у себя дома,-- писал Антон Павлович Суворину. - И теперь мне одному приходится заниматься хозяйством, в которое я не верю, так как оно мизерно и похоже больше на барскую забаву, чем на дело..." {Письмо от 28 мая 1892 г.}
а в тяжелых случаях в кабинете Антона Павловича. Помогали, по очереди Мария Павловна и Михаил Павлович, а иногда оба вместе. Помимо этого Михаил Павлович в роли лаборанта заведовал домашней аптекой, развешивал порошки, варил мази, ставил банки, припарки, компрессы. Эта работа тоже увлекла его.
В первое же лето "мелиховского сидения" Чеховым пришлось пережить тревогу. Из Персии надвигалась холера. Каждый, день, в печати сообщалось о все большем и большем числе ее жертв. Антон Павлович взял на себя руководство по борьбе с холерой в участке, включавшем 26 сел и деревень с центром в Мелиховской усадьбе. "Благодаря самоотверженному предложению А. П. Чехова надобность в устройстве особых обсервационных пунктов в названной местности устранилась сама собою",-- так было записано в отчете Серпуховского санитарного совета за 1892 год.
Следуя примеру брата, Михаил Павлович тоже включился в борьбу с холерой. Алексинский уездный комитет народного здравия 17 июля 1892 года назначил его попечителем Стрелецкой слободы "для принятия мер борьбы с холерой".
Накопляя опыт в руководстве сельскохозяйственными работами, Михаил Павлович пришел к мысли написать словарь сведений, необходимых сельским хозяевам. Он принялся за составление картотеки, занося в нее все, о чем узнавал от крестьян и из книг, что считал необходимым, новым, ценным.
Хлопоты Михаила Павловича о переводе увенчались успехом: в ноябре 1892 года он был перемещен на должность податного инспектора в Серпуховско-Подольский участок. Теперь от Серпуховского казначейства до Мелихова было всего только 35 верст, а не сто с лишним, как от Алексина. Михаил Павлович поселился в Мелихове, в своей семье.
"Шут" Р. Р. Голике: "... брат Михаил Павлович захотел узнать, что за штука "слава". Чтобы удовлетворить его любопытство, вполне естественное в молодом человеке, посылаю тебе его рассказ и прошу напечатать в "Шуте" по 6 коп. за строку" {Письмо от 15 декабря 1892 г. Шесть копеек за строку - шутка: это был самый низкий гонорар. 28}1.
Просьба Антона Павловича была молниеносно исполнена. 19 декабря рассказ Михаила Павловича "Господин и барышня" был опубликован с подписью "М. Богемский".
Как только Чеховы устроились в Мелихове, к ним потянулись гости. Среди них была новая знакомая, красивая молодая девушка, графиня Клара Мамуна. Окружающие могли заметить, как простое ухаживание Михаила Павловича за этой изящной девушкой перешло в настоящее увлечение.
Антон Павлович, со свойственным ему юмором, писал Лике Мизиновой: "Миша торопится ехать в Москву, чтобы побывать в Казенной Палате. Если эта Казенная Палата - брюнетка и в красной кофточке, то кланяйтесь ей, так как сегодня она будет у Вас обедать" {Письмо от 2 декабря 1892 г.}.
Зимой Клара Мамуна писала Михаилу Павловичу: "Приехала домой и без тебя жить, дышать не могу.
" {Письмо от 7 февраля 1893 г. Архив Е. М. Чеховой.}.
Но не прошло и двух месяцев, как все рухнуло. Финал романа оказался неожиданным и драматичным. Вот как Антон Павлович писал об этом Суворину: "Брат Миша влюбился в маленькую графиню, завел с ней жениховские амуры и перед Пасхой официально был признан женихом. Любовь лютая, мечты широкие... На Пасху графиня пишет, что она уезжает в Кострому к тетке. До последних дней писем от нее не было. Томящийся Миша, прослышав, что она в Москве, едет к ней и - о чудеса! - видит, что на окнах и воротах виснет народ. Что такое? Оказывается, что в доме свадьба, графиня выходит за какого-то золотопромышленника. Каково? Миша возвращается в отчаянии и тычет мне под нос нежные, полные любви письма графини, прося, чтобы я разрешил сию психологическую задачу. Сам черт ее решит! Баба не успеет износить башмаков, как пять раз солжет. Впрочем, это, кажется, еще Шекспир сказал" {Письмо от 26 апреля 1893 г.}.
Михаил Павлович переживал очень тяжело этот разрыв. Он замкнулся в себе, стал молчалив и с удвоенной энергией занялся мелиховским хозяйством. Вставал с солнцем, ложился уже в потемках.
Летом 1893 года журнал "Детский отдых" в No 7 опубликовал рассказ Михаила Павловича "Мой журавль", с подписью "М. Б.", а журнал "Будильник" в течение полугода, с мая по октябрь, публиковал его сатирические корреспонденции под общим названием "На выставку - в Чикаго". Они были подписаны псевдонимом "Капитан Кук".
Нельзя не упомянуть также и о статье "Неравномерность промыслового обложения". В этой статье, насчитывающей 240 строк, М. Чехов как юрист и податной инспектор дает оценку налоговым ставкам, подчеркивая несправедливость их в отдельных случаях. Статья была опубликована 20 марта 1893 года, в газете "Новое время", с подписью "М. Ч-в".
заняться тем же. 20 августа 1893 г. Михаил Павлович был избран Серпуховским уездным земством в члены Серпуховского санитарного совета {Аттестат М. П. Чехова. Архив автора.}, где уже состоял Антон Павлович.
С начала 1893 года отношения Михаила Павловича с его серпуховскими коллегами стали портиться. Деятели казначейства, видимо, начали ему завидовать: ведь Михаил Павлович организовал свою работу податного инспектора так, что мог без ущерба для дела по нескольку дней подряд не являться в казначейство, где они вынуждены были просиживать ежедневно "от и до" и строчить бумаги. Особенно не нравилось им, что он параллельно с государственной службой вел полевое хозяйство брата. Вскоре Подольский участок был отделен от Серпуховского. Это означало уменьшение объема работы Михаила Павловича при сохранении того же жалования. Ему стали завидовать еще больше. Придраться же к его поездкам в Мелихово не было повода: свой податной участок он держал всегда в полном порядке. Отношения быстро ухудшались, в Серпуховском казначействе начались крупные недоразумения, в Московской казенной палате стали на него смотреть искоса.
Около середины июля произошел такой случай. В клубе города Серпухова состоялся званый ужин. В числе собравшихся были городские чиновники, представители городского самоуправления, земства, местные именитые купцы. Среди гостей был и Михаил Павлович.
Когда сели за стол, один из старших чиновников, игравший роль хозяина, произнес речь, которую закончил тостом за здоровье государя-императора. Все встали, раздался звон бокалов, лица озарились улыбками. Встал и Михаил Павлович, но в руке у него бокала не было, и он не улыбался. Соседями по столу это было замечено.
В те времена отказаться выпить в публичном месте за здоровье государя-императора означало оскорбить его величество, заявить протест против существующих порядков. Так это было воспринято представителями чиновничьей среды, с ее низкопоклонством, косностью, угодничеством, завистью. Сослуживцы Михаила Павловича не могли не считать его чужаком и даже врагом. Вокруг него постепенно возникала атмосфера неприязни, переходившей в ненависть.
Из этой поездки по Крыму и Кавказу Михаил Павлович опять привез серию акварельных этюдов с натуры. В настоящее время часть этих работ хранится в Гос. музее-заповеднике А. П. Чехова в Мелихове.
Вернувшись с юга в отличном настроении, Михаил Павлович поехал в Серпухов в казначейство. Там он убедился, что в его отсутствие обстоятельства еще больше изменились не в его пользу. Он понял, что уже пора просить министерство о переводе в другой город. Переводы в те времена часто осуществлялись по способу обмена. Михаил Павлович дал знать, что хочет меняться. Тарусский податной инспектор отказался, зато угличский, Корнилов, дал согласие. Михаил Павлович томительно ждал перевода.