В ЯРОСЛАВЛЕ
1896--1901 гг.
Губернский город Ярославль в те годы насчитывал свыше семидесяти тысяч жителей. Это был крупный промышленный центр. В нем числилось 57 предприятий: Ярославская Большая мануфактура бумажной и льняной пряжи и тканей, принадлежавшая семье Карзинкиных, махорочная и спичечная фабрики, заводы: химические, лесопильный, колокольный, воскобойный, бондарный, мыловаренный, водочный и завод стеклянной, фарфоровой и фаянсовой посуды. В них было занято свыше трех тысяч рабочих.
Единственным высшим учебным заведением был Демидовский юридический лицей, основанный в 1803 году, в котором обучалось 230 студентов. Средних школ насчитывалось только восемь: одна мужская и две женские гимназии, кадетский корпус, одна духовная семинария и три духовных училища. В начальных городских и сельских школах в Ярославле и по всей губернии училось 52 100 детей, или 4,85% ко всему населению, причем девочек училось вдвое меньше, чем мальчиков. С сентября 1899 года открылась музыкальная школа П. П. Алмазова.
Работали, конечно, банки, агентства, общества взаимного кредита и другие кредитные учреждения: ведь в городе жило много богачей. Беднота широко пользовалась услугами ломбарда. Частное страховое общество освобождало своих клиентов от разнородных видов страха: огня, падежа скота, градобития.
Официальным органом печати была газета "Ярославские губернские ведомости". Кроме нее выходили "Епархиальные ведомости", "Листок объявлений", "Вестник земства" и два периодических научных издания.
Всего лить одна больница губернского земства на 240 коек с отделением на 150 душевнобольных, две лечебницы, военный лазарет и несколько небольших больниц при фабриках, 44 врача, включая дантистов,-- вот вся забота о народном здравии. "Губернские ведомости" регулярно печатали сводки о количестве больных, лежавших в больницах, и характере заболеваний.
Торговля процветала: ведь город стоял на Волге и железной дорогой был связан с Москвой, Вологдой и Костромой. Три раза в неделю съезжался базар, поражавший обилием продовольствия. Один раз в год, в марте, открывалась ярмарка. О масштабах торговли говорит количество документов на право заниматься торговлей. Ежегодно их получало около 2 500 человек.
В городе был краеведческий музей, шесть библиотек и народных читален и десять книжных лавок. Но главнейшим культурным учреждением был известный на всю Россию городской театр, основанный еще великим русским актером Ф. Г. Волковым в середине XVIII века.
В Ярославле в те времена насчитывалось несколько десятков обществ, от обычного общества спасения на водах до обществ любителей конского бега, садоводства, трезвости, общества пособия освобожденным от тюремного заключения, любителей драматического и музыкального искусства и другие.
В состав губернии входило 10 уездов, 11 городов. Население ее было 1 070 000 жителей. Управлял губернией царский сановник, камер-юнкер Александр Яковлевич Фриде. Губерния славилась своей бедностью. Безлошадных крестьянских дворов было больше трети (38%). Наделы земли ничтожно малы: 2--3 десятины на домохозяйство. Земля плохая. Скотоводством занимались лишь для прокорма своей семьи: корова была единственной кормилицей. Сеяли под озимь только рожь. Яровой клин засевали овсом, ячменем и очень мало пшеницей. Зато льна сеялось много. Зимою женщины ткали полотенца и тем поддерживали семью.
Лес истреблялся. Тяжелым бедствием были пожары, о которых говорят названия деревень: Выгарь, Горелики, Пожарище. За четыре последних месяца 1895 года по всей губернии сгорело 836 строений {"Ярославские губернские ведомости" от 19 марта 1896 г.}.
Губернатор в своей деятельности опирался на местное дворянство, земство и городское самоуправление. Большинство дворян жило в Ярославле, где занимало наиболее важные служебные должности. Многие были рантье. Дворян-помещиков по всей губернии числилось около 1000 человек. Это были "государевы очи" в глухой деревне.
Дворян возглавлял предводитель дворянства, избиравшийся тайным голосованием. Периодически созывались губернские дворянские собрания.
Крестьянскими и мещанскими землями ведало земство. Здесь было несколько больше демократизма, но руководителями земства были в большинстве случаев те же дворяне, те же помещики.
Губернское земское собрание избирало председателя земской управы, который и руководил уездными земствами, по крестьянским делам присутствиями, земскими начальниками, волостными и сельскими старостами. Вот какие вопросы решало ярославское губернское земское собрание 10 января 1899 года: раскладка поземельного налога на 1900 год по уездам, постройка в Крыму санатория для туберкулезных больных (отклонили), устройство центральной земской больницы, выдача 25 000 рублей на постройку мужской гимназии, расширение приюта на средства штрафного капитала, празднование юбилея А. С. Пушкина, и так далее.
По городовому положению 1892 года избирательные права для выбора в городские думы предоставлялись только собственникам крупной недвижимости и торгово-промышленных предприятий да интеллигентской прослойке. Городской голова и весь состав гласных и членов городской управы подлежали утверждению правительственных органов. Таким образом, структура городского самоуправления была чисто классовой. Рабочие и подавляющее большинство мещан к самоуправлению городов не допускались.
В 1896 году городским головой был купец И. Н. Соболев. Между ним и губернатором Фриде были тесные отношения, и дума, по существу, выносила такие решения, какие были угодны или нужны этой паре властителей. Оба они, конечно, смотрели на полицию, как на первейшую свою помощницу.
Полицмейстер каждое утро рапортовал начальству о положении в городе. Приводим, в порядке образца, один из его рапортов:
"В городе состоит все благополучно, дежурным по городу пристав I части Мухин. В тюремном замке 237 мужчин, 35 женщин, в том числе дворян 6" {"Ярославские губернские ведомости" от 28 апреля 1897 г.}. Это значило, что на 250 жителей Ярославля приходился один заключенный.
В ведении того же полицмейстера было публиковать в газете о кражах, нахождении трупов, пожарах, несчастных случаях.
"за проявленное усердие при выполнении служебных обязанностей". В большинстве случаев такие благодарности объявлялись губернатором за поимку политических.
У многих ярославцев была традиция "за спасение душ" жертвовать в тюрьму продовольствие для заключенных. Существовал даже попечительный о тюрьмах комитет, возглавлявшийся директорами Ивановым и Градусовым. Первый пожертвовал в тюрьму 3 пуда 29 фунтов мяса, второй 2 пуда 20 фунтов муки крупчатки, о чем сообщили "Губернские ведомости" 7 февраля 1896 года.
Ветеринарное ведомство регулярно печатало бюллетени о количестве забитого скота и о тех случаях, когда при вскрытии туши обнаруживали болезнь.
Близ города был расквартирован 11-й гренадерский Фанагорийский полк. Горожане имели удовольствие видеть его роты и взводы, когда их приводили в Николо-Мокринскую церковь на молитву или когда они маршировали под музыку по главным улицам города.
Мостовые были только в центре города. На прочих улицах стояла непролазная грязь. В распутицу люди увязали в жидком месиве. Полицмейстер публиковал объявления, в которых не рекомендовал из-за разводья ездить на станцию Всполье, расположенную на западной окраине города.
Ярославль в те времена был почти на три четверти деревянным. Вот в этих-то деревянных домиках, а часто лачугах и ютился ярославский рабочий люд. Каменных строений насчитывалось лишь 1100.
По происхождению больше половины жителей города составляли крестьяне (54%), около одной трети - мещане (32%). Аристократическая верхушка потомственных дворян насчитывала 1900 человек, или 2,7%. В крупной торговле и промышленности насчитывалось 1 300 купцов и промышленников, или около 1,9%. Духовенство составляло 3%. Рабочие, в основном, были выходцами из крестьянской среды. Представителей интеллигенции, лиц с высшим образованием можно было насчитать едва ли больше 3 000 человек.
Таким представляется Ярославль во второй половине 90-х годов XIX века.
Михаил Павлович привез молодую жену в Ярославль в уже снятую квартиру в доме купчихи Агафьи Никитичны Шигалевой, на углу Духовской и Дворянской улиц {Ныне угол Республиканской и проспекта Октября. Сохранился ли тот самый дом, пока не установлено.}.
Михаил Павлович обставил квартиру, взял в музыкальном магазине пианино с рассрочкой платежа на несколько лет.
Каждый вечер молодые ходили гулять на набережную, причем Михаил Павлович надевал только что приобретенный лоснящийся цилиндр. Соседом Чеховых был некий бухгалтер Гуща. Эта фамилия, сообщенная Михаилом Павловичем брату Антону, вызвала много его шуток и острот и упомянута им в письмах.
Непосредственным начальником Михаила Павловича по службе в казенной палате был управляющий Михаил Сергеевич Кропотов, действительный статский советник, кавалер нескольких орденов и многих медалей. Он был потомственным дворянином, крупным помещиком и верным царским слугою. На время отлучек губернатор оставлял его своим заместителем. Сослуживцами Михаила Павловича, с которыми он стал сближаться, были Ардалион Платонович Миславский, достигший чина статского советника и должности начальника отделения, имея образование только в пределах трех классов, молодой податной инспектор Николай Николаевич Соловьев, казначей Александр Андреевич Пеше и ровесник Михаила Павловича бухгалтер Павел Оскарович Укке - прибалтийский немец, окончивший Дерптский (ныне Тартуский) университет.
Одним из самых первых в новом, 1896 году документов Ярославской казенной палаты, имеющих подпись Михаила Павловича как начальника отделения, был журнал заседания по третьему отделению от 3 января 1896 года. В этом документе в графе "Слушали" пространно излагаются причины недоимки налогов с крестьянина Аммоса Пугачева в сумме 153 рублей. В графе "Определили" сказано: "Недоимку... как безнадежную к поступлению в казну исключить со счетов долга". У крестьянина было пятеро детей, и, чтобы заработать на хлеб, он растирал в порошок глину разных цветов и приготовлял пигменты для красок, а это оплачивалось грошами.
Юмористически звучит другое журнальное постановление, вынесенное палатой 19 января 1896 года. Длинный документ трактует, со ссылкой на соответствующие законы, о том, что следует перечислить из фондов казны в депозит Ярославского Окружного Суда... 20 копеек!
В чеховской семейной переписке сохранилось письмо Михаила Павловича к Марии Павловне, первое из писем в Мелихово после женитьбы.
"Я еще до сих пор не поблагодарил тебя, милая Машета, за те хлопоты, которые мы свалили тебе на плечи нашей свадьбой. Великое и великое тебе спасибо, дай Бог тебе всего восхитительного на свете.
Будь уверена, милая сестра, что я по-прежнему буду твоим братом, каким был до женитьбы. Я надеюсь, и даже уверен, что в моей жене ты приобретешь друга и младшую сестру и что наши отношения станут еще теснее и крепче.
Я пригласил бы тебя к нам, но все равно ты не поедешь. Не надумаешь ли ты целой компанией? Поверь - обрадуешь не мало. Твой Мишель" {Письмо от 1 февраля 1896 г. Гос. биб-ка им. Ленина.}.
И Михаил Павлович не изменил своего отношения к сестре до самой своей смерти.
В следующем письме из Ярославля, посланном через неделю с лишним, Михаил Павлович уже ставил деловые вопросы: "Дорогая Машета, посылаю тебе, душа моя, 213 рублей. Сто тринадцать рублей отдай Антоше или мамаше: это те деньги, которые я брал у Антоши на венчание, чайки и проч. А другие сто рублей возьми себе и распредели их на четыре месяца, считая по 25 рублей в месяц: извини, что я убавил твою порцию; в будущем, когда окончатся вычеты из жалования, я постараюсь исправиться. Во всяком случае верь, что мои отношения к тебе, и душевные и моральные, пребывают все те же.
Неужели никогда не заглянешь в Ярославль? Ужасно хотелось бы принять тебя у себя.
Могу тебя поздравить: уничтожаются бумажные рублевки и трехрублевки, придется таскать серебряные рубли. Припасай карманы поповские...
Кланяйся мамаше и гони ее... к нам.
Получил от папаши нежное письмо, молодчина он. Твой Мишель".
К письму приписка Ольги Германовны:
"Дорогая Маша, приезжай, пожалуйста, как только будет возможность. Посмотришь, как мы устроились на новой квартире и как я плохо хозяйничаю. Леля" {Письмо от 9 февраля 1896 г. Гос. биб-ка им. Ленина.}.
21 февраля ярославцы прочли подробности о пожаре на Романовской льняной мануфактуре, в 60-ти верстах от Ярославля. Девять жертв, обгоревшие трупы и кости рабочих. Один труп найден на подоконнике: человек не успел выскочить. Причина пожара - отсутствие какой бы то ни было охраны труда и заботы о рабочих. Фабрика постепенно росла, пристройки прилеплялись к пристройкам, а для выхода оставлялись лишь узкие дощатые проходы. Загорелась кудель в кордной машине. Пыль, отходящая при очистке льна, десятилетиями не сметалась со стен и балок. По ней-то огонь и охватил мгновенно все здания.
Владельцы фабрики, конечно, получили страховые деньги, а рабочие надолго остались без заработка. Ярославская интеллигенция, а с нею и Михаил Павлович, негодовала. Но что они могли сделать?
В этот же день, 21 февраля, в Мелихове Павел Егорович записал в своем дневнике: "Евгения Яковлевна в Ярославль... уехали". Старушка была первой из родственников, навестившей молодоженов. Она прогостила у них две недели.
В июне 1896 года должен был состояться съезд податных инспекторов Ярославской губернии. Подготовка к нему началась в феврале.
Освоившись в Ярославле, Михаил Павлович стал печататься в газете "Ярославские губернские ведомости". В архиве ее за 1896 год были обнаружены две статьи без подписи, написанные Михаилом Павловичем. Это небольшие статьи по сельскому хозяйству, содержание которых заимствовано из его же словаря "Закром". Эта находка позволила считать 40 аналогичных статей, опубликованных в газете за 1896 год под заголовком "Практические заметки", принадлежащими перу Михаила Павловича. Самая первая из этих заметок "Средство от ревматизма" появилась в газете 10 января 1896 года.
В одном из писем Михаил Павлович сообщает, что он в Ярославле прирабатывал выступлениями в печати до 60 рублей в месяц.
Михаил Павлович печатался не только в Ярославле. Он был знаком с издателем московского журнала "Театрал" А. Ф. Куманиным и стал посылать в журнал свои корреспонденции о работе Ярославского театра. Самая ранняя из найденных корреспонденции опубликована в No 57 за февраль 1896 года. В ней говорится:
"Труппа артистов, под управлением З. А. Малиновской, закончила зимний сезон постановкою комедии "Общество поощрения скуки". В репертуар входили исключительно драмы и серьезные комедии... надо отдать справедливость дирекции за то, что можно было увидеть пьесу с лучшими исполнителями труппы и хорошим ансамблем... Обставлялись спектакли тщательно".
13 марта в "Ярославских губернских, ведомостях" появилась статья Михаила Павловича "Для чего нужны золотые деньги", объемом около 130 строк и с подписью "М. Ч.". В этой статье автор популярно изложил сложный вопрос взаимосвязи между золотыми, серебряными и бумажными деньгами. В те времена в России бумажные деньги были обеспечены серебром. В конце статьи Михаил Павлович говорит о колоссальных убытках государства из-за этого и о необходимости скорее перейти на золотое обеспечение рубля.
В No 64 журнала "Театрал" за апрель 1896 года появилась корреспонденция Михаила Павловича о спектаклях заезжей оперной труппы на фабрике Ярославской Большой мануфактуры. Корреспонденция отражает демократические взгляды автора. Дав оценку хору, оркестру и постановке в целом, Михаил Павлович писал: "Однако, главный интерес спектакля невольно сосредотачивался на той публике, которая наполняла зрительную залу и с напряженным вниманием следила за представлением. Партер (около 400 мест) был занят разными служащими на фабрике, но все остальные места (около 1100) были заняты сплошь рабочими фабрики, мужчинами, женщинами, детьми. Первое оперное представление, которое им довелось слышать, произвело на них глубокое впечатление. Достаточно было вглядеться в выражение лиц рабочих, чтобы, убедиться, с каким удовольствием и интересом они следят за развитием действия, пением и игрой артистов... Успех этого спектакля побудил администрацию фабрики устроить 27 марта второе оперное представление. Была поставлена "Русалка"... Отрадное впечатление производят подобные спектакли для рабочих, имеющие огромное воспитательное значение..."
В те годы существовали пасхальные каникулы, которыми пользовались не только учащиеся, но и чиновники. Михаил Павлович приехал с Ольгой Германовной в Мелихово. Как и в прежние годы, он вместе с Антоном принимал от крестьян поздравления с праздником, раздавал подарки. Женщин одаривала Мария Павловна.
"Приходили... 30 мужиков и 15 женщин. Все довольны!" - записал Павел Егорович в этот день.
Как ни хорошо было в Мелихове, но 31 марта пришлось уезжать в Ярославль. Вернувшись, Михаил Павлович вновь окунулся в свои служебные дела. Длинной чередой перед ним опять проходили циркуляры, донесения, протоколы, извещения, письма. Были тут дела и о том, какими винами, "казенными или произвольными", торгует в своем трактире крестьянин Гущин, и о том, "какими мерами производится распивочная торговля вином в постоялом дворе крестьянки Марьи Коровиной" {Гос. архив Ярославской обл. Угличский филиал, ф. 16, оп. 1, ед. хр. 10.}, и о нарушении устава о прямых налогах... А 7 мая Михаилу Павловичу пришлось даже наложить штраф на своего угличского знакомца, владельца гостиницы, купца Постнова за нарушение торговых правил, то есть, прямо говоря, за торговлю из-под полы.
Следующий приезд молодых супругов в Мелихово отмечен в дневнике отца рукою самого Антона Павловича. Записи сделаны в духе Павла Егоровича:
"Май 10. Приехал Миша с женой.
12. Миша и его жена приготовили к обеду сморчки".
Как уже говорилось, Антон Павлович очень любил слушать рассказы Михаила Павловича о волжских нравах и укладе жизни. Как-то Михаил Павлович сообщил брату о хитроумной проделке владельцев речных пароходов. Одна из пароходных компаний, в целях конкуренции, чтобы привлечь пассажиров, объявила, что каждому, кто купит билет, будет тут же у кассы бесплатно выдаваться мерзавчик водки. Мерзавчиком в те времена называлась сотка водки (одна сотая часть ведра, или 123 грамма). При дешевизне тогдашней водки (36 копеек бутылка) эта выдумка дала огромный эффект. Весь едущий по Волге люд устремился к пристани щедрой компании, и ее пароходы стали отходить битком набитые публикой. Видимо, привлекала и сотка водки, выданная без денег, и сознание, что каждого пассажира угостили, почтили вниманием {М. П. Чехов. Воспоминания в записи автора. Рукопись. Архив автора.}.
"Оборванные, грязные, покрытые паразитами, развращенные, нищенки-бродяжки... представляли ужасное зрелище, внушавшее жалость и содрогание. Администрации приюта выпала большая ответственная работа приручить и исправить несчастных детей..."
14 мая 1896 года в связи с предстоящей коронацией царь Николай II объявил манифест, по которому слагались всевозможные недоимки и прощались преступления. Свыше сотни параграфов и пунктов манифеста касались налоговых вопросов, однако многие из этих пунктов были показными: они тут же опровергались разнообразными примечаниями. Все же казенной палате и, в частности, Михаилу Павловичу предстояла огромная работа по применению манифеста к каждому сельскому обществу и отдельным налогоплательщикам {"Ярославские губернские ведомости" за 18 мая 1898 г.}.
18 мая 1896 года Россия была потрясена известием о страшной катастрофе, происшедшей в Москве. На другой день после коронации царя Николая II были устроены народные гуляния. На Ходынском поле были установлены павильоны. В одном из них, под балдахином, царь и царица раздавали народу подарки - подстаканники и кружки. Подход к царскому павильону был ограничен двумя длинными заборами, сходившимися воронкообразно. Ямы и канавы на поле не были выровнены. Собравшаяся толпа в несколько сот тысяч человек надавила: получилась свалка. Задохнувшихся, раздавленных и затоптанных оказалось две тысячи человек!
Несмотря на катастрофу, императорская чета была на балу у московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, дяди царя. Николай II открыл танцы, идя в первой паре. А в это время родственники раздавленных людей опознавали трупы своих близких. Погибшие были похоронены на Ваганьковском кладбище. В длинную широкую траншею вплотную ставились гробы в три яруса, один на другой. Кресты, с трагическими надписями, выстроились как шеренга солдат. Не всякое сражение на войне влекло столько жертв. Антон Павлович и Суворин ездили на кладбище 1 июня, чтобы почтить память погибших.
Много позже Михаил Павлович рассказывал, что сразу же после катастрофы пошла народная молва: царю предсказывали плохой конец. Недобрую для него примету видели и в том, что, когда он, после коронования в Успенском соборе в Кремле, выезжал верхом через ворота Спасской башни на Красную площадь, его белый конь споткнулся, и царь чуть не вылетел из седла.
По случаю коронации аристократия ликовала. Каждый день устраивались балы, гулянья, поездки, банкеты. Купечество не отставало, многие мещане тоже. Никто из этих веселящихся людей, когда прошел угар, не подумал, что в рабочем районе, где Карзинкинская фабрика, за май умерло от чахотки 11 рабочих. В каждые три дня умирал один!
А жизнь шла своим чередом. 31 мая состоялось первое представление тогда еще молодого Владимира Леонидовича Дурова, знаменитого "соло-клоуна и неподражаемого дрессировщика". Он выступал в клоунаде, а его многочисленные собаки, кошки, крысы, петухи и другие животные выполняли удивительные номера. Представление происходило в саду при Казанском бульваре и повторялось не раз.
12 июня 1896 года Михаилу Павловичу пришлось ехать в Рыбинск. Вот что он писал в Мелихово накануне отъезда.
"Дорогие родственники. Я назначен в командировку в Рыбинск на целую неделю и завтра утром, в среду, уезжаю в оный град на ревизию... Еду, конечно, на казенный счет, но признаться,-- с большим удовольствием поехал бы к вам в Мелихово... Если бы я был Хлестаковым или, по крайней мере, хоть одним из тех ревизоров, которых когда-то угощал папаша балыком,-- воображаю, сколько вин, закусок, денег и голов сахару привез бы я с собою из Рыбинска! А уж об икре зернистой и говорить нечего...
ее ему. Ох, уж эти вычеты! Ужас, как надоели!" {Письмо от 11 июня 1896 г. Архив автора.}.
29 июня был праздник Петра и Павла, день именин Павла Егоровича. Михаил Павлович с женой приехал в этот день в Мелихово. Там он провел предоставленный ему полумесячный отпуск.
Рассказы, анекдоты, истории, привозимые Антону Павловичу братом с Волги, были сколками тогдашней жизни. Вот что Михаил Павлович рассказывал о купеческой темноте и дикости:
Однажды Михаил Павлович упрекнул ярославского купца в необразованности.
- Побольше читайте,-- посоветовал он ему.
Михаил Павлович договорился с братом посетить Всероссийскую промышленную и художественную выставку, открывшуюся в Нижнем Новгороде 28 мая 1896 года. Антон Павлович составил такой план. Поездом он едет на станцию Максатиху навестить Суворина в его недавно купленном имении, затем поездом же едет дальше в Рыбинск, где садится на пароход. В Ярославле к нему подсаживается Михаил Павлович, и дальше они вдвоем следуют в Нижний Новгород. Этот план осуществился не полностью. Антон Павлович выехал из Мелихова 20 июля, повидался с Сувориным в его имении и отправился дальше в Ярославль. Позже он писал Суворину: "От Максатихи до Рыбинска одна сплошная скука, особенно в жару. От Рыбинска до Ярославля тоже невесело. Преобладающее впечатление - это ветер, ... и все наслаждения исчерпываются селянкой из стерляди, после которой долго хочется пить" {Письмо от 27 июля 1896 г.}. У Михаила Павловича как раз возникли затруднения с деньгами, и они отменили совместную поездку в Нижний Новгород. Антон Павлович сошел на берег в Ярославле, навестил брата на Духовской улице, переночевал у него, выкупался в Волге и уехал в Москву и Мелихово. Этот визит А. П. Чехова к брату в Ярославль состоялся между 22 и 25 июля 1896 года. Это было третье и последнее посещение А. П. Чеховым Ярославля.
3 июля 1896 года умер первый сановник Ярославля губернатор Фриде. На его место был назначен гофмейстер двора его императорского величества Б. В. Штюрмер, впоследствии добившийся должности премьер-министра.
Конечно, вся ярославская знать испытывала сладостный трепет при виде еще одного вельможи. В кулуарах дома графини Клейнмихель горячо обсуждались качества нового губернатора. Был запланирован еще один любительский спектакль в пользу нуждающихся: говорили, что губернатор очень любил подобные мероприятия.
Располагая относительным досугом, Михаил Павлович продолжал работу литератора, параллельно с государственной службой. В конце лета 1896 года Михаил Павлович написал второе свое драматическое произведение - шутку в одном действии "Ваза". Она подписана псевдонимом М. Богемский.
"Месть". По-видимому, шутка, как и первый водевиль М. П. Чехова, написана им по совету Антона Павловича.
Рукопись "Вазы" Михаил Павлович отправил в Петербург в цензуру. Вскоре Антон Павлович писал из Мелихова Суворину, с опозданием выполняя просьбу брата: "Миша спрашивает, пойдет ли его водевиль "За двадцать минут до звонка"? Он написал еще один водевиль и хочет послать его Вам; он просит позволения написать в прошении, чтобы цензурованный экземпляр послали Вам" {Письмо от 23 сентября 1896 г.}.
Водевиль был цензурою "к представлению дозволен" 5 октября, а 7 октября Антон Павлович так отвечал Михаилу на его вопросы: "Милый Мифа! Твоя пьеса разрешена не безусловно, а с "исключениями" - так написано в "Правительственном вестнике". Если зачеркнуто цензором хотя одно слово, то это уже значит - "с исключениями".
1) Твой прежний водевиль непременно пойдет в Панаевском театре в этом сезоне; он давно бы уже пошел, если бы не крайняя медлительность режиссера.
" {Письмо от 15 октября 1896 г.}.
Предложение Суворина было вызвано его намерением ставить "Вазу" в своем театре. Цензурованный экземпляр он получил вскоре (ныне этот экземпляр хранится в Гос. музее-заповеднике А. П. Чехова в Мелихове). Точные даты представлений водевилей М. П. Чехова "За двадцать минут до звонка" и "Ваза" установить пока не удалось. В библиотеке Всероссийского театрального общества нет данных о драматической антрепризе в Панаевском театре за сезон 1896--1897 года. В суворинском же театре пожаром 1901 года была уничтожена значительная часть архива.
В конце августа Михаил Павлович так писал сестре: "Собирались было на выставку, помышляли даже тебя выписать, чтобы по Волге вместе проехаться, да пластырю не хватило. Бог даст увидим в Париже всемирную. Усиленно выплачиваем долги, чтобы с 1-го января вздохнуть поглубже и посвободнее. Спасибо еще, что жинка попалась такая, что долгов боится! Теперь, оглядываясь назад, я недоумеваю о многих моих бесшабашных тратах. Впрочем, все это пустяки. Стоило бы только пореже ездить в Мелихово, куда одна только дорога из Углича стоила 40 рублей! А ведь я ездил к вам аккуратно каждый месяц!..
Передай мамаше, что таких базаров, как в Ярославле, я сроду не видел... Продавайте-ка имение, да купите домишку в Ярославле, где-нибудь на краю, на берегу Волги, где еще мало городской жизни!.. Твой Мишель. Где Антон?" {Письмо от 25 августа 1896 г.}
Все тогдашнее низшее и среднее чиновничество получало повышение в чине через каждые три года службы, старшие - через четыре. Осенью 1896 года исполнилось шесть лет государственной службы Михаила Павловича. Он был повышен в чине, и в его формулярном списке появилась новая запись: "Произведен в Титулярные Советники со старшинством с 20 сентября 1896 года".
"Табель о рангах", представлявшую собою лестницу 14-ти рангов или чинов для всех родов государственных служащих. Основной принцип "Табели о рангах" - выслуга, в противоположность феодальному началу "породы". В гражданской службе самым низшим чином, четырнадцатым, был коллежский регистратор, высшим - действительный тайный советник или канцлер.
Повышение в чине не принесло Михаилу Павловичу никаких материальных благ. Он продолжал получать те же свои 147 рублей в месяц и усиленно готовился к съезду податных инспекторов Ярославской губернии. Съезд был перенесен на этот раз на ноябрь.
Антон Павлович находился в Петербурге. Как уже говорилось, он был посаженым отцом Ольги Германовны. Между ними сразу установились дружеские отношения. В каждом письме младшему брату он обязательно посылал ей приветы. Вот один из них: "Моей незаконной и непочтительной дочери посылаю поклон и благословение. Если она будет вести себя дурно и изменит мужу, то я лишу ее наследства... Ваш побочный папаша А. Чехов" {Письмо от 15 октября 1896 г.}.
В письме к двоюродному брату Георгию Антон Павлович писал о своей посаженой дочери: "Приезжает изредка (в Мелихово. - С. Ч.) Миша с женой, которая оказалась очень милой, простодушной женщиной и искусной поварихой" {Письмо от 29 ноября 1896 г.}.
В один из октябрьских дней 1896 года Михаил Павлович получил от брата из Петербурга лаконичное письмо о "Чайке": "Пьеса шлепнулась и провалилась с треском. В театре было тяжелое напряжение недоумения и позора. Актеры играли гнусно, глупо..." {Письмо от 18 октября 1896 г.}
"Ваш папаша А. Чехов".
В Мелихове произошло событие, о котором Павел Егорович так записал в своем дневнике: "Анюту Андриянову пропили". Эта запись скрывает под собою драму, свидетелями которой были Чеховы. У них служила в горничных деревенская девушка Анюта. Когда на село приехал из Москвы на побывку молодец в черном пиджаке, при часах и с длинным ногтем на мизинце, родичи решили Анюту выдать за него замуж. По этому случаю гуляли весь день.
- Ну, брат, Анюта,-- сказал ей дядюшка,-- теперь мы тебя, стало быть, пропили, и ты теперь не своя, стало быть, а наша...
Через день после свадьбы молодец уехал в Москву, где служил в приказчиках, а Анюта в доме свекрови стала работницей. Спустя около года Павел Егорович в своем дневнике записал: "Анюта умерла, которая у нас жила" {Запись от 2 октября 1897 г.}. Ее заразили повивальные бабки во время родов. Антон Павлович писал Марии Павловне: "Из письма твоего узнал, что умерла в больнице Анюта, которая служила у нас... Скверно вышла замуж, рано умерла - так и не удалось бедняге пожить" {Письмо от 12 октября 1897 г.}.
По прошествии десяти лет Михаил Павлович описал трагическую судьбу девушки в рассказе "Анюта" {Газета "Слово" от 12 января 1907 г.}.
"Ноября I. За Машей поехали на станцию. Роман на санях. Миша и Леля приехали в 3 часа.
8. Миша именинник.
16. Миша сделал 13 бутылок пива.
18. Машу Миша проводил на станцию... а оттуда приехал с Антошей.
".
Конечно, Михаилу Павловичу очень хотелось услышать о подробностях провала "Чайки", но Антон Павлович отказался говорить на эту тему, и все, что Михаил Павлович узнал, он узнал от свидетельницы провала, Марии Павловны. Антон Павлович подавил в себе все переживания, вызванные неудачей, и выглядел опять жизнерадостным и приветливым.
В ноябре открылся съезд податных инспекторов Ярославской губернии. Он был созван в связи с предположением правительства издать закон о новом промысловом налоге. Михаил Павлович был избран секретарем съезда и составил обширный протокол, который был напечатай в типографии Э. Г. Фалька.
Пока Михаил Павлович в Ярославле был занят на съезде, в Мелихове произошла неприятность. Вот как об этом Антон Павлович сообщал брату: "26-го ноября в 6-м часу вечера у нас в доме произошел пожар. Загорелось в коридоре около материной печи. С обеда до вечера воняло дымом, жаловались на угар, вечером в щели между печью и стеной увидели огненные языки. Сначала трудно было понять, где горит: в печи или в стене. В гостях был князь {Сосед князь С. И. Шаховской.}, который стал рубить стену топором. Стена не поддавалась, вода не проникала в щель; огненные языки имели направление кверху, значит была тяга, между тем горела не сажа, а, очевидно, дерево. Звон в колокол. Дым. Толкотня. Воют собаки. Мужики тащат во двор пожарную машину. Шумят в коридоре. Шумят на чердаке. Шипит кишка. Стучит топором князь. Баба с иконой... В результате: сломанная печь, сломанная стена... содранные обои в комнате матери около печки, сломанная дверь, загаженные полы, вонь сажей - и матери негде спать..." {Письмо от 27 ноября 1896 г.}
Не получив еще этого письма брата, Михаил Павлович писал Марии Павловне из Ярославля: "В Ярославле при городском театре открылись классы рисования и скульптуры от города с субсидией барона Штиглица {Барон Штиглиц - основатель Центрального училища технического рисования в Петербурге.}. Плата с каждого учащегося 3 рубля в год. Учителями, за неимением специальных художников, приглашены - не удивись! - учителя из городского училища - Крониды {М. П. Чехов имеет в виду учителя Кронида Ивановича Архангельского, знакомого чеховской семье, человека тихого, малоодаренного.}. Я невольно подумал о тебе и даже завел разговор об этом. Представь, сказали, что дама-художница, как учительница, была бы в будущем очень желательна. Получай скорее это звание и с Божьей помощью начнем хлопотать. Не теперь, так через год, через два, а чего-нибудь добьемся!" {Письмо от 28 ноября 1896 г. Гос. биб-ка им. Ленина.}
"Классы рисования в Ярославле" по решению городской думы открылись 27 октября 1896 года в помещении городского театра. Они возникли по инициативе академика архитектуры А. А. Никифорова и преподавателя рисования в кадетском корпусе П. А. Романовского. Над классами шефствовал совет училища рисования барона Штиглица в Петербурге.
Среди различных общественных объединений Ярославля видное место занимало "Ярославское юридическое общество", рассматривавшее теоретические правовые вопросы. На заседании 28 ноября 1896 года Михаил Павлович как юрист был избран в действительные члены этого общества. На следующем заседании он принял участие в обсуждении вопроса "О задачах, системах и методе науки административного права". Подобные обсуждения устраивались по нескольку раз в год, и Михаил Павлович был постоянным, деятельным их участником.
Так же деятельно он включился и в театральную жизнь Ярославля.
В конце ноября 1896 года в "Ярославских губернских ведомостях" стали появляться рецензии Михаила Павловича на постановки Ярославского театра. За пять лет жизни в Ярославле Михаил Павлович прорецензировал многие театральные постановки. На сегодня удалось разыскать в ярославской прессе всего только 38 рецензий, подписанных инициалами М. Ч. Большинство рецензий он публиковал вовсе без подписи, а иногда подписывался буквами латинского алфавита.
Самая ранняя рецензия Михаила Павловича написана на постановку пьесы А. Н. Островского "Доходное место". Она появилась 29 ноября 1896 года. I декабря была опубликована рецензия на постановку пьесы А. Н. Островского "Последняя жертва" и на водевиль "Тайна женщины", автор которого не указан. В тогдашних театрах была традиция после основной пьесы показывать какой-нибудь веселый водевиль. В большинстве случаев водевили эти были чрезвычайно низкопробными, что в данном случае и не преминул отметить автор. 10 декабря появилась рецензия на постановку пьесы П. М. Невежина "Выше судьбы". Вслед за нею, 15 декабря, была напечатана рецензия на постановку трагедии А. Толстого "Смерть Ивана Грозного".
Ярославской губернии в Петербург, в департамент торговли и мануфактур. Рапорт рисует тогдашний жизненный уровень. По данным инспектора, ржаная мука стоила 60 коп. за пуд, рожь --50 коп. за пуд, картофель - 40 коп. за мешок, сено - 15--22 копейки за пуд и так далее. По аналогичному поводу рыбинский податной инспектор сообщал, что у него в Рыбинске рожь стоит 35--37 копеек за пуд, картофель - 35--37 коп. за мешок, сено - 17--20 копеек за пуд и т. д. {Гос. архив Ярославской области, ф. 100, оп. 4, ед. хр. 767.}.
Мы привели здесь эти два рапорта, чтобы показать, какими делами приходилось Михаилу Павловичу заниматься на службе, тратя на них каждое утро.
Михаил Павлович не оставлял заботу о Мелихове. Если из Углича он посылал обитателям Мелихова всевозможный сельскохозяйственный инвентарь, вплоть до тарантаса, то теперь из Ярославля он слал съестное. Отправляя одну из таких посылок, он писал Марии Павловне: "Дорогая Машета. По прилагаемой квитанции прикажи Роману получить багаж и отошли его старикам в Мелихово. Я посылаю им рыбки... Твой Мишель" {Письмо от 2 декабря 1896 г. Гос. биб-ка им. Ленина.}.
Наступила зима. В конце ноября или начале декабря 1896 года Антон Павлович получил из Лондона письмо от известной переводчицы русских классиков на английский язык Констанс Гарнет, написанное по-английски. Не зная языка, Антон Павлович переслал это письмо младшему брату в Ярославль с просьбой сделать перевод.
"Вот тебе буквальный перевод английского письма,-- писал в ответ Михаил Павлович. - Очень рад, что могу быть полезен" {Письмо от 10 декабря 1896 г. Архив автора.}.
"Милостивый Государь. Я прочла с большим удивлением некоторые из Ваших коротеньких рассказов на русском языке и перевела некоторые из них и собираюсь предложить ваши произведения английской публике. Коротких рассказов, как известно, английские читатели не любят, но мы надеемся найти среди молодого поколения некоторое число лиц, способных оценить психологическую правду и тщательную отделку Ваших произведений.
Но я слышу, что ваша пьеса "Чайка" повлекла за собою большие разговоры в Петербурге. Если вы пожелаете возложить на меня ее перевод, я употреблю все усилия, чтобы предложить ее английской публике. Я имею влияние на "независимый театр" и на некоторых драматических критиков и имею превосходные связи с издателями. Я с уверенностью могу сказать, что ваши произведения будут иметь больший успех в моих руках, чем во многих других...
Могу ли я просить, в случае если вы пожелаете, чтобы я попытала мое счастье на вашей пьесе, о сообщении, где я могу добыть ее? Напечатана ли она? Если нет, то могу ли я просить вас о высылке мне литографированного оттиска?
Мой тесть, доктор Гарнет (хранитель печатных произведений в Британском музее), поручил мне попросить у вас полный список ваших произведений, чтобы мы могли все их присоединить к библиотеке музея. Простите меня за беспокойство в этом отношении. Верьте, я искренне ваша. Констанс Гарнет".
в Лондон список своих произведений, почему Гарнет опубликовала свои переводы произведений А. П. Чехова только 20 лет спустя, в 1916 году. Ставилась ли в Англии "Чайка" вскоре после приведенной переписки, содействовала ли постановке Гарнет? Раскрытие всего этого - необходимое и интересное дело будущего.
В том же письме, вслед за переводом, Михаил Павлович писал брату: "Книги для справочного отдела до сих пор лежат у меня на пианино, хоть я писал тебе, что посылаю их. Почта от меня очень далеко, а все время была такая вьюга и столько снегу навалило, что не хотелось забираться так далеко, потом "дела - дела - дела", заседание юридического общества и т. п., да еще два праздника, в которые прием посылок был только до 11 час. утра. На этой неделе обязательно вышлю".
городу Таганрогу и деятельно стремился создать в Таганрогской городской библиотеке справочный отдел. Вот что он писал члену Таганрогской городской управы П. Ф. Иорданову по этому вопросу:
"Многоуважаемый Павел Федорович... Я вспомнил Ваш заказ, но кроме того не устроить ли нам при библиотеке "справочный отдел" en grand? {en qrand - по большому (франц.).} Этот отдел мог бы привлечь в библиотеку деловую серьезную публику (ведь таковая есть в Таганроге?) и всех нуждающихся в разного рода справках и практических указаниях. В этот отдел вошли бы: календари общие и специальные; словари по языковедению, энциклопедические, сельскохозяйственные, медицинские, технические; уставы воинский, морской, устав о наказаниях, о находящихся под стражей, таможенный, вексельный и проч... Всего не перечислишь" {Письмо от 23 октября 1896 г.}.