Поиск по творчеству и критике
Cлово "ANDANTE"
Входимость: 1. Размер: 90кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 90кб.
Часть текста: обзоре, рассматривая судьбу чеховского наследия в Болгарии до конца 1982 года, мы стремимся не столько к фактической полноте, сколько к критическому анализу накопленного материала, который позволяет увидеть, как формировалась болгарская чеховиана. В хронологическом отношении проникновение произведений Чехова в Болгарию можно разделить условно на четыре периода. ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО БОЛГАРСКОГО ЧИТАТЕЛЯ С ТВОРЧЕСТВОМ ЧЕХОВА (1880—1904) Большой интерес к русской литературе и искусству в общественной жизни Болгарии после ее освобождения от османского ига (1878) и небогатая собственная литература объясняют тот факт, почему первое знакомство болгарского читателя с творчеством Чехова происходит на языке оригинала. Совпадение культурного подъема в Болгарии с началом литературной деятельности Чехова (начало 1880-х годов) способствует тому, что он проложил себе дорогу к болгарскому читателю еще в первом десятилетии своего писательского пути. Произведения Чехова для болгарского читателя — художественная хроника русской жизни. Разнородность социальных слоев, интересующихся творчеством Чехова, говорит о широком резонансе, который оно получило в Болгарии. Этот процесс облегчается широким потоком русских периодических изданий, достигающих нашей страны, в которых печатаются первые произведения Чехова: “Петербургская газета”, “Новое время”, “Русская мысль”, “Журнал для всех”, “Северный вестник”, “Нива” и др. Русская периодика служит первым посредником при общении болгарских современников Чехова с его творчеством. ПЕРВАЯ ПУБЛИКАЦИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЧЕХОВА В БОЛГАРИИ Обложка журнала «Библиотека Свети Климент» (1889, № 7) и первая страница рассказа Чехова «Тиф» Пер. П. П. Славейкова Национальная библиотека им. Кирилла и Мефодия, София. До Болгарии доходят и книги писателя: “В сумерках”, 2-е изд., 1888 г., “Пестрые рассказы”,...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Кубелик только виртуоз, только техника сильна у него. Но он чудесно, певуче, мягко сыграл Andante cantabile из концерта Моцарта, и с годами он будет еще лучше, еще сильнее передавать пение. После концерта я обедала у мамы. Она все еще больна, не выходит. Володя с Элей там были. Эля ушла к своим. Володя нехорошо себя чувствовал и к вечеру у него сделались ужаснейшие боли в желудке, и он слег. Делали горчичники, горячие припарки. Я ушла, он все еще лежал и страдал. Эти припадки у него повторяются изредка. После обеда я легла к маме и заснула, и мама лежала и Володя - видишь, как интересно. Зина орудовала вовсю. "Мир Божий" я еще не получала. Ксения сегодня - рыдает. Вчера я ее посылала за билетами на Кубелика и дала ей 25 р. и умоляла не растерять. Она как раз потеряла пять рублей. Ужасная она разиня. Я ей ничего ровно не сказала, а конечно, обидно, что билеты вместо 6 рубл. стоили 11 р. Когда мы увидимся, Антончик?! Ведь ничего не выходит из нашей жизни. Ты в конце концов разлюбишь, охладеешь ко мне, раз меня нет около тебя. На меня отчаяние нападает, ты знаешь? Ты там один, тоскуешь, я здесь одна (хоть и толкусь на...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: в Рим, из Рима в Париж, из Парижа в нынешнее мое итальянское захолустье отозвались на архиве моем весьма печально. Масса переписки растеряна либо в хаосе. Еще на днях я нашел письмо Антона Чехова в старой расчетной книге 1900 года. Вышло в свет издание писем Чехова, собранных г. Бочкаревым. Издание мне не нравится: слишком хаотическая свалка сырого материала, не только не комментированного, но и вряд ли редактированного. Немного труда стоило бы, если бы изданием заведовал литератор и современник Чехова, обратить даже этот скороспелый сборник в документальную историю литературы восьмидесятников, в летопись восьмидесятного писательства. Среди оглашенных уже корреспондентов Антона Павловича два имени, так сказать, сами напрашиваются на такую поверочную и толковательную роль: В. А. Тихонов и И. Л. Щеглов. Оба - восьмидесятники в полном смысле слова: и по возрасту, и по характеру, и по психологии жизни и деятельности. Оба отлично и долго знали Чехова и стоят в курсе всех его знакомств. Оба блестящие литературные мастера и знатоки языка чеховской эпохи. Оба, а в особенности Тихонов, варились в литературном котле одновременно с Антоном Павловичем и потому более чем кто-либо другой способны комментировать обильные намеки и красноречивые умолчания, которые ныне, будучи рассыпаны по переписке, делают ее для обыкновенного среднего читателя "подобною истории мидян, то есть темною и баснословною". Наконец, оба они, как чистые литераторы, пишущие не особенно много и не срочно, располагают временем, нужным для такого серьезного и внимательного труда, а как писатели внепартийные, сумеют остаться беспристрастными восстановителями...
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Часть текста: выразитель которого воспел "безумство храбрых" как "мудрость жизни". В такое время "умирать в театре", питаясь грезами вместо действительности, нащупывая идеи в иллюзиях, вместо того чтобы черпать их и бороться за них в жизни, - дело малопочтенное, и даже - было бы смешно, если бы не было грустно. В глухое двадцатилетие восьмидесятых и девяностых годов бездеятельное и разочарованное русское общество развило было в себе театроманию до острой, повальной эпидемии: общая участь всех понятных эпох. В особенности, обессиленная классическою школою молодежь валила "жить и умирать в театре". Оглядывая, например, ряды современной действующей литературной армии, я насчитываю десятки собратьев, отдавших кто несколько лет, кто хоть несколько месяцев своего молодого прошлого театру как искупительную жертву Молоху, и список мне пришлось бы начать с самого себя. Страшно сказать, но красивую одурь этого двадцатилетнего очарования театром как деятельностью стряхнул с русской молодежи человек, написавший самую сильную, громкую и наиболее успешную театральную пьесу эпохи: Максим Горький. Выслушав вопль вдохновенного литературного "буревестника", век встрепенулся и оглянулся на себя...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: collega, прежде всего, позвольте сделать Вам строгий вычет. Зачем Вы купили Боккачио? Зачем? Сей Ваш поступок мне не понравился. Зато рассказ очень, очень понравился. Это хорошая, милая, умная вещь. Но, по своему обыкновению, действие Вы ведете несколько вяло, оттого рассказ местами кажется тоже вялым. Представьте себе большой пруд, из которого вода вытекает очень тонкой струйкой, так что движение воды не заметно для глаза; представьте на поверхности пруда разные подробности — щепки, доски, пустые бочки, листья — всё это, благодаря слабому движению воды, кажется неподвижным и нагромоздилось у устья ручья. То же самое и в Вашем рассказе: мало движения и масса подробностей, которые громоздятся. Но так как я только что встал и мозги мои плохо работают, то позвольте мне изложить мою критику по пунктам: 1) Первую главу я начал бы со слов: «Небольшая коляска только что...» Этак проще. 2) Рассуждения о деньгах (300 р.) в первой главе могут быть выпущены. 3) «во всех своих проявлениях» — это не нужно. 4) Молодые супруги устраивают обстановку «как у всех» — это напоминает Бергов в «Войне и мире». 5) Рассуждение о детях, начиная со слов: «вот, хоть бы племянница» и кончая «пасс», мило, но в рассказе оно мешает. 6) Обе сестры и Корицкий — нужны ли они? О них только упомянуть — и только. Они ведь тоже мешают. Если нужно, чтобы Вава увидела ребенка, то нет надобности посылать ее в Москву. Она ездит в Москву так часто, что за ней трудно угоняться. 7) Зачем Вава — княжна? Это только громоздит. 8) «такой корректной...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: все вопросы. Жизнь сытая, полная, как чаша, затягивающая... Кейф на берегу, шартрезы, крюшоны, ракеты, купанье, веселые ужины, поездки, романсы — всё это делает дни короткими и едва заметными; время летит, летит, а голова под шум волн дремлет и не хочет работать... Дни жаркие, ночи душные, азиатские... Нет, надо уехать! Вчера я ездил в Шах-мамай, именье Айвазовского, за 25 верст от Феодосии. Именье роскошное, несколько сказочное; такие имения, вероятно, можно видеть в Персии. Сам Айвазовский, бодрый старик лет 75, представляет из себя помесь добродушного армяшки с заевшимся архиереем; полон собственного достоинства, руки имеет мягкие и подает их по-генеральски. Недалек, но натура сложная и достойная внимания. В себе одном он совмещает и генерала, и архиерея, и художника и армянина, и наивного деда, и Отелло. Женат на молодой и очень красивой женщине, которую держит в ежах. Знаком с султанами, шахами и эмирами. Писал вместе с Глинкой «Руслана и Людмилу». Был приятелем Пушкина, но Пушкина не читал. В своей жизни он не прочел ни одной книги. Когда ему предлагают читать, он говорит: «Зачем мне читать, если у меня есть свои мнения?» Я у него пробыл целый день и обедал. Обед длинный, тягучий, с бесконечными тостами. Между прочим, на обеде познакомился я с женщиной-врачом Тарновской, женою...