Поиск по творчеству и критике
Cлово "URBI"
Входимость: 4. Размер: 117кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 117кб.
Часть текста: творчеству. Уже в этот период литературного ученичества наметились некоторые направления, свойственные впоследствии зрелому Брюсову: тема трагической гибели целого мира (поэма «Содом и Гоморра», наброски стихотворной драмы «Земля»); интерес к античности (замыслы трагедий о Цезаре, о Помпее, заготовки к повестям «Легион и фаланга», «Два центуриона»); любовь к сравнительно редкой, изысканной поэтической форме (триолеты, октавы). [727] К началу 90-х гг. у Брюсова сложились собственные взгляды на задачи русской поэзии, переживавшей тогда затянувшийся кризис. Эпигонская народническая поэзия была им безоговорочно отвергнута в неопубликованной статье о Надсоне, [728] хотя лирике самого Надсона Брюсов дал более высокую оценку, а в ранних юношеских стихах испытал и несомненное ее влияние. Знакомство с французскими символистами — Верденом, Бодлером, Малларме открыло Брюсову новые горизонты. В рабочих тетрадях 1892–1894 гг. появились стихи и наброски под общим названием «Символизм». С присущей ему целеустремленностью молодой Брюсов решил стать во главе «новой поэзии», только формировавшейся в России, но уже выдвинувшей эстетический принцип свободного от служения общественности, индивидуалистического искусства (декларации Д. Мережковского и Н. Минского, творчество Ф. Сологуба и З. Гиппиус). «Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу ее: это декадентство. Да! Что ни говорить, ложно ли оно, смешно ли, но оно идет вперед, развивается и будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного ...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: Горький же, отмечая свою чуждость литературной позиции символистов (они «противно самолюбивы», «холодны» и «слишком зрители жизни»), вместе с тем ценил их профессиональное художественное мастерство. «Ты знаешь, — писал он Л. Андрееву в 1907 г., — что я в этой публике ценю ее любовь к слову, уважаю ее живой интерес к литературе, признаю за ней серьезную культурную заслугу — она обогатила язык массой новых словосочетаний, она создала чудесный стих и — за все это я не могу не сказать — спасибо, от всей души — спасибо, что, со временем, скажет им история». [668] Поэтика символистов связана с метафорическим восприятием мира. Метафора в их поэзии обычно выходит за пределы узкого значения отдельного образа и получает дальнейшее самостоятельное развитие, подчиняя себе другие, вытекающие из нее детали, или даже кладется в основу целого поэтического произведения. Так, в основу стихотворения Брюсова «В Дамаск» положена развернутая метафора страсти-священнодействия. В поэзии Анненского не раз была развернута метафора сердечной боли как выражения душевной муки. В «Бабочке газа» сердце — пламя уличного газового фонаря, бабочка, готовая сорваться «с мерцающих строк бытия». Поэтические образы здесь предметны и вместе с тем, получив метафорическое развитие, переведены в символический план. Метафорическая «обида куклы», для забавы бросаемой в водопад, символизирует у Анненского одиночество и взаимную отчужденность в мире людей («То было на Валлен-Коски»). Метафоричность в поэзии символистов была настолько сильна, что...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: на его родине? Это верно не только по отношению к стране в целом, говорящей на языке, какой прославил поэт. Это верно и в более узком смысле, в применении к тому малому уголку земли, окрестности и местности, городской улице или сельскому дому, где ему суждено было явиться на свет. Чехов родился в Таганроге и прожил здесь почти до двадцати лет, чуть меньше половины отмеренного ему жизненного срока. Стало быть, судьба не просто определила Чехову впервые открыть здесь глаза и по-младенчески удивиться миру, но еще и впитать впечатления отрочества и юности, учиться, взрослеть, крепнуть духовно, как бы готовя себя к главному делу жизни. Конечно, незаурядной надо признать и осевшую к середине столетия в южном приморском Таганроге, но имевшую прочные российские корни семью родителей Чехова - Евгении Яковлевны и Павла Егоровича. Крепостные крестьяне, имевшие сметку и силу выкупиться из крепостной зависимости, торговцы, гуртовщики, гонявшие скот через несколько губерний, - острогожские и шуйские предки Чехова были людьми крепкими и предприимчивыми; в жилах текла горячая, молодая кровь, а ум располагал к взвешенности и терпению. Житейский практицизм и деловая хватка неожиданно сочетались в них с нерасчетливостью и поэзией. С изначальных лет на сознание Чехова воздействовал ближайший круг семьи: кроме отца, матери, талантливые старшие братья. Незаметно, как воздух, каким дышишь, формировал мир его детского сознания и сам южный, зеленый городок на Азовском море, с разноплеменной речью итальянцев, греков, армян, украинцев, с мешающимися запахами двух вольных стихий-моря и степи. Еще недавно в биографиях писателя можно было прочесть нелестные слова о Таганроге, как о душном, пыльном захолустном городке, в котором задыхался молодой Чехов и от скуки которого бежал. Это было правдой, но разве что вполовину, ибо все поэтическое,...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: Интеллигентный верующий вызывал в нем недоумение - такое было время. После "Архиерея" ему оставалось написать только "Вишневый сад". Из событий более мелких отмечает летописец такие: 1) Отказ от звания почетного академика, из-за неутверждения Горького. Короленко и дух времени увлекли вовсе не простодушного Чехова на некую демонстрацию. Вместе с Короленко "заступился" он за Горького, "обиженного" тем, что его не утвердило правительство, против которого он вел подпольную и беспощадную войну. А быть почетным академиком даже у врагов все же приятно. ("Ты полагала, что Горький откажется от почетного академика? Откуда ты это взяла? Напротив, по-видимому, он был рад".) 2) Посещения Чеховым Толстого, жившего тогда в Крыму, в Гаспре, и тяжело заболевшего. В это время Чехов вполне уже его почитал, хотя свободу высказываний сохранял - конец "Воскресения" не нравился ему, он об этом прямо и пишет. В общем же Толстой для него теперь Синай. Он даже волнуется, собираясь в Гаспру, тщательней одевается. Но, конечно, все это второстепенно. Первостепенна сама жизнь, которой остается так уж мало. В жизни этой любовь и литература. Любовь странно для него теперь сложилась. В сущности он почти разлучен с любимой. В Ялте подолгу живет один, тоскует, болеет, молчит. По-детски подчинен Ольге Леонардовне в мелком обиходе жизни, все устраивает по ее распоряжениям из Москвы. Но самое для него важное - когда можно к ней, в эту Москву. "Три сестры" уже написаны и давно идут, но "в Москву, в Москву" так и остается, не для сестер, а для него самого. Ольга Леонардовна это чувствует, иногда тоже угрызается. "Ты, родная, пишешь, что совесть тебя мучит, что живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик? Ты рассуди как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорчена и я чувствовал бы угрызения совести..." (а что его жизнь теперь...