Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Т"

1. Михайловский Н. К.: О повестях и рассказах гг. Горького и Чехова

Входимость: 1. Размер: 54кб.

Часть текста: заменить множеством других авторов, и только гг. Тимковский и Чириков представляли бы в этом отношении некоторые затруднения, хотя и не непреодолимые. Но гг. Горького и Чехова обойти или кем-нибудь заменить нельзя, и не только ввиду их значительности, а и ввиду тех общих выводов, которые я желал бы представить вниманию читателей. А между тем, и о том, и о другом мне не раз случалось писать 2 . Думать, что читатели помнят все, в разное время мною об этих двух замечательных писателях сказанное, было бы с моей стороны слишком самоуверенно, а повторять сказанное - по малой мере невесело. Но, может быть, сопоставление их даст мне возможность счастливо избегнуть этих Сциллы и Харибды. А сопоставление это напрашивается само собой, и к нему не раз уже прибегала критика. Так, недавно еще французский критик Мельхиор де Вогюе в статье "Revue de deux Mondes" о г. Горьком поминал г. Чехова, а в статье о г. Чехове - г. Горького 3 , да и в русской литературе это сопоставление делалось. По странной игре судьбы, имеющей, может быть, в своем основании не одну простую случайность, в истории литературы довольно часто случается, что внимание современников-соотечественников, а иногда и не только соотечественников, сосредоточивается на двух писателях, как бы дополняющих друг друга своими резко различными индивидуальными чертами при наличности чего-то общего в них. Вольтер и Руссо, Гете и Шиллер, Пушкин и Гоголь, Толстой и Достоевский поневоле часто вспоминаются парами. Так и гг. Чехов и Горький. Само собою разумеется, я не думаю сравнивать все эти пары, число которых можно бы было значительно увеличить, в каком бы то ни было отношении, кроме одного: они парами всплывают на верхи литературы...

2. Тэмо Эсадзе. Чехов: Надо жить. Часть первая. Мы знаем много лишнего. Глава XI

Входимость: 1. Размер: 77кб.

Часть текста: совершенно <...> отвлекли меня от всякого искания общего смысла жизни. Вся жизнь моя сосредоточилась за это время в семье, в жене, в детях и потому в заботах об увеличении средств жизни» [1076]. Добавим от себя, отвлекали периодически, не постоянно. Как человек с поразительным зрением, Толстой всегда безошибочно видел всякое несовершенство, великолепно ухватывая суть. Как человек, безнадежно пребывающий в тексте, всегда оставался в его границах, за пределами реальной жизни, боялся ее сложности и отсутствия разлинованных оснований. Публично признаваясь в искреннем нежелании жить Толстой таким образом задает высочайшую планку качеству и остроте конфликта и одновременно заставляет задуматься о таком же уровне качества причин. «Жизнь мне опостылела — какая-то непреодолимая сила влекла меня к тому, чтобы как-нибудь избавиться от нее. Нельзя сказать, чтоб я хотел убить себя. Сила, которая влекла меня прочь от жизни, была сильнее, полнее, общéе хотенья. Это была сила, подобная прежнему стремлению жизни, только в обратном отношении. Я всеми силами стремился прочь от жизни. Мысль о самоубийстве пришла мне так же естественно, как прежде приходили мысли об улучшении жизни» [1077]. Но в том-то и дело, что философствуя, Толстой ищет выхода. И не просто ищет, но в стремлении к истине намерен «следовать Учителю во всем, претерпеть то, что Он претерпел» [1078], ищет со всей страстностью «во всякой книге, во всяком разговоре, во всяком человеке» [1079]. Разве прежде было иначе: ложные установления общества, считавшиеся мудростью, Христос и его ученики призвали изменить или вовсе отречься от них, пускай даже став «безумными» для «мира сего». Апостол Павел в своём Послании к Коринфянам скажет: »Будьте подражателями мне, как я Христу» [1080]. «И это сделалось со мной в то время,...

3. Урбан П.: Драматургия Чехова на немецкой сцене. Страница 2

Входимость: 1. Размер: 65кб.

Часть текста: пересмотреть свое отношение к Чехову, увидеть в нем классика, не утратившего свою "свежесть" и современное звучание: «Те, кто вчера смотрел в театре "Шаубюне" тихую комедию Чехова "Вишневый сад", поняли обманчивость классификаций экспрессионистов... Если экспрессионистская доктрина была бы абсолютной, то эта нежная техника намеков и сдержанных чувств сегодня не сработала бы. Но нет! Проходят полчаса "вживания" в. действие, и мы уже в плену этого деликатного сочинения, наш слух настроен на самый тихий нюанс, незаметное становится важным» 56 . Критик из газеты "Тагеблатт" добавляет: "Все драматургические теории разбиваются об эту русскую элегию... Теории распадаются и теряют всяческий смысл, когда касаются этой пьесы, лишенной драматического действия, но оживленной поэтическим дыханием. В пьесе нет никакого развития действия, и тем не менее в сменах состояний душевного напряжения и покоя нам рисуется судьба, отмеченная трагическим предопределением" 57 . Комизм этого предопределения охарактеризовал Н. Фальк: "Четыре действия равнодушные разлагающиеся люди с болезненной печалью и тихой насмешкой стоят, засунув руки в карманы, и наблюдают за собственным крахом" 58 . Якобсон, левый критик, переименовавший журнал "Шаубюне" в "Вельтбюне" и откликавшийся на самые злободневные политические вопросы, тоже не увидел существенных политических аспектов в "Вишневом саде". В обзоре "Ибсен и Чехов" он называет "Столпы общества" Ибсена "пьесой темного прошлого", затем он...

4. Капустин Дмитрий: Человек с кровью странника в жилах

Входимость: 1. Размер: 29кб.

Часть текста: на моем пути был Гонк-Конг…» Из письма А. П. Чехова А. С. Суворину, 9 декабря 1890 года. Мало кому известно, что первое заграничное путешествие молодой беллетрист Антон Чехов совершил в Азию, и именно в Гонконг. Ему «стукнуло» тогда ровно 30 лет. Позади уже были «Степь», «Платонов», множество юморесок, рассказов, водевилей и даже престижная Пушкинская премия. Но пьесы «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад» и всемирное признание — еще впереди. Попал Чехов в Гонконг, английскую колонию в Китае, совершенно случайно. Хорошо известно из пунктуальной чеховской переписки, что после задуманной поездки на Сахалин в 1890 году он собирался вернуться в Одессу «кружным путем» — вокруг Азии. Благо тогда это была не проблема, поскольку суда российского Добровольного флота ходили на Дальний Восток на регулярной основе (по положению — не менее 7 раз в год), а компания имела своих агентов в крупнейших азиатских портах. Обсуждался, правда, и вариант возвращения через Америку, но он быстро был отвергнут из-за дороговизны. А Транссиба тогда еще не существовало. За месяц c небольшим до отъезда в письме от 16 марта Чехов писал собрату по перу И. Леонтьеву (Щеглову): «В апреле ведь я уезжаю, и увидимся мы едва ли ранее января! Мой маршрут таков: Нижний, Пермь, Тюмень, Томск, Иркутск, Сретенск, вниз по Амуру до Николаевска, два месяца на Сахалине, Нагасаки, Шанхай, Ханькоу, Манила, Сингапур, Мадрас, Коломбо (на Цейлоне), Аден, Порт-Саид, Константинополь, Одесса, Москва, Питер, Церковная ул. Если на Сахалине не съедят медведи и каторжные, если не погибну от тифонов (тайфунов. — Д. К.) у Японии, а от жары в Адене, то возвращусь в декабре ...

5. Розанов В. В.: Писатель-художник и партия

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: всяком случае ничего большого не обещает; а все новое, молодое - бессильно... И это не в одной нашей стране, не только у славян, но и у немцев, англичан, у норвежцев, у кельтов... И даже больше: это не в одной литературе, но также - и в полигике, стратегии, наконец - не иначе в религии, в церкви... Пушкин спрашивал: "В чем этот таинственный закон, что в одну эпоху рождается столько гениев во всех областях творчества, в поэзии, в политике, а в другую, в следующую эпоху - вдруг не рождается ни одного гения и ни в одной области?" Вопрос великого поэта и мыслителя остался без ответа. Но во всяком случае мы теперь являемся зрителями, до какой степени точно это наблюдение: что и в области духа, как в области растительности то урожай, то голод... Недавно я прочитал Сенкевича - тоже европейское имя - письма о Риме, о Венеции, о Париже... Все так обыкновенно! Не говорю о таланте: нет просто глаза наблюдателя, нет ума вдумчивого человека. Его прославленное "Quo vadis" ["Куда идешь" (лат.)] - что такое, как не грубейшая олеография, фабричная, а не художественная работа. С двадцатой страницы ее читать невозможно. В этом безвременьи, на этом безлюдьи - целой эпохи, всей цивилизации - Чехов стоял вовсе не гигантскою фигурою, как о нем посмертно "записали", без такта, перья, но благородным, вдумчивым, талантливым лицом. Талант его всегда был и остался второго порядка: этого изумительного, титанического творчества, какое мы, слава Богу, видели у Гоголя, Толстого, Достоевского, конечно самых намеков на эти силы не было у Чехова, и он первый рассмеялся бы, если бы стали у...