|
[Летопись жизни и творчества А. П. Чехова]: 1889 2004. — Т. 2: 1889 — апрель 1891. — С. 5—311.
1 апреля. И. Немировича-Данченко на собрании группы членов Общества русских драматических писателей и оперных композиторов. См. 29 марта.
Дарственная надпись Ч. В. Н. Давыдову на оттиске пьесы «Иванов»: «Моему милому Иванову — Владимиру Николаевичу Давыдову от уважающего и преданного автора». Письма, XII, 155.
«Иванов» критический отзыв А. И. Введенского (псевдоним — Аристархов) в «Русских ведомостях» (№ 90): «...Пьеса г. Чехова — произведение живое, нешаблонное, носящее на себе печать оригинальности и таланта», «результат живого наблюдения над жизнью, и написана без расчета на условия сцены, без прилаживания и подлаживания». «Первый и самый крупный недостаток — это отсутствие обработанных характеров среди второстепенных лиц пьесы», «пьесе вредит также необыкновенное обилие вводных, к делу не относящихся сцен и разговоров». Иванов — «несомненно удачно обрисованный “характер”, — характер русский и именно современный русский характер», но «что он такое в сущности — остается вопросом». «Одни считают его прямо “подлецом”; но читатель видит ясно, что неправда. Другие смотрят на него снизу вверх, как на нечто высшее, блестящее, отличающееся необыкновенным умом и столь же необыкновенной честностью. Но читатель во второй раз видит, что и это — совершенная неправда. Но если так, скажет читатель, — если неправда, что Иванов не честен, и в то же время неправда, что он честен и умен, то выходит, что он ни то, ни се. Пожалуй, это будет верно, и каждый русский, каждый “Иванов”, ему же имя — легион, представляет собою, вообще говоря, поистине ни то, ни се».
Ч. сообщает в письме Н. Н. Оболонскому о ходе болезни брата Николая Павловича; намерен заехать к Оболонскому на следующий день утром, (ул. Петровка, д. Кабанова). Письма, III, 183.
3 апреля. П. Коломнин в письме к Ч. упоминает в шутливой форме о «слухах» насчет «Иванова» и самого Ч., якобы «компрометирующего таганрогскую гимназию». РГБ.
Н. А. Лейкин пишет, что мартовскую книжку «Русского богатства» достал и вышлет завтра. «Прочел там разбор Вашего “Иванова”. Глупо. Это писал сам Оболенский. Я узнал его по слогу... Человеку непременно захотелось идти вразрез всех — вот он и стал напускать на себя строгость и придирчивость». Извещает о высылке 250 р. за «Пестрые рассказы». «Пора Вам, Антон Павлович, написать какую-нибудь сценку для “Осколков”, давно пора. Прибавлю, что контора Вас рассчитает за рассказ так же, как Вас рассчитывает контора “Нового времени”. Я понимаю, что за прежний гонорар Вам писать нельзя». РГБ.
4 апреля. Сб. «Пестрые рассказы» упомянут в объявлении о продающихся изданиях по книжным магазинам «Нового времени». 4705; повторено 8, 13, 28 апреля.
Отзыв об «Иванове» напечатан в «Саратовском дневнике» (№ 75): «...Драма г. Чехова, по нашему мнению, есть одно из выдающихся литературных произведений последнего времени <...> Идея драмы, как мы ее поняли, заключается в том, чтобы изобразить современное душевное настроение русского интеллигентного человека, волею судеб заброшенного в наши родные уездные Палестины <...> и те последствия, которые являются результатом столкновения его идеалов с современной русской действительностью. <...> Нам, людям провинции, сверстникам и сотрудникам Ивановых, ближе и понятнее та гамма нравственных страданий, через которую они добираются до самоубийства и запоя. <...> Мы никогда не позволим себе бросить им в лицо слово “ренегат”, потому что они не изменники своим убеждениям, а глубоко несчастные люди, заслуживающие не укора, а сострадания и поддержки. <...> Нам кажется вообще, что драма г. Чехова не совсем так понимается нашей критикой, как бы следовало».
О. С. Бочечкарова обращается к Ч. в письме из Вильны с повторной просьбой (первое письмо неизв.): «...Простите, что второй раз пишу и беспокою. <...> Меня страшно мучает срок уплаты долгов в лавках (15-ое апреля) <...> Ради Бога, прошу ответить поскорей...». Ч. ответил 9 апреля. РГБ.
Н. Исаков в письме к Ч. из Петербурга напоминает о его обещании «дать какую-нибудь небольшую вещицу для имеющего быть изданным Альманаха — “Северные цветы”». Приглашает участвовать в литературно-музыкальном вечере в пользу «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым» (назначенном на 18 апреля с участием в литературной части П. И. Вейнберга, Д. В. Григоровича, М. В. Крестовской, Н. К. Михайловского, Я. П. Полонского, К. М. Фофанова, О. А. Шапир, А. К. Шеллера-Михайлова). Ч. ответил 9 апреля. РГБ; НВ, 5, 16, 29 апр.
Ч. по нескольку раз в день ездит к заболевшему брату Николаю Павловичу.
М. П. Чехов писал 5 апреля Г. М. Чехову: «...Антоша в день по два раза ездит навещать больного пациента, который живет так далеко, что на одни разъезды тратится по 4 часа в день. Бедный, истомился весь и не успевает еще при этом как следует отдохнуть». ГЛМ, ОФ 3640/15.
«Иванов» говорится в журнальном обозрении «Дня» (№ 306): «В чтении она оставляет по себе бледное впечатление. <...> Толстой и, между прочим, Надсон дали нам характеристику слабосильного, мятущегося, обуреваемого сомнениями современного нервного человека <...> Но самое это утомление жизнью демонстрировано на человеке нормальном. Чеховский же Иванов — психопат, его утомление жизнью вызвало какие-то патологические изменения, вследствие чего понимание его становится недоступным нормальному человеку. Это или выдумка автора или явление хотя и подмеченное в жизни, но недостаточно наблюденное и не обобщенное, а потому и производит впечатление чего-то единичного, исключительного, какими бывают редкие формы болезней, не подведенных ни под какой медицинский шаблон при классификации».
П. М. Свободин телеграфирует Ч. и просит навестить заболевшего сына Мишу (жившего в Москве у матери — О. М. Струковой). «Навестите. Сообщите, каков. Троицкая, дом Алексеевых. Струкова, Свободин». РГБ.
П. М. Свободин в письме к Ч. сообщает, что узнал от А. С. Суворина о серьезном заболевании Н. П. Чехова. «Получивши это известие, я затруднился было посылать свою просьбу навестить моего Михайлу, но подумал, что Вы все-таки урвете минутку и, может быть, поможете советом, а мальчишка мой такой, что одно появление у постели его интересного ему лица многое может сделать. <...> Несмотря на всю невозможность ехать самому, я остановил себя от мысли ехать, потому что “Чехов съездит и даст знать”, так утешьте же меня, дорогой мой, и, главное, напишите или телеграфируйте правду». РГБ.
7 апреля. Ч., навестив заболевшего скарлатиной Мишу Свободина, посылает в Петербург успокоительную телеграмму (неизв.).
П. М. Свободин отвечает Ч. письмом: «Благодарю Вас, дорогой Антон Павлович, за успокоительное известие о Мише. Жду Вашего, обещанного депешею письма. Ну, что Ваш брат? лучше ли ему?» РГБ.
Л. Леонтьев (Щеглов) извещает Ч., что деньги за полученные Театральной библиотекой экземпляры «Иванова» В. А. Базаров обещал внести в Общество для пособия нуждающимся сценическим деятелям, но «попросил подождать до Фоминой». «Имевшиеся у Базарова Ваши “Медведи” давно уже все разошлись». Сообщает о репетициях «Предложения» в Столичном артистическом кружке: «С Вашим “Предложением” было очень мало хлопот. Один слух, что на Вашу безделку приедет Суворин, заставил актеров подтянуться, и уже вторую репетицию они шли без суфлера. <...> Потемкин Вы, право! Едва в газетах промелькнул анонс о Вашей пиесе, как на Ваше “Предложение” в библиотеку Базарова поступило более десятка предложений, и так как Рассохин с Базаровым по разным причинам не аккуратны, то у меня упрашивают дать списать, дабы пустить “Предложение” в списках (точно “Горе от ума”)». См. 18 апреля. Пишет также про «дождь фельетонов» об «Иванове»: «Петерсен находит в нем что-то шекспировское. Ежели Вы этому не поверите и позволите Вам говорить правду — мы будем с Вами друзьями навеки!!!» РГБ.
Ч. посылает П. М. Свободину письмо (неизв.) с сообщением о здоровье его сына. См. 11 апреля.
8 апреля. П. Чехова. Письма, III, 184—185, 187.
«В великую субб<оту> приехала за мной карета, одели, усадили и повезли к матери в семью. Меня почти никто не узнал. Тут же меня уложили в постель. Под Пасху в 2 ч. все разговляются, крики, шум, пьют вина, и я в стороне лежу отщепенцем». Письмо Н. П. Чехова к Александру Викторовичу (б/д, от конца мая). — РГБ.
И. Пальмин писал Н. А. Лейкину 8 апреля: «Вчера вечером были у меня в гостях твои сотрудники: Грузинский и Ежов и сообщили мне неприятную новость, что Николай Чехов опасно болен: у него брюшной тиф. Лечит его Антон с каким-то другим доктором <Н. Н. Оболонским>. Мне от души жаль Николку. <...> Вообще натура богато одаренная, но, к сожалению, лишенная твердой воли. От души желаю ему поправиться». РГАЛИ, ф. 289, I, 31, л. 21.
Ч. пишет А. С. Суворину о болезни брата Николая Павловича и сообщает о своих занятиях: «Не работаю, а читаю или шагаю из угла в угол. Впрочем, я не жалею, что у меня есть время читать. <...> Я думаю, что если бы мне прожить еще 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т. е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса. Теперь же я такой лилипут, как и все».
«Предложения» на сцене Столичного артистического кружка сообщается в «Новом времени». Письма, III, 190; повторное сообщение (с фамилиями исполнителей) напечатано в НВ 12 апр.
В «Новостях дня» напечатано сообщение, что И. Л. Леонтьевым (Щегловым) «написана новая четырехактная пиеса “Журавль в небе”, которая пойдет в первый раз на сцене петербургского артистического кружка, на Святой неделе. Главную роль исполнит сам автор».
Источник публикации — видимо, шутка Ч., ставшая известной от А. С. Суворина: намек на утопическую затею Леонтьева (Щеглова), который в это время был одержим идеей создания «свободного» театра на основе Столичного артистического кружка и в письмах к Ч. (19, 24 марта, 7 апреля) с увлечением делился своими мечтаниями.
Ч. посылает письмо (неизв.) О. Бочечкаровой (ответ на письмо от 5 апреля). См. 13 апреля.
В письме к А. П. Ленскому приглашает его с женой в гости на пасхальный вечер. «У нас будет музыка». Вместе с письмом Ч. посылает Ленскому по его просьбе книгу Марка Аврелия «Наедине с собой»: «На полях Вы увидите заметки карандашом — они не имеют никакого значения для читателя; читайте все подряд, ибо все одинаково хорошо». Письма, III, 185.
«Размышления императора Марка Аврелия Антонина о том, что важно для самого себя. Перевод князя Л. Урусова» (Тула, 1882) с многочисленными пометами Ч. сохранилась в его библиотеке. 319—322.
Ч. отвечает на письмо П. Н. Исакова от 5 апреля. Сообщает, что в настоящее время не имеет возможности поехать в Петербург: «...У меня есть больные, которых мне нельзя оставить (я ведь эскулап!)». Благодарит за приглашение участвовать в альманахе «Северные цветы» и обещает «при первой возможности» дать туда рассказ. Письма, III, 184.
Ч. в письме к А. Н. Плещееву сообщает о работе над задуманным романом («Рассказы из жизни моих друзей»): «Роман значительно подвинулся вперед и сел на мель в ожидании прилива. <...> В основу сего романа кладу я жизнь хороших людей, их лица, дела, слова, мысли и надежды; цель моя — убить сразу двух зайцев: правдиво нарисовать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы. Норма мне неизвестна, как неизвестна никому из нас. <...> Буду держаться той рамки, которая ближе сердцу и уже испытана людями посильнее и умнее меня. Рамка эта — абсолютная свобода человека, свобода от насилия, от предрассудков, невежества, черта, свобода от страстей и проч.». Сетует, что из-за болезни Николая Павловича «буквально не в состоянии работать. Вот уж три недели, как я не написал ни одной строки, перезабыл все свои сюжеты и не думаю ни о чем таком, что было бы для Вас интересно».
«По-видимому, заседание будет беспокойное. Буду отстаивать 500—600 р. вдове Юрьева, вместо тех 300, которые выбаллотировал Петербург. Обществу, тратящему на свою канцелярию более 15 тысяч, стыдно платить вдове своего председателя 300 рублей. Вообще у меня язык чешется и хочется мне поболтать». См. 10 апреля. Сожалеет, что Плещеев не смог приехать в Москву. «Я с удовольствием побеседовал бы с Вами. <...> У меня в последнее время скопилось в голове столько хабур-чабуру и такая в моем нутре идет пертурбация, что хватило бы материала на сто бесед». Возмущается тоном «Критических очерков» В. Буренина («Новое время», 7 апреля), который в грубой форме нападал на «Северный вестник», называл журнал «Меланхолической мандолиной», его ближайших участников (А. М. Евреинову, С. Н. Южакова, Н. К. Михайловского, А. М. Скабичевского, В. В. Стасова) — «нервическими», «хныкающими» психопатками, злословил по поводу их «плоской критики», «капризных пристрастий» и т. п.: «Фельетон Буренина местами смешон, но в общем мелочен. Надоела мне критика. Когда я читаю критику, то прихожу в некоторый ужас <...> Удивительно все глупо, мелко и лично до пошлости». Письма, III, с. 185—187.
П. Чехов сообщает, что написал драму и сидит теперь над ее отделкой: «Чем больше вдумываюсь, тем она мне становится противнее. Из осторожности не читал ее пока никому <...> Если и ты с такими же муками писал “Иванова”, то я тебе не завидую». Поздравляет с днем Пасхи и просит передать поздравления «отцу, матери, сестре, братьям и южикам <родственникам>». Ч. ответил 11 апреля. РГБ; Письма Ал. Чехова, с. 229.
Между 9 и 15 апреля. «В сумерках» вышел в свет 3-м изданием в новом типографском наборе: Ан. П. Чехов. В сумерках. Очерки и рассказы. Издание третье. СПб., изд. А. С. Суворина, 1889. Отпечатано 1030 экз. «Список изданий, вышедших в России с 9-го по 15-е апр. 1889 года». — «Правительственный вестник», 28 мая, № 114; «Книжный вестник», № 6, стлб. 136.
Включен в список новых книг, поступивших в книжный магазин «Нового времени» за неделю с 17 по 24 апреля. НВ, 24 апр., № 4723.
10 апреля. 8-м часу вечера под председательством И. В. Шпажинского и окончилось в четвертом часу ночи. Письма, III, 186, 189.
На собрании Ч. избран членом комитета Общества 61 голосом (считая 36 петербургских — см. 24 марта). Новыми членами комитета избраны также Вл. И. Немирович-Данченко (74 голоса) и Вл. А. Александров (43 голоса). Из прежнего состава комитета остались И. М. Кондратьев (68), А. И. Сумбатов-Южин (78) и И. В. Шпажинский (68). Председателем Общества избран А. А. Майков. «Московский листок», 12 апр., № 101; НВ, 12 и 13 апр., № 4711, 4712 и др. газеты.
«Русский сатирический листок» (№ 19) поместил рисунок К. Н. Чичагова, изобразившего момент подсчета шаров на собрании: в группе драматургов за спиной П. М. Невежина («Вторая молодость») — В. Н. Ладыженский («Под властью сердца»), Чехов («Медведь») и Вл. И. Немирович-Данченко.
«Новостях дня» 16 апреля о собрании и новоизбранном Комитете автор заметки (С. Л. Кугульский) писал: «“Общее собрание” <...> представляется небывалым и в летописях беспримерным по скандальности. Чуть-чуть не дрались, набрасывались друг на друга с кулаками <...> Сражению оппозиции с комитетом предшествовали мобилизационные частные собрания оппозиции, которые, в свою очередь, разбивались на мелкие враждующие кружки. Были и такие критики, которые прочили в комитет даже гг. Линева и Гриднина, хотя пиесы авторов играют на три пятиалтынных в год <...> Теперь вместе с гг. Майковым и Кондратьевым заседают те оппозиционные элементы, которые открыто вели с ними войну на всех последних собраниях. Гг. Вл. Александров и Влад. Ив. Немирович-Данченко, собственно, вели всю атаку оппозиции. <...> Говорят, что уже в первом заседании комитета предстоит буря, так как оппозиция желает восстать против совместительства должностей казначея и председателя в лице г. Майкова. <...> В комитете четыре партии: старая (гг. Майков и Кондратьев), (гг. Немирович и Александров), (гг. Шпажинский и Чехов) и, наконец, партия (г. Южин-Сумбатов)».
Об этой борьбе комитета впоследствии вспоминал Немирович-Данченко: «Общество драматических писателей <...> носило характер чиновничий. Все дело вел секретарь И. М. Кондратьев, занимавший видное место в канцелярии генерал-губернатора. Этот секретарь и казначей <А. А. Майков>, тоже очень крупный чиновник, составляли всю головку Общества. Надо было вырвать у них власть, ввести в управление писателей, разработать новый устав и т. д. Это было трудно и сложно. <...> “Заговорщики” собирались большею частью у меня. <...> Боевое общее собрание было очень горячей схваткой. Мы победили. Но мы вовсе не собирались захватывать доходные места секретаря и казначея. Наша задача была только выработать и провести новый устав, чем мы целый год и занимались, продолжая воевать. В конце концов, однако, мы понесли поражение, нас сумели вытеснить. <...> Все это время часто встречались с Чеховым. Организаторских дарований он не проявлял, да и не претендовал на это. Он был внимателен, говорил очень мало и, кажется, больше всего наблюдал и мысленно записывал смешные черточки». 43.
А. Лейкина выслать пять экз. «Пестрых рассказов» в книжный магазин Ф. С. Романовича в Ростов-на-Дону. Благодарит за присылку 250 р. в счет проданных экз. книги. Сообщает о болезни брата Николая Павловича: «Тифозная температура зашалила и в последние 5—6 дней перешла в ту зловещую, которой я всегда так боялся, когда лечил тификов с конституцией моего художника. Притупление в правой верхушке, выше и ниже ключицы <...> Похудание». «Настроение у меня гнусное». Письма, III, 187—188.
11 апреля. Ч. приглашает к брату Николаю Павловичу «двух опытных и понимающих» врачей (видимо, Н. Н. Оболонского и Я. А. Корнеева). Вместе с ними составляет «консилиум, который остановился на конечном заключении, что у художника брюшной тиф, осложнившийся легочным процессом, сиречь чахоткою...»
Н. П. Чехов позднее вспоминал: «На Фоминой был консилиум с Корнеевым, и решено, чтобы я побольше ел, пил <...>, потому что я совершенно здоров и теперь должен отъедаться». Письмо к Александру Викторовичу (б/д, от конца мая) — РГБ.
Брату Александру Павловичу Ч. пишет: «Не писал я тебе так долго просто из нерешительности. <...> Дело в том, что наш Косой <Николай Павлович> около 25 марта заболел брюшным тифом, формою легкой, но осложнившеюся легочным процессом. На правой стороне зловещее притупление и слышны хрипы. Сегодня был консилиум, решивший так: болезнь серьезная, но определенного предсказания ставить нельзя. Все от Бога. Надо бы в Крым, да нет паспорта и денег». Относительно написанной Ал. П. Чеховым пьесы («Копилка») советует: «Если хочешь знать о ней мнение, имеющее ценность, то дай ее прочесть Суворину. <...> Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость — сестра таланта. Памятуй кстати, что любовные объяснения, измены жен и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слезы давно уже описаны. Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать». См. 26 апреля.
С. Суворину просит прислать обещанные «венелевые “Рассказы”» (т. е. в изящном издании на веленевой бумаге). «Велите мне кстати прислать и штук десять “Сумерек”, купно с “Медеей”». Сообщает, что брат Александр Павлович «написал пьесу»: «Если у Вас с ним будет разговор насчет этой пьесы, то, в случае, если она Вам не понравится, не разочаровывайте сразу, а постепенно». Пишет о состоявшемся накануне заседании Общества русских драматических писателей и оперных композиторов и выборах А. А. Майкова его председателем: «...Он вдруг заявил, что не желает быть председателем; когда все обрадовались, он, видя, что его не просят взять свой отказ назад, сам отказался от своих слов... Такая чепуха! Язвительных слов был сказан миллион. Почему приятно быть председателем? <...> Все эти сладости я охотно бы променял на возможность уехать в степь, которая мне вчера снилась. <...> Немирович-Данченко говорил, что пошлет Вам отчет о заседании».
Советует издать «Поучение Владимира Мономаха»: «Томик “Дешевой библиотеки” с двумя текстами — славянским и русским, а в конце примечания. Издайте и “Слово о полку Игореве” — это как учебное пособие. Издайте “Домострой”».
В 1904 г. Суворин выпустил фототипическое воспроизведение первого издания «Слова о полку Игореве» 1810 г.
А. Суворина, нет ли вакантного места продавщицы вокзального книжного киоска «Нового времени» «на одной из южных дорог»: «...У меня есть одна знакомая барыня, умная, очень грамотная, бойкая, деловая, годная и в юрисконсульты, и в гофмаклеры, прошедшая огонь, воду и медные трубы». Сообщает, что «на днях лечил Верочку Мамышеву» (племянницу А. И. Сувориной). Письма, III, 189—191.
М. Свободин благодарит в письме за лечение его 10-летнего сына Михаила: «Очень бы желал, чтобы Вы взяли его под свое наблюдение, так как сами выражали желание это сделать». Прилагает к письму «репертуар, чтобы известить Ан. Чехова, сколько раз идет “Иванов”». РГБ.
О предполагавшейся на следующий день постановке «Предложения» сообщает в «Петербургской газете» (№ 97) Чичероне (А. А. Плещеев): «Столичный артистический кружок сделал поворот своей деятельности к лучшему и начинает, правда кратковременный, весенний сезон двумя новыми пьесами — “Дачный муж” И. Л. Щеглова и “Предложение” Антона Чехова. <...> Интерес еще более усиливается именами талантливейших писателей последнего времени. <...> Постановка пьес гг. Чехова и Щеглова, пьес несомненно литературных, и в художественном отношении соответствует целям кружка и возбуждает интерес как новинка. Театр с подобным репертуаром, новым и самостоятельным, необходим».
«Предложения» не состоялась из-за болезни В. В. Стрельской.
Не ранее 11 апреля. Р. Голике. «милейшему человеку и приятелю»: «В сумерках», изд. 3-е, 1889 и «Рассказы», изд. 3-е, 1889.
Л. Леонтьеву (Щеглову) с неодобрением откликается на публикацию в газетах сообщений о предстоящей постановке «Предложения»: «Зачем это? Про маленькое нельзя писать много, надо быть скромным и не давать своему имени мелькать, как пузыри в луже». Советует «написать драму»: «Повесть лучше драмы, но уж коли театральный зуд в руках, то лучше написать одну драму, чем три трехактные комедийки». Отмечает особенности писательского таланта В. В. Билибина: «Талант у него большой, но знания жизни ни на грош, а где нет знания, там нет и смелости. <...> Он хороший фельетонист; его слабость — французисто-водевильный <...> тон». Письма, III, 191—192.
Дарственная надпись Ч. А. С. Лазареву (Грузинскому) — на фотографии: «от почитателя его таланта».
«Этот портрет <фотография А. Пазетти, сделанная весной 1888 г. в Петербурге> мне всегда казался очаровательным благодаря тому выражению смелости, которое вообще было свойственно Чехову, кроме дней тяжелой болезни, но которого нет между тем ни на одном из чеховских портретов, более или менее известных публике». А. С. Лазарев-Грузинский. А. П. Чехов. — Чехов в восп., 1960, с. 169.
«Иван царевич на сером волке» В. М. Васнецова, «Выход Христа с учениками в Гефсиманский сад» Н. Н. Ге, «Святитель Николай» И. Е. Репина, «Утро в сосновом лесу» И. И. Шишкина, ряд жанровых картин К. Е. Маковского, Н. В. Неврева, пейзажи А. П. Боголюбова, Е. Е. Волкова). «Новости дня», 13 апр., № 2072.
«Вынужденное заявление» с включенной в него сценкой-пародией «Скоропостижная конская смерть, или Великодушие русского народа!» См. 17 апреля.
13 апреля. «Медведь» поставлена в Ревеле на сцене Городского театра труппой артистов под управлением А. Ф. Макарова-Юнева. 15.
«Новом времени» (№ 4712) напечатано сообщение об избрании Ч. членом комитета Общества русских драматических писателей и оперных композиторов.
О. С. Бочечкарова отвечает на письмо (неизв.) Ч.: «Ваше письмо от 9-го я получила вчера вечером <...> Я хотела знать адрес г-жи Родственной и других доступных для нас лиц; у Вас же, во втором уже письме, когда времени много ушло на Ваше молчание, я просила ссудить рублей 150—200...». РГБ.
А. Лейкин пишет Ч., что, согласно его желанию, «5 книжек “Пестрых рассказов” будут завтра же посланы в Ростов-на-Дону Романовичу». РГБ.
13 или 14 апреля. Ч. сообщает П. М. Свободину (письмо неизв.) о своем визите к его заболевшему сыну. См. 15 апреля.
«Иванов» статья русско-грузинского публициста Н. Я. Николадзе (подпись: М. Аравин) напечатана в тифлисской газете «Новое обозрение» (№ 1829). Критик отмечает заслугу Ч. в создании образа героя, характер которого «вполне типичен и реален, в том, конечно, смысле, что подобных ему людей теперь в России “видимо-невидимо”». Однако автор пьесы не сумел изобразить этот тип «так, как сумел бы проникнуть в него или осмыслить его орлиный взгляд глубокого сердцеведа или социолога, каких немало дала русской литературе школа Гоголя». Кроме того, Ч. «не сумел или не потрудился поставить своих героев в натуральную среду», «для фона взял обычные декорации малярной работы», «грубо-карикатурно» изобразил второстепенных лиц, представляющих из себя «не живых людей, а только тезисы семинарской диссертации». Главное же возражение вызвала у критика сама «личность героя», его «внутреннее бессилие», то, что он «не преодолевает своей тоски и бездеятельности», не замечает вокруг себя «поле безграничное деятельности», ту «новь» жизни, где, как кажется критику, «есть простор каждой живой натуре, каждой оригинальности, каждой мысли». «Если про нашу жизнь можно сказать, что она пуста, что в ней не к чему приложить свои силы, то спрашивается, к какой же это жизни применимо понятие о полноте? <...> Работай себе, черт возьми, и преуспевай в своих задачах: какого тебе еще рожна! Откуда тут может взяться тоска, или уныние, или усталость?»
А. А. Суворин посылает Ч. с поезда (за Лозовой) открытку с «бюллетенем весны»: «Я выехал в Феодосию. <...> После Курска теплота, свежесть и ласковость в воздухе. У всех в руках “Невин<ные> речи”». Ч. получил открытку 16 апреля.
15 апреля. Р. Семашко и А. И. Иваненко присутствует на свадьбе горничной Ольги Гороховой.
П. Чехов, сообщая об этом Г. М. Чехову 15 апреля, писал: «...Антоша отвалил ей малую толику, а она все ревет и ревет. Свадьбу молодые будут праздновать в корнеевской кухне, а не в нашей, потому что наша оказалась мала...». ГЛМ, ОФ 3640/16.
П. А. Сергеенко обращается к Ч. с просьбой назвать какой-нибудь свой рассказ или написать новый для включения в готовящуюся книгу «Монологи» — «сборник прозаических произведений, приспособленных, т. е. сокращенных, но не переделанных, для чтения на сцене», куда включаются отрывки из Гоголя, Достоевского, Гюго, Диккенса, а также «произведения молодых русских писателей. <...> Если ты еще прибавишь к этому маленькую характеристику, т. е. возраст лица, внешность, манеры, костюм и проч. (что будет у меня при каждом монологе для облегчения и уразумения работы чтецу), то совсем разодолжишь меня». РГБ.
М. Свободин сообщает о несостоявшемся показе «Предложения» в Столичном артистическом кружке «по болезни какого-то из артистов-любителей». «Щеглов желает сделаться директором или, по крайней мере, одним из главных руководителей кружка. Не оставляет его мания к театру». Пишет о постановке «Мертвых душ» в Александринском театре (утренний спектакль 15 апреля): «Спектакль этот шел в пользу фонда на сооружение памятника Гоголю. Прошел спектакль весьма незаурядно. Публика принимала любимые свои родные типы, воплощенные Александринскими лицедеями, очень горячо и шумно. О себе (я — Плюшкин) умалчиваю из скромности <...> Завтра утром буду читать рецензии о “Мертв<ых> душах”, вырежу что поинтереснее и пришлю Вам». Сообщает о перемене в репертуаре: «“Иванов” вместо понедельника и среды идет завтра — в воскресенье и во вторник». РГБ.
Ч. меняет планы путешествия на юг ввиду болезни брата Николая Павловича.
П. Чехова рассказывала: «Я помню, как однажды вечером Антон Павлович предложил мне как-то необычно для меня пройтись по Новинскому бульвару. Во время прогулки он рассказал мне:
“Ты знаешь, положение Николая серьезно. Нужно бы немедленно везти его в Крым, но нет денег. Придется увезти его в Сумы к Линтваревым, и чем скорее, тем лучше”.
Было решено, что Антон Павлович вместе с матерью и нашей кухаркой <Марьюшкой> повезут Николая Павловича на Луку пораньше, а я приеду по окончании учебного года, когда освобожусь от своих обязанностей в гимназии». 78.
16 апреля. «Рассказы» (изд. 2, 1889).
17 апреля. Н. Островского вместе с приехавшим в Москву А. Н. Плещеевым.
В письме к Е. М. Линтваревой сообщает о болезни брата Николая Павловича, о предстоящем отъезде к ним в Сумы и о своем «скверном» настроении: «Иметь больного брата — горе; быть врачом около больного брата — два горя». Письма, III, 192—193.
С. Суворину для «Нового времени» фельетон «Вынужденное заявление» — «маленькую глупость, направленную против бунтарей, которые, если им дать волю, ухлопают Общество» (Общество русских драматических писателей и оперных композиторов). См. 22 апреля.
Сообщает А. С. Суворину о возобновленной работе над пьесой: «Не имея возможности писать роман, начал от скуки “Лешего”. Выходит скучища вроде “Натана Мудрого”». Спрашивает: «Не жениться ли мне? Или не уехать ли врачом на пароходе Добровольного флота?» (рейсы на Сахалин). Замечает о предстоящем судебном процессе А. Г. Бунакова (совершавшего подложные махинации при скупке башкирских земель и злодейски убившего грозившую ему разоблачениями сожительницу): «Интересное дело...».
Пьесу «Иванов» резко осуждает Г. И. Успенский в очерке «О том, что натворила акушерка Анна Петровна» из цикла «Грехи тяжкие», напечатанном в «Русской мысли» (№ 4). Герои очерка, «старые товарищи», служившие когда-то «общему делу» и «обновлению жизни», — смотрят пьесу Ч., которая «положительно привела всех <...> в самое тяжелое душевное настроение». В ней «они увидели иллюстрацию полной деградации, измены былым идеалам, которые они сами еще все же сохраняли в себе и гордились этим». Они порицают людей, «которые живут так же бессознательно, как и все действующие лица драмы “”», «не страдают за общее дело», ведут «жизнь... в гипнотическом сне» «без малейшего ». «“Человек ” живет теми впечатлениями, которые идут к нему со стороны и по внушению тех, кто ему приказывает и внушает <...> И тогда живой труп начинает жить не сознанием впечатлений, а впечатлений... Люди, изображенные г. Чеховым, живут только ». Этим «живым трупам» Успенский противопоставляет в очерке свою героиню (дав ей имя героини чеховской драмы) — акушерку Анну Петровну Иванову, которая олицетворяет «тип простого доброго человека» с «чистой совестью и горячим сердцем». Она «из личной потребности не терять своей личной чистоты противится всякой нечистоте», раскрывает обман купца, помогает крестьянам в приобретении земли, своим примером заражает «старых товарищей», которые под впечатлением пьесы Ч. стали «унылыми и омраченными», воскрешает в них угасшие было надежды и убеждает, что «не иссяк еще на Руси “живой человек” — и ничего не пропало!»
4 журнала РМ РВед. 7 апр. Позднее очерк включен в цикл «Невидимки» под заглавием «Чуткое сердце (Из памятной книжки)».
18 апреля. Л. Леонтьев (Щеглов) с огорчением сообщает Ч. об отмене назначенного на 12 апреля спектакля «Предложение» в Столичном артистическом кружке и откликается на обещание Ч. посвятить ему водевиль: «А новый водевиль с посвящением все-таки жду и заранее благодарю». Соглашается с мнением Ч. о В. В. Билибине-водевилисте: «“Билибинскую” бутылку шампанского Вы выиграли. Его новый водевиль “Добродетельный черт” преостроумнейшая вещь, но, <?> в фельетонной раме». Будучи только что выбран новым режиссером Столичного артистического кружка, продолжает разговор о создании на основе кружка нового «свободного театра»: «Театр на паях это, действительно, дело, но когда за него придет час взяться — это пока сказать очень трудно. Последняя идея Суворина — это построить большущий балаган, написать пьесу для народа и пожертвовать всю прибыль на дела благотворения. <...> Если бы не он, да не Вы, да не жена, да не два-три теплых письма из провинции — жилось бы мне совсем мерзко, безнадежно невыносимо!..» РГБ.
М. Свободин в письме к Ч. просит ускорить работу над «Лешим»: «...К концу октября Вы должны написать мне комедию для моего бенефиса, и я должен заблаговременно, т. е. даже и теперь же объявить Дирекции, что именно я ставлю в свой бенефис. Жду Вашего ответа. Если Вы дадите мне слово, то я буду считать себя обеспеченным». Сообщает: «На “Иванова” сбор был неполный. Это оттого, что он шел взамен другой пьесы. При учреждении этой глупой центральной кассы это уж всегда бывает...». Рассказывает про выставленные К. А. Шапиро на Невском проспекте фотографии: «Как это он ухитрился воспроизвести большие-то? Ведь мы так хохотали тогда, что, кроме моментального снимка, все стекла перепортили... И Ваш большой портрет выставлен. Сам я не видал, рассказывают все». Спрашивает: «...Видитесь ли Вы с Алексеем Николаевичем Плещеевым? Конечно видитесь! да! поцелуйте его за меня. Он, я думаю, рад, что дорвался до Москвы, он ее любит. Скажите ему, что он как раз во время уехал от Комитета: в субботу читаем драму, присланную министром двора, “Знаменательный день России 19 февраля 1861 года”. <...> Собираемся ехать в заседание с подушками — спать во время чтения. — К Суворину я что-то не хожу в последнее время: отшибло меня что-то оттуда». РГБ.
«Медведь» поставлена в Николаеве на сцене театра Монте труппой Южного товарищества русско-драматич. артистов. Повторный спектакль — 28 апреля. Список пьес, апр. 1889, с. 10, 11.
О. Шехтеля об отъезде через несколько дней на юг вместе с больным братом и приглашает зайти «повидаться с Николкой». Надеется на встречу с ним «в июне-июле» на Кавказе.
Читатель М. Белавин в письме из Пскова просит Ч. прислать «прекрасные» его сочинения — сб. «В сумерках» и «Рассказы», которые «желал бы иметь <...> у себя в собственность». РГБ.
С. Бочечкарова посылает Ч. открытку с повторной просьбой: «Две недели прошу Вас сообщить мне адрес госпожи Родственной и до сих пор не могу дождаться ответа». РГБ.
Об «Иванове» (в связи с предстоящим показом его в Одессе) сообщается как об «интересной новинке» (наряду с «Татьяной Репиной» А. С. Суворина). «Одесский листок», № 102.
«Медведь» поставлена в Астрахани на сцене зимнего театра Плотникова труппой Товарищества русских драматических артистов, а также в Полтаве на сцене зимнего театра труппой Товарищества русско-драматич. артистов под управлением И. С. Савина. Список пьес, апр. 1889, с. 2, 13.
Н. Оболонскому, сообщая, в какие часы «легче всего застать» дома А. С. Суворина. Письма, III, 195.
И. Свешников пишет Ч. из Троице-Сергиевского посада, где он остановился на пути из Углича в Петербург: «Мне крайне и нужно и желательно было бы повидаться с Вами, но я теперь нахожусь в таком костюме, что мне страшно и по Москве-то ходить, почему я теперь и решаюсь Вас спросить, что не стоит ли моя рукопись, которая, по словам Александра Николаевича <Канаева>, находится у Вас, каких-либо грошей, на что я мог бы купить себе хоть самый плохонький костюм и добраться до Петербурга». РГБ.
21 апреля. Ч. до часа ночи на заседании комитета Общества русских драматических писателей и оперных композиторов: «Вынес впечатление: дела Общества идут превосходно».
Н. Оболонскому Ч. рассказывал об этом вечере: «После комитета я прошелся пешком от Сухаревой до Кудрина с Вл. Александровым и говорил с ним о пьесах и винокуренных заводах. Потом, простившись с ним, долго стоял у ворот и смотрел на рассвет, потом пошел гулять, потом был в поганом трактире, где видел, как в битком набитой бильярдной два жулика отлично играли в бильярд, потом пошел я в пакостные места, где беседовал со студентом-математиком и с музыкантами, потом вернулся домой, выпил водки, закусил, потом (в 6 часов утра) лег, был рано разбужен...». Письма, III, 197.
Н. Давыдов, но не застает дома.
«Проезжая 21-го апреля через Москву, я напрасно искал Вас и рассчитывал ехать вместе, как мы согласились постом...». РГБ.
22 апреля. «болен лихорадкою (febris infermittens) и для дальнейшего излечения должен ехать на юг России» (свидетельство предназначено для представления инспектору университета и скреплено также подписями Я. А. Корнеева и университетского врача А. Прозорова). РГАЛИ, ф. 2540, I. Воспроизведено в кн.: С. М. Чехов. О семье Чеховых. Ярославль, 1970, с. 13.
И. Свешников. «Оборван и в лаптях. Глаза ясные, лицо умное. Идет пешком в Петербург, где хочет заняться прежним делом. Пить он бросил...»
Свешников вспоминал: «...Мне хотелось побывать в Москве, так как К<анаев> писал, что рукопись мою, которую я ему послал из Углича, он отправил к А. П. Ч<ехо>ву и потому советовал зайти к нему и справиться, может ли она, по его мнению, быть пригодна или нет. <...> На одиннадцатые сутки я пришел в Москву и застал там Ч<ехо>ва, который, несмотря на то, что я был не в одежде, а в лохмотьях, принял меня более чем ласково. Рукопись мою он нашел небесполезною и небезынтересною, но исправить ее и дать ей ход отказался, мотивируя свой отказ тем, что он лично описываемой мною жизни не знает и никогда ее не наблюдал, а потому и не считает себя компетентным в моем описании. Благодаря Ч<ехо>ву, остальную дорогу до Петербурга я прошел без горя». См. 18 декабря. И. Свешников. Воспоминания пропащего человека. М.; Л., 1930, с. 304—307.
С. Баранцевичу, приглашает его на «недельки 3—4» к себе «на дачу» в усадьбу Линтваревой на Луке, где хотел бы «создать климатическую станцию для пишущей братии». Письма, III, 195.
В письме к А. С. Суворину извещает о высылке «водевиля» («Предложение»), который просит не печатать «раньше мая». Просит прислать экземпляр одноактной пьесы «Татьяна Репина», отпечатанный Сувориным, в Сумы, куда выезжает на следующий день: «Тут я буду жить до той поры, пока температура художника не станет нормальною, а затем поеду на Кавказ...».
«Вынужденное заявление» («Скоропостижная конская смерть, или Великодушие русского народа!») напечатан в «Новом времени», № 4721, отд. Маленький фельетон. Подпись в тексте: Акакий Тарантулов.
Д. Т. Савельев благодарит за память и сообщает о получении книг. «Жаль только, что твои произведения так долго печатаются». Пишет, что «непременно» решил воспользоваться приглашением погостить у Ч. летом на даче, но при условии, если Ч. в начале июня приедет к нему (в станицу Тифлисская): «Нет ли чего символического в твоем намерении поселиться на даче в Полтавской губернии? Не хочешь ли ты сделаться Гоголем в конце концов, после того как тебя Григорович сравнил с Тургеневым, а “Неделя” со Л. Толстым?» Рассказывает о своей врачебной деятельности: «Моими стараниями мой район имеет теперь аптеку, существующую уже полтора года, скоро выстроится также небольшая больничка. <...> Мой товарищ Рахлин почему-то уверен, что через тебя в Петербурге, вернее, чрез влиятельных людей в Петербурге, с коими ты знаком и кои легко для тебя могут это сделать, можно получить прекраснейшее место, и если это так, то намотай себе это на ус и постарайся снабдить местечком...». РГБ.
Ч. извещает (письмо неизв.) заведующую конторой «Осколков» А. И. Соловьеву о своем выезде в Сумы, куда просит высылать журнал. Письмо Н. А. Лейкина Ч. от 30 мая.
«Медведь» поставлена в Одессе на сцене Городского театра: гастроли (с 16 по 30 апреля) труппы Товарищества московских драматических артистов под управлением Н. Н. Соловцова, бенефис В. Н. Давыдова. Повторный спектакль — 26 апреля. Список пьес, апр. 1889, с. 11.
В газетном отзыве «Одесских новостей» (№ 1271) отмечалось, что «одноактная сценка “Медведь” разыграна была г-жой Рыбчинской и г. Соловцовым превосходно». В другой рецензии («Новороссийский телеграф», № 4399) говорилось: «В этот же вечер мы увидели блестящее подтверждение истины, что для живого, оригинального и искреннего таланта нет избитых и пустяшных тем. За что бы он ни взялся, все у него выходит живо и интересно. <...> Г-жа Рыбчинская и г. Соловцов с особенною любовью отнеслись к своим ролям и разыграли комедийку Чехова превосходно. Надеемся, что эта вещица будет повторена».
«Медведь» в свободном переводе-переделке на грузинский яз. («Датви»), перев. Гр. Вольский, напечатана в газ. «Иверия» (Тифлис).
Ч. благодарит Н. Н. Оболонского за врачебную помощь во время болезни брата Николая Павловича и сообщает о предстоящем выезде с ним на юг: «Когда Вы вернетесь из Петрограда, я и мощи Лины Саламонской будем уже сидеть на крылечке и слушать, как кричат соловьи и лягушки. Можете нам позавидовать. О здоровье художника буду сообщать Вам бюллетенями». В конце письма шутит: «Это письмо разрешаю Вам напечатать через 50 лет в “Русской старине” и получить за него 500 рублей».
С. Баранцевич благодарит за сб. «В сумерках», переданный ему Е. М. Литваревым. Подшучивает над тем, что в рассказе «Княгиня» Ч. в речи доктора Михаила Ивановича использовал его имя Казимир как нарицательное при характеристике «подлых шпионов», управляющих княгини. Замечает по поводу упомянутого в письме Ч. «политико-эконома Воронцова»: «...Я убежден, что под корою политической экономии и прочих умных вещей в этом человеке бьется золотое сердце». С сожалением отказывается от предложения ехать в Сумы: «Хороша Лука, хороши на ней тихие летние вечера и за холмами зарево заката, еще лучше люди, которые там живут, да я-то ни для чего уже не гожусь...». РГБ.
Уезжает вместе с братом Николаем Павловичем в Сумы в усадьбу Линтваревых Лука (отправление скорого поезда по расписанию жел. дор. — в 12 ч. 30 м.).
С. Суворина: «...Завтра, в воскресенье, я еду с художником к югу». Н. П. Чехов указывал другую дату отъезда — днем позже: «В воскресенье на Фоминой мы отправили юриста нашего Мишу (он кончил) с матерью и кухаркой <Марьюшкой Беленовской> в Сумы, чтобы все было готово, и на другой день Антон и я сели в вагон 1-го класса с креслами-постелями и отправились. Дорогой я ожил. Ночью кондуктор раскинул кресло, <...> Антон постлал мне постель, укрыл меня одеялом, и я давно так не спал до болезни».
М. Лавровым.
«Весной 1889 г. я ехал в Константинополь и на Курском вокзале встретился с Чеховым. Он вез на юг своего больного брата. Знакомство наше совершилось при помощи одного нашего общего приятеля, оказавшегося на вокзале, но на первых порах нам пришлось перекинуться только несколькими словами, потому что Антон Павлович всецело был поглощен заботами о больном». Вукол Лавров. У безвременной могилы. — РВед., 1904, 22 июля, № 202.
25 апреля. ч. 18 м.) прибывает в Сумы вместе с Н. П. Чеховым (с пересадкой на ст. Ворожба в 9 ч. утра). В. П. Ландцерт. Спутник по России. Зимнее движение 1888/9 г. Вып. XXVII. СПб., 1888, с. 186.
М. Е. Чехов в письме к М. П. Чехову из Таганрога наставляет обоих племянников: «Знаете что, мои милые Антоша и Миша, пишите за Таганрог одно хорошее, не трогайте никого, чтоб мне не стеснительно было быть в обществе. На мой взгляд, в Таганроге все хорошие; да будет так и для вас. Всякий свою родину воспевает в хвалебных песнях, подражайте таким писцам». РГБ.
С. Лазарев (Грузинский) пишет Н. М. Ежову об очерке Г. И. Успенского в «Русской мысли» по поводу «Иванова» (см. 17 апреля): «...Глебом Успенским в пух и прах разнесен чеховский “Иванов”, в котором, по мнению Успенского, все лица ненормальны, а действуют как бы в “гипнотическом” сне: ни у кого нет царя в голове, принципов (напр., желания общего блага), а только беспричинное и бесцельное нытье». 189, I, 19, л. 363.
Н. Давыдову из Сум в Одессу, что хотел бы с ним «повидаться» и «порассказать <...> кое-что» при встрече на вокзале в Сумах, когда Давыдов с гастрольной труппой будет проезжать из Киева в Харьков (см. 22 мая). Передает поклон Н. Н. Соловцову, Н. Д. Рыбчинской и другим артистам. Письма, III, 198.
«Воздух великолепный, Псел величественно ласков») и осведомляется, «послал ли Иван водевиль» (видимо, «Предложение» для публикации в «Новом времени»). См. 3 мая.
П. Чехов пишет Ч. на московский адрес, отвечая на сообщение о болезни брата Николая Павловича (в письме от 11 апреля): «Ошеломлен я так, что даже и осмыслить подобающим образом не могу. Я думал ехать тотчас по получении твоего письма в Москву, Алекс. Серг. <Суворин> меня удержал от этой поездки, находя ее бесцельной и бесполезной. <...> Напиши мне о Николае поподробнее и скажи, чем я могу быть ему полезен». Рассказывает: «Шапиро выставил твой портрет. Публика любуется и находит гениальные черты и в глазах, и в носу, и в складках губ и проч. Прислушался раз к восторгам барынь, взвизгивавших у витрины, возмутился, плюнул и ушел. <...> Всякая медаль имеет оборотную сторону: не всегда приятно быть и популярным человеком». Сообщает о работе над пьесой. «Это — нечто вроде наказания за грехи. <...> Никак не могу отделать так, чтобы почувствовать, что выполнил то, что задумал. <...> Сдается мне, с одной стороны, что сюжет я взял не по силам, а с другой — не хочется этому верить <...> Писать я начал вот почему. Раз шел у Суворина разговор о том, что твой Иванов «нытик» (от глагола ныть) и что ты его срисовал прекрасно; что нет пьесы, в которой герой до некоторой степени не был бы нытиком. Мне пришло в голову изобразить неноющего человека. Вот моя задача. Подробности не важны. Суворин обижается, что я не даю ему до сих пор прочесть. Не могу я этого сделать до тех пор, пока не закончу». Ч. ответил 8 мая. Письма Ал. Чехова, с. 230—231.
Пьеса «Медведь» поставлена в Борисоглебске на сцене театра Долгова труппой русских драматических артистов под распорядит. Е. Я. Карминой и в Вышнем Волочке в зале обществ. клуба труппой под распорядит. А. И. Ахалина. Список пьес, апр. 1889, с. 2, 3.
«Иванова» от критики Г. И. Успенского напечатана заметка в «Новостях дня» (№ 2086). Газетный обозреватель, подписавшийся Читатель (В. В. Кузьмин), пересказывает содержание очерка Успенского и потом иронически замечает: «Да-с, так вот что натворила эта Анна Петровна! Затем автор рассказывает о женитьбе отставного пристава Буцефалова и о пиесе Чехова “Иванов”, почему-то считая это относящимся к тому, что натворила акушерка Анна Петровна».
В Петербурге скончался М. Е. Салтыков-Щедрин.
Н. Плещееву от 14 мая: «Мне жаль Салтыкова. Это была крепкая, сильная голова. Тот сволочной дух, который живет в мелком, измошенничавшемся душевно русском интеллигенте среднего пошиба, потерял в нем своего самого упрямого и назойливого врага. Обличать умеет каждый газетчик, издеваться умеет и Буренин, но открыто презирать умел один только Салтыков. Две трети читателей не любили его, но верили ему все. Никто не сомневался в искренности его презрения». Письма, III, 212—213.
«за ее безграмотностью сын ее Литератор».
О. С. Бочечкарова в письме к Ч. под впечатлением очерка Г. И. Успенского «Грехи тяжкие» критически оценивает пьесу «Иванов»: «Я чуть не со слезами прочитала про Анну Петровну — тоже Иванову, и от души рада, что такой глубоко честный, правдивый, искренний человек как Глеб Иванович дал Вам урок смотреть на людей иначе, чем Иванов. <...> Вы молоды и можете понять разницу между Ивановым и Анной Петровной. Дай Бог всем учиться у Успенского за его живое слово в “гипнотическом сне”, это самое настоящее и есть <...> Наша литература очень бедненькая за последнее время, китов немного — Короленко, Мачтет с эффектами и трагизмами растянутыми и нарочно замедленными, Вы; а разных Шапир с ее салонными романами, Ясинских с адюльтерами, Нефедовых-народников, незнающих народа, Баранцевичей, Дедловых, Крестовских и т. п. можно сдать в “Русский вестник” и “Наблюдателя”, Вам же, Антон, надо прислушаться к жизненной неподкупной правде Успенского. <...> Вот и покойный Гаршин — всюду мог заметить живого человека...». РГБ.
Пьеса «Иванов» исполнена на сцене одесского Городского театра гастрольной труппой Н. Н. Соловцова в бенефис В. Н. Давыдова. Роли исполнили: Иванов — В. Н. Давыдов, Анна Петровна — Е. В. Омутова, Шабельский — Чернов, Лебедев — Н. Н. Соловцов, Зинаида Савишна — М. И. Зверева, Саша — Н. Д. Рыбчинская, Львов — Н. П. Рощин-Инсаров, Бабакина — Т. Ф. Синельникова, Боркин — Н. В. Светлов, Авдотья Назаровна — Щеглова. «Новороссийский телеграф», № 4402; «Одесские новости», № 1274.
«Медведь» поставлена в Севастополе на сцене Городского театра труппой Товарищества артистов под управлением С. П. Волгиной. Список пьес, апр. 1889, с. 16.
«Иванов» напечатана статья С. Ю. Сычевского («Одесский вестник», № 112). Герой пьесы Ч. кажется критику «совершенно неудовлетворительным». Автор пьесы якобы хочет «уронить своего героя в глазах читателя. Он заставляет его бесчеловечно жестоко и позорно-возмутительно обращаться с своей умирающей женой, пожертвовавшей для него всем. <...> Нужно новое, кровавое и публичное оскорбление сумасшедшего доктора чуть не в самый момент преступной женитьбы, чтобы этот негодяй, наконец, застрелился. Да и застреливается он экспромтом, в каком-то нервном припадке, не возбуждающем не только ничьего уважения, но даже простого сострадания». «С какой точки зрения ни рассматривать драму г-на Чехова, литературной критики она не выдерживает. <...> С сожалением я должен сказать, что никаких литературных достоинств в ней я не вижу».
В кратком отзыве о постановке пьесы «Иванов» на сцене одесского театра говорится, что пьеса «имела успех, в особенности третий акт. <...> Героем спектакля был, разумеется, В. Н. Давыдов, игравший роль Иванова. Вызовам и овациям не было конца». «Одесский листок», № 112.
30 апреля. «Иванова» в Одессе отмечалось, что пьеса исполнена «чрезвычайно удачно и оживленно», выделено исполнение Иванова В. Н. Давыдовым: «Борьба человека, “крушимого безверием” (в 3 акте), передана артистом верно, сильно и реально. В этой сцене он достиг полного отождествления с изображенным им лицом. <...> Стон стоял в театре по окончании 3 акта». «У автора роль Саши Лебедевой вышла бледной и мало разработанной». «Одесские новости», № 1276.
Фельетонист Мартын Боруля (Е. В. Васьковский) увидел в пьесе Ч. «курьезное изделие драматической кухни», «ноющую и слезливую канитель», а в главном герое — человека, который «сбесился с жиру», «ноющего и постоянно тоскующего о каких-то своих прежних подвигах. В чем именно заключаются эти подвиги и почему Иванов более не способен совершать их» — это осталось «навсегда тайною». «Одесский вестник», № 113.
«Иванов» вынес автор другой заметки, напечатанной в том же номере газеты (В. Л. Лашков, подписано: Дон-Б). «Иванов — неопределенное уравнение, к которому могло бы быть подыскано очень много решений <...>, какое-то странное и смешное попурри из Гамлета и палача Фролова. <...> Если же г. Чехов хотел дать идейного русского человека в современной обстановке, то Иванов к такому не имеет никакого отношения. <...> Средний русский человек настоящего времени не таков, он чувствует себя весьма обстоятельно и покойно, гораздо покойнее, чем десять, пятнадцать лет тому назад. <...> Самая архитектоника пьесы построена в променадном стиле, скучном, наивном и неуклюжем».
В статье И. Н. Ге, также посвященной пьесе «Иванов», автор напоминал, что она в Петербурге «имела выдающийся успех. Мало того, она произвела переполох в театральном и литературном мире, обратила на себя всеобщее внимание, возбудила споры и толки и, в конце концов, возвела автора на пьедестал славы». А в Одессе, хотя она «имела тоже выдающийся успех», «многим из публики она не понравилась, показавшись непонятной и даже скучной. <...> Действительно, г. Чехов не то поет, что мы привыкли видеть “Иванов” дышит новизной, чем-то свежим, заставляющим воскликнуть многих: “Да что это такое! Это не пьеса!! <...> Мы привыкли видеть в пьесе непременно какую-то интригу, ряд хитросплетений <...> или проведение автором какой-нибудь тенденциозной идеи, — но не привыкли к изображению на сцене нашей , без прикрас, исключительных явлений и всяких интриг, — настолько не привыкли, что видим в жизненных, без всякого подъема, типах, живущих на подмостках театра настоящею общественною жизнию, — нечто неинтересное, непонятное, скучное. По-моему, если можно в чем винить г. Чехова, так только в том, что он, не будучи еще вполне освоенным с условиями сцены, упустил из виду, что сцена — есть изображение жизни, а не сама жизнь, что сидящая в театре публика не может следить за ходом пьесы с таким вниманием, чтобы слова не проронить; что смотреть пьесу — не то, что читать повесть, где читающий может всегда вновь просмотреть прочитанное и не замеченное им, и что поэтому автор, писавши сценическое произведение, обязательно должен , называемые в картине пятнами, выдать яснее, усиливая их. <...> Но главный недостаток пьесы, по-моему, заключается в том, что Иванов недостаточно мотивирован. Почему он страдает, находится в меланхолии, что довело его до подобного состояния — этого автор не объяснил”». «Одесский листок», № 113, отд. Театр и музыка.
А. С. Лазарев (Грузинский) в письме Н. М. Ежову откликается на выступление Руслана (И. А. Баталина) против статьи Г. И. Успенского и в защиту Ч.: «За это спасибо». РГАЛИ, ф. 189, I, 19, л. 366.
Ч. посылает из Сум письмо (неизв.) П. М. Свободину с приглашением приехать в «Линтваревку». См. 2—3 мая.
«Детвора» (изд. 1), «Рассказы» (изд. 2) упомянуты в списках новых книг, поступивших в продажу в книжный магазин А. Ф. Цинзерлинга на Невском пр. 4, с. 219.
В газ. «Бич» (Белград, №№ 1—2) напечатан рассказ сербского писателя Б. Нушича «Лунная ночь», в котором сюжет и отдельные детали близки рассказу Чехова «Разговор человека с собакой» (1885). Газеты «Дневни лист» и «Брка» обвинили Нушича в прямом плагиате, но редакция «Бича» утверждала, что «и мысль, и тенденция, и тема, и все и вся» в рассказе Нушича оригинально и в качестве подтверждения обещала напечатать, «как только достанет чеховский диалог», его перевод на страницах газеты (опубликован не был).
Павлович-Крпа, на которого в пылу полемики ссылались обе стороны, впоследствии припоминал, что в конце 80-х годов он просто «глотал» Чехова и перевел много его вещей, а рассказ «Разговор человека с собакой» однажды читал в Белградском Театральном кафе в присутствии Нушича, и «все нашли, что это настоящий чеховский очерк» («Народна библиотека», т. 465, с. 27). Однако сопоставление текстов показало, что Нушич познакомился с рассказом Чехова не в переводе Павловича, а еще кого-либо или же непосредственно в русском оригинале (см. в статье: Зоран Божович. Алкивиад Нуша и Антоша Чехонте. — 100, кн. 2).
Н. Дмитриев пишет Ч.: «Придя к Вам в грустную минуту, я не застал Вас. Жалею. Пользуюсь случаем объяснить Вам, что я не получал никаких денег, кроме данных Вами 3 р. (при личном свидании). <...> Я не желаю быть жертвой обмана. Уверен я в том, что Вы не раз помогали человеку, посланному мной, но денег я не получал. Долг возвращу». РГБ.
Н. Дмитриев вторично обращается к Ч. с письмом: «В этом месяце я писал Вам, но сколько раз мой посланный не был у Вас, — приносил один ответ: “Вы в отъезде”». Поздравляет с избранием в комитет Общества русских драматических писателей и оперных композиторов, о чем узнал из газетных источников. Вновь просит о денежной поддержке. РГБ.
|