|
[Летопись жизни и творчества А. П. Чехова]: 1889 2004
1 мая. С. Мережковского «Рассказы Вл. Короленко», напечатанной в «Северном вестнике», № 5. Автор отмечает, что «в произведениях таких, во многих отношениях совершенно несходных беллетристов, как Альбов и Муравлин, Баранцевич и Ив. Щеглов, все громче, болезненнее и резче звучит нота напряженной, характерной для русской современности, “гаршинской” тоски. Что же касается писателей типа Чехова, по-видимому более жизнерадостных и беззаботных, то следует заметить, что слишком часто для современных поэтов поклонение чистой красоте, намеренная художественная объективность, “искусство для искусства” играют роль чего-то вроде вина или гашиша, в которых писатель ищет хоть бы минутного забвения от слишком мучительных, жгучих запросов реальной жизни. Впрочем, и в произведениях таких по наружности жизнерадостных поэтов прорываются иногда скорбные, болезненные ноты, которые свидетельствуют, что и эти писатели не избегли общей участи молодых беллетристов, что напрасно они стараются убежать в область чистого объективного искусства и красоты от удручающего сознания: “так дольше жить нельзя”». Мережковский находит, что В. Г. Короленко отличается от Ч. и В. М. Гаршина «присутствием сильного, быстрого и простого драматического действия», а «Чехов в своих превосходных новеллах никогда не берет всей драмы целиком, а выхватывает только отдельные, кульминационные драматические моменты, которые он освещает ему одному свойственным лирическим настроением». По мнению автора, Короленко на первый план «выдвигает не колорит, а рисунок», выступает «приверженцем того метода в поэзии, который в живописи соответствует пластической школе Рафаэля» — «в противоположность В. Гаршину и г. Чехову, которые, в качестве настоящих колористов тициановской школы, предпочитают рисунку, простым и резким очертаниям драмы — лирическое освещение, настроение, колорит». «Есть у г. Чехова такие микроскопические, прелестные подробности, по-видимому ненужные, даже смешные, на самом деле пленяющие вас обаятельной простотой, наивностью и правдой; но эта манера миниатюрной живописи совершенно недоступна и чужда темпераменту г. Короленко». 4730.
Ч. работает над пьесой «Леший», которая, как ему кажется, уже «вытанцовывается».
Перечитывает Гончарова и Гоголя. «Удивляюсь себе: за что я до сих пор считал Гончарова первоклассным писателем? Его “Обломов” совсем неважная штука. Сам Илья Ильич, утрированная фигура, не так уж крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. <...> Возводить сию персону в общественный тип — это дань не по чину. <...> Остальные лица мелкие, пахнут лейковщиной, взяты небрежно и наполовину сочинены. Эпохи они не характеризуют и нового ничего не дают. <...> А главная беда — во всем романе холод, холод, холод...» «Зато как непосредственен, как силен Гоголь и какой он художник! Одна его “Коляска” стоит двести тысяч рублей. Сплошной восторг и больше ничего. Это величайший русский писатель. В “Ревизоре” лучше всего сделан первый акт, а в “Женитьбе” хуже всех III акт».
А. Ипатьевой (Гольден) сообщает о согласии А. С. Суворина дать ей место и советует написать ему в Ялту. См. 10 мая.
Сообщает А. С. Суворину, что в книжном киоске «Нового времени» на вокзале в Сумах «нет ни “Сумерек”, ни “Рассказов”, и давно уже не было». Письма, III, 201—202.
П. Ленский в неизв. письме (или телеграмме) приглашает Ч. «ехать с ним на гастроли в Тифлис» (гастроли Товарищества артистов московского Малого театра начались там 2 июня и продолжались до 18-го).
Около 2 мая. «скорее» выслать в Сумы подборку номеров «Новороссийского телеграфа» или «Одесского вестника» за вторую половину апреля (в это время в Одессе проходили гастроли артистов московского Малого театра, в репертуаре которого были «Иванов» и «Медведь»). Предлагает прислать «на прочтение» начатую Ал. П. Чеховым пьесу: «Я все-таки, Саша, опытный человек и могу тебя наставить». Пишет про «вялое, безразличное» настроение духа, вызванное отчасти болезнью брата Николая, «неугомонно кашляющего день и ночь».
2 мая. «Вторая молодость» П. М. Невежина в летнем театре сада Кронгардт в Сумах в исполнении труппы Товарищества артистов под управлением С. А. Соборнова-Райского. «В Сумах плохой театр, скучная публика...» «Актеры были в таких штанах и играли в таких гостиных, что вместо “Второй молодости” получилась “Лакейская”». Письма, III, 199, 204; Список пьес, май 1889, с. 30.
«А. П. Чехов бывал в Сумском театре. Летний театр в Сумах одно время держала жена поэта Коринфского. С А. А. Коринфским Чехов часто гулял в саду при театре, а иногда ужинал, знакомясь с актерами...» Епифанский <А. А. Тетерев>. А. П. Чехов в Харьковской губернии (Странички из воспоминаний о Чехове). — «Солнце России», 1911, июль, № 35 (75), с. 3.
Пьеса «Медведь» поставлена в Ровно на сцене летнего театра Кочки труппой Товарищества артистов (распорядитель — А. С. Сергеев). Повторный спектакль — 1 июня. 22; Список пьес, июнь 1889, с. 21.
«Иванов», поставленной в Одессе 28 апреля, упоминается в заметке И. Н. Ге («Одесский листок», № 115). Автор сопоставляет пьесу Ч. с комедией И. А. Манна «Паутина» (показанной в Одессе в последний день гастролей труппы Н. Н. Соловцова) и находит, что комедия такого типа «отжила свой век» и что «масса хитросплетений, составляющих интригу и суть пьесы, эта деланность ролей <...> утомляет в наше время зрителя, не удовлетворяет его». «Товарищество как бы нарочно поставило “Паутину” вслед за “Ивановым”, чтобы показать публике — вот как талантливые люди писали пьесы двадцать лет тому назад и как теперь пишут; вот что требовалось в 60-х “Иванов” не понравился, скажут: “Да, в прошлое время писали лучше <...> Скажут это многие, очень многие, но ведь и “Ревизор” Гоголя — не понравился многим <...> и “Женитьба” Гоголя не понравилась, и “Свадьба Кречинского” Сухово-Кобылина <...> и комедия “Не в свои сани не садись” Островского <...> Такова участь всех новаторов. Что же делать!»
Л. Леонтьев (Щеглов) записывает в дневнике: «Похороны Салтыкова-Щедрина. <...> Визит к padre — Плещееву... “Сей остальной из стаи славной...” Жутко жить». ИРЛИ, № 1416, л. 128.
П. Чехова привезти в Сумы майскую книжку «Северного вестника» (там напечатана статья Д. С. Мережковского — см. 1 мая). О себе говорит: «Я пишу каждый день». Сожалеет, что никто из семьи не едет в Париж на Всемирную выставку (открылась 6 мая, т. е. 24 апреля ст. ст.): «...Дураки все мы, что не едем в Париж на выставку <...> Этак помрешь и ничего не увидишь». Сообщает: «В. П. Воронцов бывает у нас каждый день. Он очень милый человек». Письма, III, 199—200.
«Семья Чеховых провела там <на Луке> и следующее лето, 1889 года, но уже не так весело и жизнерадостно, как это было в предшествовавшем году, хотя знакомство обогащалось все новыми и новыми персонажами: к Линтваревым стали приезжать и подолгу гостить у них известный экономист Вас. Павл. Воронцов и не менее известный деятель по обычному праву А. Я. Ефименко». 125.
2—3 мая. М. Свободин сожалеет, что не может приехать к Ч. на Луку — «(главное: денег нет)». Спрашивает в письме: «Что ж Вы мне ничего не ответили о комедии-то <“Леший”> на мой бенефис? На просьбу мою дать мне слово написать комедию Вы только назвали меня демоном-соблазнителем, а что под этим разуметь следует — не сказали. <...> Снова прошу немедленно согласиться, дать слово или отказать, но ответить определенно. <...> Ну, пишите мне о пьесе на бенефис, а я буду стараться занять денег до бенефиса в расчете на хороший сбор на Вашу комедию — и приеду к Вам на целую неделю, а не напишете пьесу, — не буду занимать денег и не приеду». Сообщает: «Суворин передавал мне, что на днях будет напечатано “Предложение”. Голубчик, пришлите мне экземпляр: мы поставим “Предложение” летом в Красном Селе для государя. <...> Дописывается письмо сие, писанное ночью, на другой день утром, 3 мая. “Предложение”-то уж и напечатано. Сейчас читал и смеялся. Шалость шалостью, но и чеховского тут много, т. е. талантливости, хотя я на Вашем месте не печатал бы таких вещей: умаляет достоинство. Вам надо бить молотом, а Вы иногда ковыряете булавочкой... а знаете что? Я такого человека встречал, который говорил беспрестанно: “вот именно”. — Очень смешная сценка. Присылайте экземпляр».
Е. Салтыкова-Щедрина: «Гроб несла молодежь на руках от квартиры до кладбища, а колесница была завалена цветами и венками. Всех венков было 140, много серебряных. Народу вообще было очень много, но меньше чем на похоронах Некрасова, Тургенева и Достоевского. Похоронили Салтыкова за могилами Тургенева и Кавелина. <...> Покуда служили обедню, я с Сувориным гулял по кладбищу, сидели мы с ним на камнях какой-то могилы и философствовали, вспоминали Вас. <...> Молодежь во время речей вела себя немножко несдержанно: речи прерывались возгласами “браво” и даже аплодисментами, что, как Вы понимаете, немножко неприлично на могиле». 2, с. 33—35.
Вместе с письмом П. М. Свободин высылает Ч. свой рассказ для детей «Разговенье» (оттиск из ж. «Родник», 1889, № 4) с дарственной надписью: «Будущим детям Антона Чехова от автора». 286.
«Предложение» напечатана в «Новом времени», № 4732. Подзаголовок: Шутка в I действии. Подпись: А. П.
«Медведь» исполнена на сцене киевского театра И. Я. Сетова во время гастролей (с 2 по 21 мая) Товарищества московских драматических артистов под управл. Н. Н. Соловцова. Роли исполнили: Попова — Н. Д. Рыбчинская, Смирнов — Н. Н. Соловцов. Повторные спектакли — 14, 18 мая. «Киевлянин», 3, 14, 17, 18 мая, № 97, 105, 106, 107; «Киевское слово», 3, 14, 18 мая, № 666, 674, 676; Список пьес, май 1889, с. 11.
Рецензент «Киевлянина» (№ 99) писал об этом спектакле: «“Медведь” г. Чехова принадлежит к типу <...> бойких и изящно набросанных, но незаконченных рассказов. <...> Не будь в пьеске г. Чехова совершенно невероятного эпизода вызова на дуэль, она была бы очень бойкой, живой, грациозной вещицей. <...> Исполнение было образцовое». Подпись: Из. Ал-ский (И. В. Александровский).
Ч. пишет шутку в одном действии «Трагик поневоле». Сообщает А. С. Суворину: «Вчера вечером вспомнил, что я обещал Варламову написать для него водевиль. Сегодня написал и уж послал». Письма, III, 204.
«Трагик поневоле» и прошение с просьбой разрешить эту пьесу к представлению на сцене, а цензурованный экземпляр выдать владельцу Театральной библиотеки в Петербурге В. А. Базарову. См. 14 мая. 776, 25, 365, л. 9.
С. Суворину о работе: «У меня, можете себе представить, готов первый акт “Лешего”. Вышло ничего себе, хотя и длинно. Чувствую себя гораздо сильнее, чем в то время, когда писал “Иванова”. К началу июня пьеса будет готова. <...> Пьеса ужасно странная, и мне удивительно, что из-под моего пера выходят такие странные вещи. Только боюсь, что цензура не пропустит. Пишу и роман, который мне больше симпатичен и ближе к сердцу, чем “Леший”, где мне приходится хитрить и ломать дурака». Напоминает про обещание Суворина отпечатать и прислать одноактную пьесу «Татьяна Репина».
«Погода чудесная, все поет, цветет, блещет красотой. <...> Ночи лунные, дни яркие... Сего ради, настроение у меня хорошее, и если б не кашляющий художник и не комары <...>, то я был бы совершенным Потемкиным. Природа очень хорошее успокоительное средство. Она мирит, т. е. делает человека равнодушным». «Вы пишете, что я обленился <...> Работать и иметь вид работающего человека в промежутки от 9 часов утра до обеда и от вечернего чая до сна вошло у меня в привычку, и в этом отношении я чиновник. <...> Для медицины я недостаточно люблю деньги, а для литературы во мне не хватает страсти <...> вот уже два года, я разлюбил видеть свои произведения в печати, оравнодушел к рецензиям, к разговорам о литературе, к сплетням, успехам, неуспехам, к большому гонорару <...> В душе какой-то застой. <...> Я не разочарован, не утомился, не хандрю, а просто стало вдруг все как-то менее интересно. Надо подсыпать под себя пороху». Просит Суворина привезти из-за границы запрещенных книжек и газет: «Если б не живописец, то я поехал бы с Вами». Замечает по поводу жалоб Ал. П. Чехова на обилие переделок в своей пьесе: «Он очень неопытен. Боюсь, что у него много фальшивых эффектов, что он воюет с ними и изнывает в бесплодной борьбе». Письма, III, 202—205.
«Иванов» поставлена в Екатеринославе в летнем театре Городского сада труппой Товарищества артистов под режиссерством Т. А. Чужбинова. Роли исполнили: Иванов — Е. Я. Неделин, Анна Петровна — М. И. Свободина-Барышева, Саша — А. В. Анненская, Боркин — Т. А. Чужбинов. В других ролях — Соловьева, Соловьев, Стрельский. 8.
«...Комедия А. Чехова “Иванов”, имевшая громадный успех всюду, где она была играна, шла у нас еще в прошлом году» (12 мая 1888 г.). «Екатеринославские губ. ведомости», 6 мая, № 35, отд. Хроника.
Ал. П. Чехов пишет Ч.: «Твое “Предложение”, напечатанное фельетоном <см. 3 мая>, очень понравилось публике». Обещает отыскать «Новороссийский телеграф» и выслать «завтра». Описывает похороны М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Егор Мих. Линтварев <...> шел впереди процессии, суетился, растаскивал толпу на кладбище, очищал дорогу ораторам <...> Похороны в газете писали мы вместе с генералом <А. С. Сувориным>. Он дал план, я написал и он же подчистил и изукрасил. Ругательных писем по этому поводу получена масса. Тон статьи публике не понравился. <...> Видел на похоронах Салтыкова Анну Мих. Евреинову из “Сев<ерного> вестн<ика>”. Скорбит, что ты ей ничего не пишешь. Чем ты живешь?» Просит сообщить «возможно подробно о Николае»: «У нас с ним много совместно пережитого, которое нас связывает более тесно, чем это может показаться. Если удастся заработать на дорогу и на прокормление семьи в Питере, то я постараюсь приехать к тебе в первых числах июня недели на две. Может быть, привезу и пьесу. Работая над ней, я ее возненавидел; хочу забыть и вечно думаю о ней. <...> Не знаю, испытывал ли ты это, когда писал “Иванова”?» Письма Ал. Чехова, с. 231—232.
«Киевлянин» (№ 99) по поводу постановки пьесы «Медведь» (см. 3 мая): «Явился уже целый ряд писателей, посвятивших свой талант исключительно таким небольшим рассказам. Это — гг. Бежецкий, Случевский, Дедлов, Гнедич и, наконец, Чехов. Современной критикой последний из этих представителей нового направления в нашей беллетристике признается самым талантливым. Его крошечные рассказцы вызывают оживленные споры в литературных кружках, на него возлагают весьма серьезные надежды, признают преемником так рано умершего В. М. Гаршина. <...> Хотя произведения г. Чехова носят чисто эскизный характер, но в этих эскизных набросках автор умеет схватить характерное и типичное и отлить все это в изящные формы. Он любит человека, с теплым участием относится к нему во всех его положениях, а это в свою очередь заставляет читателя быстро привязываться к героям маленьких рассказов».
В письме И. Л. Леонтьеву (Щеглову) рассказывает о своей работе над романом и пьесой «Леший»: «Я пишу помалости. Кое-что нацарапал и довольно-таки ценное (с материальной стороны). Осенью привезу в Питер продавать. Подумываю грешным делом соорудить на лоне природы и драмищу». Просит передать владельцу Театральной библиотеки В. А. Базарову, чтобы он литографировал «Трагика поневоле», когда получит из цензуры визированный экземпляр пьесы. См. 14 мая. Пишет о болезни брата Николая Павловича: «...Со мною живет мой больной художник, без умолку кашляющий и наводящий на меня уныние неопределенностью своего будущего. Он болен серьезно, и бывают минуты, когда я искренно горюю, что я медик, а не невежда».
А. С. Лазарев (Грузинский) отвечает Н. М. Ежову, узнав от него, что Н. И. и В. Н. Пастуховы упрекали Ч. за неучастие в их изданиях: «Что касается до сетования на Антона Чехова — то я их не понимаю: обруганный отнюдь не по заслугам за “Иванова” и разнесенный в пух и прах Антон Чехов — будет писать в “Гусляре”?! Это ни с чем не сообразно... Антон отказался от аванса, по деликатности не отказался от сотрудничества наотрез, но чтобы он стал писать Пастуховым (в “Гусляре” или “Моск<овском> листке”), невозможная вещь <...> потому, что обижен ими и имеет славную возможность не прощать несправедливых и грубых обид». Замечает по поводу частых посещений Ежовым Л. И. Пальмина: «...Я Пальмина уважаю за талант, относительно же его нравств<енных> свойств не могу (со слов Чехова и по своим наблюдениям) отозваться с одною похвалою. Он прежде всего невероятно завистлив, завистлив до невозможного. Об этом говорил и Чехов: “Он до тех <пор> относился ко мне великолепно, пока я не стал зарабатывать больше его”. Я бы на твоем месте ходил к нему втрое реже». 189, I, 19, л. 368.
С. Лазарев (Грузинский) сообщает в письме Н. А. Лейкину: «Чехов говорил, что имеет самое твердое намерение начать летом работу в “Осколки”». РНБ, ф. 427, I, 32.
До 7 мая. Бурже «Ученик», русский перевод которого напечатан в «Северном вестнике» (первые три главы — в № 4), а краткое изложение А. С. Суворина — в «Новом времени» 2 мая.
7 мая. С. Суворину резко расходится с ним в оценке романа П. Бурже «Ученик». «Умно, интересно, местами остроумно, отчасти фантастично», но портит роман «претенциозный поход против материалистического направления»: «Подобных походов я, простите, не понимаю. <...> Воспретить человеку материалистическое направление равносильно запрещению искать истину. Вне материи нет ни опыта, ни знаний, значит, нет и истины. Говорить о вреде и опасности матер<иалистического> направления, а тем паче воевать против него, по меньшей мере, преждевременно. У нас нет достаточно данных для состава обвинения. Теорий и предположений много, но фактов нет, и вся наша антипатия не идет дальше фантастического жупела». См. 14 мая.
Дарственная надпись Р. А. Менделевича Ч.: «Восходящему светилу от скромного труженика — дань чистого уважения и искренней любви. <...> Москва» — на книге: Р. А. Менделевич. Молодые побеги. Стихотворения. М., 1889. 259.
А. С. Лазарев (Грузинский) в письме Н. М. Ежову сопоставляет рассказы Чехова с «Записками охотника» И. С. Тургенева: «В чеховском “Егере” мало сходства со “Свиданием”, но Ермолай им целиком взят для типа егеря. Как мы с тобой этого давно не разобрали? <...> (Пишу это не в укор Чехову; ведь мы подражаем иногда Чехову и Лейкину, а уж лучше подражать Тургеневу, чем Лейкину и даже Чехову...) <...> Затем разговор Ермолая с мельничихой отразился в “Агафье” (Савка и Агафья) и в разговоре егеря с женой». 189, I, 19, л. 368.
Ч. пишет брату Александру Павловичу в связи с начатой им пьесой: «Ты задался целью изобразить неноющего человека и испужался. Задача представляется мне ясной. Не ноет только тот, кто равнодушен. Равнодушны же или философы, или мелкие, эгоистичные натуры. К последним должно отнестись отрицательно, а к первым положительно. <...> Если же под неноющим ты разумеешь человека не равнодушного к окружающей жизни и бодро и терпеливо сносящего удары судьбы и с надеждою взирающего на будущее, то и тут задача ясна». Откликается на публикацию рассказа Ал. Чехова «Копилка» (ПГ, 29 апреля, № 115) и протестует против преобладания в нем «личного элемента»: «К чему Наташа, Коля, Тося? Точно вне тебя нет жизни?! И кому интересно знать мою и твою жизнь, мои и твои мысли? Людям давай людей, а не самого себя. Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен. Лакеи должны говорить просто, без пущай и без теперича. Отставные капитаны с красными носами, пьющие репортеры, голодающие писатели, чахоточные жены-труженицы, честные молодые люди без единого пятнышка, возвышенные девицы, добродушные няни — все это было уж описано и должно быть объезжаемо, как яма. <...> Первый акт может тянуться хоть целый час, но остальные не больше 30 минут. Гвоздь пьесы — III акт, но не настолько гвоздь, чтоб убить последний акт. <...> Ставить нужно не раньше ноября». Просит выслать бандеролью киевские газеты с 1 по 15 мая (в Киеве после Одессы продолжались гастроли труппы Товарищества московских артистов).
«У него хронический легочный процесс — болезнь, не поддающаяся излечению. Бывают при этой болезни временные улучшения, ухудшения и in statu <без перемен>, и вопрос должен ставиться так: как долго будет продолжаться процесс? Но не так: когда выздоровеет?» «Ты спрашиваешь, чем ты можешь помочь Николаю. <...> Самая лучшая помощь — это денежная. Не будь денег, Николай валялся бы теперь где-нибудь в больнице для чернорабочих. <...> Если же денег у тебя нет, то на нет и суда нет. К тому же деньги нужны большие...»
9 мая. Пьеса «Медведь» поставлена в Екатеринославе на сцене летнего театра в Городском саду труппой Товарищества артистов (режиссер Т. А. Чужбинов; повторный спектакль — 23 мая), а также в г. Новозыбкове на сцене летнего театра Желтова артистами Товарищества под управлением А. И. Громова (повторный спектакль — 18 мая). 8, 18.
А. А. Ипатьева (Гольден) пишет Ч., что зарабатывает на жизнь, ухаживая за больною барышней. Написала «в Ялту Суворину»: «выражала надежду, что он позволит мне в августе обратиться к нему с просьбою о месте, и я поеду куда бы то ни было с радостью. Антон Павлович, право, я не сумею достаточно выразить Вам всю силу моей глубокой благодарности за Ваше внимание и доброту ко мне, я этого не забуду никогда, никогда». РГБ.
«Иванов» поставлена впервые в Севастополе на сцене Городского театра труппой Товарищества артистов под управлением С. П. Волгиной в бенефис Л. Я. Никольского. В спектакле участвовали: Л. Я. Никольский (Иванов), С. П. Волгина (Анна Петровна), Леонова, Соколова, Биязи, Милославский, Яковлев. «Театр и жизнь», 21 мая, № 324, отд. Вести из провинции; Список пьес, май 1889, с. 29.
«имела выдающийся успех», «произвела переполох в литературном и театральном мире, обратив на себя всеобщее внимание». После спектакля рецензент отметил, что этот «первый опыт г. Чехова мало художественен и в некоторых актах совсем не сценичен»: «автор заставляет думать, что Иванов прекрасный человек... но всему этому мы должны верить на слово, так как сама пьеса доказательств тому не дает никаких», «все остальные персонажи <...> не имеют никакого отношения к драматизму положения Иванова», «типы двух любящих женщин, как и стимулы этой любви, очерчены очень слабо». «И несмотря на все недостатки этой пьесы, “Иванов”, бесспорно, выдающееся явление в нашей современной драматической литературе, так глубоко она задумана, так верно схвачены все персонажи. <...> Отсюда и сила того впечатления, какое она производит на зрителя в особенности в чтении, а не на сцене». «Крымский вестник», 9 мая, № 99, отд. Хроника; там же, 12 мая, № 101, отд. Театр и музыка.
А. Н. Плещеев сообщает В. Г. Короленко из Петербурга: «Чехов уехал опять в Сумы <...> Он пишет роман. “Иванов” его имеет здесь большой успех, дал ему много денег и возбудил большие толки. Одни превозносили пьесу до небес, другие страшно ругали. Это во всяком случае показывает, что вещь незаурядная. Я с ругателями не согласен. — Чехов вовсе не имел в виду делать из Иванова — положительный тип; а в словах Иванова — хотели видеть убеждения автора. Отношение автора к нему отрицательное; но может быть это недостаточно ярко выразилось в драме. Автор поскупился на юмор. Нехватило у него тургеневской тонкой иронии. Но все лица чрезвычайно жизненны и реальны». РГБ, ф. 135, II, 31, 67, лл. 22—26; ВЛ, 1960, № 1, с. 102.
Рассказ «Кухарка женится» (1885) в переводе на сербскохорватский яз. (перев. С. Лукич) напечатан в газ. «Obzor» (Загреб), № 115.
«Аттестат» Московского университета от 15 ноября 1884 г. об утверждении его в степени лекаря, на листах к которому ставится отметка: «Явлен в конторе пристава г. Сум и в книгу паспортов записан 11 мая 1889 г. № 516».
Пьеса «Медведь» поставлена в Ковно на сцене летнего театра Рудольфа труппой артистов под управлением С. Л. Горского-Ченчи. 12.
«Медведь» поставлена в Борисоглебске на сцене театра Долгова труппой артистов под управлением П. В. Власьевского, а также в Херсоне на сцене театра при Дворянском доме труппой Товарищества артистов. 3, 34.
13 мая. А. П. Коломнин в письме к Ч. сообщает, что отложенное дело брата «вновь назначено к слушанию на 22-е мая». Опять просит помочь с тем, чтобы пресса соблюла «скромность». РГБ.
Заканчивает работу над двумя первыми актами пьесы «Леший»: «Пьеса вышла скучная, мозаичная, но все-таки она дает мне впечатление труда. Вылились у меня лица положительно новые; нет во всей пьесе ни одного лакея, ни одного вводного комического лица, ни одной вдовушки <...> Вообще я старался избегать лишнего, и это мне, кажется, удалось». Письма, III, 214.
С. Суворина отпечатанный экземпляр своей одноактной пьесы «Татьяна Репина». «Бумага очень хорошая. Фамилию свою я в корректуре зачеркнул, и мне непонятно, как это она уцелела. Зачеркнул, т. е. исправил, я и многие опечатки, к<ото>рые тоже уцелели. <...> Для большей иллюзии следовало бы напечатать на обложке не Петербург, a Leipzig».
С. Суворину высказывает неудовлетворенность фальшивым финалом романа П. Бурже «Ученик» с его мелодраматической концовкой: «Это не конец умного романа <...> Сикст, читающий “Отче наш”, умилит Евгения Кочетова, но мне досадно. Коли нужно смело говорить правду от начала до конца, то такой фанатик ученый, как Сикст, прочитав “Отче наш”, должен затем вскочить и, подобно Галилею, воскликнуть: “А все-таки земля вертится!”». См. 15 мая. «Вы интересуетесь знать, продолжает ли Вас ненавидеть докторша <Е. М. Линтварева>. Увы! Она пополнела и сильно смирилась, что мне чрезвычайно не нравится. Женщин-врачей осталось на земле немного. <...> Вообще тяжело живется тем, кто имеет дерзость первый вступить на незнакомую дорогу. Авангарду всегда плохо». Письма, III, 213—215.
Н. Плещееву, что работу над своим романом намерен закончить к зиме: «В ноябре привезу в Питер продавать свой роман». Признается, что письма Плещеева и А. С. Суворина особенно ценит в своей переписке: «Ваши и суворинские письма я берегу и завещаю их внукам: пусть сукины сыны читают и ведают дела давно минувшие...». Выражает несогласие со статьей «Нарушение воли» («Вестник Европы», 1889, № 3), в которой И. А. Гончаров протестовал против посмертной публикации произведений и писем писателей и общественных деятелей вопреки их авторской заповеди: «...Не понимаю, почему ее нарушать нельзя». Откликается на смерть М. Е. Салтыкова-Щедрина (см. 28 апреля).
Ф. Миллером — «Русская старина», № 3; А. М. Скабичевским — «Новости и Биржевая газета», 9 марта, № 67; А. И. Введенским — РВед., 1 апр., № 90 и др.
И. Л. Леонтьев (Щеглов) сообщает о результатах переговоров с владельцем петербургской Театральной библиотеки: «Базаров поклялся в две недели изготовить Вашего “Трагика”. У Вас есть “Трагик поневоле” (для Варл<амова>), а у меня пиеса (для Арди): “Комик по натуре”. Это даже умилительно!..» Пишет о встрече с владельцем московской Театральной библиотеки: «Виделся с Рассохиным. Он жалуется, что у него скоро не останется ни одного “Иванова”?!» Рассказывает о своей литературной работе (повесть «Корделия» и драма «Настя»). РГБ.
«Трагик поневоле» разрешена драматич. цензурой к представлению — по рукописи, с вычерками цензора в тексте. Резолюция цензора И. П. Альбединского на обложке рукописного экз. (автограф), полученного в цензуре 9 мая. — СПб. ГТБ, № 19080; Алфав. список драматич. соч., рассм. в мае 1889 г. Раздел «Сочинения, дозволенные к представлению с исключениями» — «Правительственный вестник», 9 июня, № 123; «Книжный вестник», № 6, стлб. 228; «Театр и жизнь», 18 июня, № 328.
Пьеса «Медведь» поставлена в Дербенте на сцене городского клуба труппой Товарищества артистов под управл. Е. Я. Карминой. 7.
«Киевское слово» (№ 674) заметка об «Иванове»: «Эта драма, представляющая совершенно оригинальное явление, не похожее на обыденные типы гг. В. Крылова, Шпажинского и т. п., представляет выдающийся интерес. Роль Иванова <...>, обыденного человека, отнюдь не героя, но тем не менее страдающего от заедающей его “среды”, не могущего справиться с нею, представляет в исполнении г. Давыдова выдающийся интерес».
15 мая. П. Чеховым.
М. П. Чехов описывал эту встречу в письме от 17 мая Г. М. Чехову. «Я присматриваюсь к гуляющей по дебаркадеру публике и вижу среди нее Антона. Удивление с обеих сторон: он меня не ожидал, а я не ожидал встретить на вокзале его. Он приехал на вокзал на паре в дышле, чтобы опустить в почтовый ящик письмо».
С. Суворину Ч. продолжает полемику о романе П. Бурже «Ученик». Оспаривает его утверждение, будто для людей необходимо оставить «что-нибудь такое, где можно укрыться от этой сплошной материи», и возражает на это: «В моем письме вопрос поставлен правильнее и безобиднее, чем в Вашем, и я ближе к “жизни духа”, чем Вы. Вы говорите о праве тех или других знаний на существование, я же говорю не о праве, а о мире. <...> Знания всегда пребывали в мире. И анатомия, и изящная словесность имеют одинаково знатное происхождение <...> Воюют же не знания, не поэзия с анатомией, а заблуждения, т. е. люди. <...> Воюет и Бурже. Вы говорите, что он не воюет, а я говорю, что воюет. <...> Представьте, что роман попал на глаза анатому или физиологу и т. д. Ни в чью душу не повеет от него миром, знающих он раздражит, а не знающих наградит ложными представлениями — и только. <...> Согласен, с уклонениями от нормы должен воевать всякий писатель, но зачем компрометировать самую сущность? Сикст орел, но Бурже сделал из него карикатуру. “Психологические опыты” — клевета на человека и на науку». Письма, III, 215—217.
Середина мая. «Иванов», опубликованной в «Северном вестнике», резко критические суждения высказаны журнальным обозревателем «Русской мысли» (№ 5): «Здесь нет ни яркой драматической коллизии, ни выпуклого действия, ни широкой картины современного провинциального общества, на фоне которого она развивается, — словом, ничего такого, что составляет принадлежность всякого крупного драматического произведения. <...> Некоторые хотят видеть в образе Иванова яркого носителя старинного российского “недуга”, преемника Печориных, Неждановых и друг. Но ведь <...> “страдалец” г. Чехова изображен чересчур механически просто и обнажен от всяких фаустических наследий своих предков. <...> Несложность этого образа, оголенность от всяких психических, исторических и общественных влияний невозможны в нашей действительности, тем более для литературного типаИванове <...> Согласно ли с действительностью то обстоятельство, что эти предполагаемые потомки Чацких, Рудиных, Неждановых взывают ныне к усмирению молодых благородных порывов, к идеалу “жизни по шаблону”. <...> И вот нас хотят убедить, будто именно те, что творили некогда жизнь, бывшие энтузиасты и люди деятельного сердца, обратились теперь к старому, пятьдесят лет назад заклейменному идеалу, — словом, будто исстрадавшиеся и раскаявшиеся Чацкие падают ниц перед житейскою мудростью Молчалиных и ставят их в образец себе и другим. Но ведь это же нелепость! Это не та правда, которую мы вправе требовать от художника. <...> Не нами измышлена мораль драмы и ретроградный смысл проповеди Иванова: они бьют в глаза во всей пьесе. <...> Удивительно просто все это у г. Чехова поставлено и разрешено! Просто, но зато действительно “оригинально” в нашей литературе: подобного разрешения мучительного вопроса о “русской хандре”, кажется, еще не было представлено ни одним из наших писателей».
Пьеса «Иванов» исполнена на сцене киевского театра И. Я. Сетова артистами гастрольной труппы Н. Н. Соловцова в бенефис В. Н. Давыдова (состав исполнителей — см. 28 апреля). «Киевское слово», 18 мая, № 676; Список пьес, май 1889, с. 11.
«Предложение» поставлена в Нижнем Новгороде артистами труппы под дирекцией П. Д. Молоткова. Список пьес, май 1889, с. 17.
«Иванов» и творчестве Чехова говорится в статье Н. К. Михайловского «Случайные заметки», напечатанной в «Русских ведомостях» (№ 133): «Г-н Чехов очень талантливый писатель. В числе его маленьких рассказов есть поистине прелестные вещи <...> Я поэтому с большим интересом ждал чего-нибудь большего размером, где г. Чехов мог бы развернуться. Увы! Он дал уже три или четыре большие вещи и не развернулся, едва ли даже не свернулся. “Степь” оказалась искусственным сшивком таких же маленьких, незаконченных рассказов <...> а затем появилось нечто уже совсем недоуменное. Теперь вот драма... <...> Автор, в своих маленьких рассказах очень смелый по части полутонов, полуштрихов, вообще всякого рода недосказанностей, обнаруживает в драме удивительную боязливость и подчеркивает такие черты, которые и без того ясны <...>, доктор Львов, всем надоедающий своею деревянной, бездушной честностью, представляется вам все-таки действительно честным человеком <...>. Заключительная сцена самоубийства Иванова <...> производит почти комическое впечатление <...> г. Чехов, будучи очень талантливым молодым писателем, написал плохую драму. <...> Он думает вызвать в зрителях сочувствие к Иванову и верит, что тот действительно совершает какие-то геркулесовы подвиги». По мнению критика, М. Е. Салтыков-Щедрин «лучше г. Чехова нарисовал бы фигуру Иванова. <...> Он не поверил бы Иванову. Он сделал бы из него комическую или презренную фигуру болтуна <...>, и как же бы он исполосовал этого ломающегося болтуна, кокетничающего проповедью “шаблона” и “серенькой, заурядной жизни”! Я думаю, что придавая это сатирическое освещение фигуре Иванова, шестидесятитрехлетний Щедрин был бы не только ближе к художественной правде, но и моложе молодого автора драмы. И уж конечно Щедрин ожег бы этим глаголом сердца людей, а г. Чехов своей драмой этого никак не может сделать <...> Жечь не жгут подобные произведения, но известную смуту в умы читателей вносить могут. <...> От них плесневеет мысль, соблазненная кажущейся практичностью, определенностью, ясностью предлагаемых задач <...>, и нет ничего легче, как надуть что угодно в уши, настороженные в сторону “отрезвления”, умеренности и аккуратности, спокойствия и тому подобных прекрасных вещей».
«Молодость ли?».
17 мая. М. П. Чехов рассказывает в письме к Г. М. Чехову о жизни на Луке: вчера «с раннего утра я и Антон <...> плавали на реке, ловили раков, ставили в камышах верши для рыбы, потом слушали музыку, два раза купались, потом опять пошли раков ловить и только к вечеру успокоились»; «Сейчас едем пикником в усадьбу Токари к помещице Смагиной за 8 верст».
Ч. в письме И. М. Кондратьеву извещает об одноактной пьесе «Трагик поневоле» и просит внести ее в каталог, а также пьесу Леший», которая «осенью пойдет на казенной сцене».
В. Н. Давыдов сообщает о продолжающихся гастролях Товарищества московских драматических артистов в Одессе и Киеве. «Наш дорогой “Иванов” производит везде сенсацию и возбуждает самые разнообразные суждения и толки; прием ему отличный!!! <...> понедельн<ик> <22 мая> <акля> <...> Точность часов переездов не знаем хорошо, а потому боюсь Вас сбить с толку и лишиться удовольствия повидаться с Вами хотя бы 10 минут. Из Киева выезжаем в 12 час. дня. Вот Вы тут и соображайте, милый друг, как и что и как бы нас не прозевать!» «Нехорошо, что хворает брат; что с ним такое? <...> По газетам знаю, что Вы пишете новую пиэсу <“Леший”>? — в добрый час! Вам все кланяются и благодарят за память...» РГБ.
Казначей московского Общества любителей российской словесности А. Е. Нос пишет Ч. («Г-ну Действительному члену»): «В заседании Общества князь А. И. Сумбатов заявил, что Вы желаете иметь подписной лист для сбора пожертвований на сооружение в Москве памятника Н. В. Гоголю». Высылает подписной лист. РГБ.
р.): Суворин, Иваненко, Тимофеев, Лазарев, Коробов, Виолончелист, Н. Линтварева, Линтварев, В. Гиляровский, Левитан, Василиса, Тышко. Несколько фамилий вписано рукой Чехова. См. 1 сентября. РГБ.
«Иванов» поставлена в Чернигове на сцене Городского театра труппой местного Музыкально-драматического кружка. Роли исполнили: Иванов — И. Г. Рашевский, Анна Петровна — А. А. Неаполитанская, Шабельский — В. В. Баршевский, Лебедев — И. Л. Шраг, Зинаида Савишна — С. К. Макарская, Саша — Р. Б. Красильникова, Львов — С. С. Стенин, Боркин — П. Н. Орловский. 35.
В рецензии на спектакль отмечалось, что артист-любитель Рашевский «мастерски исполнил роль Иванова, художественно оттеняя все детали созданного Чеховым характера». «Вообще спектакль 18 мая был торжеством выдающихся сил нашего кружка и далеко стоял выше поставленных пред тем трех спектаклей». П. Яснопольский. Театр. — «Черниговские губ. ведомости», 25 мая, № 41.
«Медведь» поставлена на сцене подмосковного дачного театра Ф. Ф. Котова в Кускове (имение гр. С. Д. Шереметева) и исполнена труппой Ф. Ф. Борисова, режиссер — Н. Е. Вильде. Роли исполнили: Попова — Славская, Смирнов — Озеров, Лука — Михайлов. 128; «Новости дня», 14 мая, № 2102; «Московский листок», 18 и 20 мая, № 137, 139.
«Иванов», поставленной в Киеве 16 мая, напечатаны в местных газетах. По мнению рецензента «Киевлянина» (№ 107), основной недостаток пьесы состоит в том, что «зритель не может себе дать точного ответа на вопрос — кто такой Иванов, чем вызвана его нравственная дробность, его расшатанность, полное отсутствие в нем силы воли. <...> Неясны те социальные условия, на почве которых мог народиться такой измятый, уродливый человек. <...> В пьесе г. Чехова именно и отсутствует характеристика тех особенностей современного русского общества, под влиянием которых получили право гражданства наши бесчисленные Ивановы. <...> Иванов является в пьесе лицом <...> не объясненным, как объяснен, напр., Онегин у Пушкина». В рецензии известного киевского журналиста и театрального критика П. А. Андреевского говорилось: «...Ни одна пьеса из современного репертуара не произвела такой сенсации, не возбудила столько толков и пересудов в печати и в публике, как это первое драматическое произведение одного из самых талантливейших беллетристов нашего времени А. Чехова. <...> Пьеса г. Чехова не есть какое-нибудь ординарное произведение, по шаблону пьес новейшей формации. Она вызывает каждого зрителя на размышление, она возбуждает нас, волнует, о ней нельзя не говорить». Излагая содержание пьесы, рецензент не находит в первых двух актах «Иванова» «необходимой сценичности». «Зато третий акт сразу охватывает зрителя и потрясает его <...> В этом акте автором обнаружен громадный талант психического анализа души человеческой, состояния воли и мысли человека, подавленного сложившимися обстоятельствами. <...> Постепенное развитие этого болезненного раздражения мастерски проведено автором в этом действии <...>, зритель совершенно проникается положением Иванова <...> и, забывая все предыдущие недостатки пьесы, приходит в восторг <...> Таковы сцена с доктором и, наконец, поразительная по своей реальности и драматизму сцена с женой. <...> Сцена эта производит неотразимое, потрясающее впечатление на зрителя, — она ужасна, тяжела, — но она художественно верно написана <...> После этого акта <...> очевидно стало для всех, что тут мы имеем дело не с каким-нибудь искусным кропателем эффектных и легко смотрящихся сценок, но с сильным талантом, могущим проникнуть в самые сокровенные тайники души человеческой и дать зрителю надлежащее художественное их воспроизведение. Таково несомненное достоинство драмы г. Чехова, хотя и обнаружившееся только с этого акта. <...> Финал пьесы также вызывает на многие размышления и толкования <...> “Иванов” — такая пьеса, над которой можно задуматься». «Киевское слово», № 676.
О пьесе «Иванов» упомянуто в статье постоянного обозревателя «Русских ведомостей» (№ 137) А. И. Введенского (псевдоним — Аристархов). Рецензент останавливается на очерке Г. И. Успенского «Грехи тяжкие» (см. 15 апреля) и отводит ему «в сфере беллетристики рассматриваемых книжек первое место». Герои очерка «невольно и неотразимо пришли к печальным, унылым речам по поводу драмы Чехова — “Иванов”», пока не вспомнили, что у них «есть акушерка Анна Петровна, тоже », которую автор очерка «ставит <...> на вид всем теряющим веру в возможность не без пользы и не без смысла прожить на земле».
«Иванов» поставлена в Симферополе на сцене Дворянского театра труппой Товарищества артистов под управлением С. П. Волгиной (исполнители — см. 10 мая). 29.
В рецензии на спектакль («Крым», 24 мая, № 60) говорилось: «Иванов — совершенно новый тип, созданный современными условиями жизни и впервые выведенный на сцену Чеховым. <...> Такая натура, как Иванов, несомненный продукт времени и характерна для современного интеллекта. <...> Таких людей, уставших жить, надломленных и надорванных, всякий из нас знает <...> и в этом смысле Иванов, может быть, имеет право быть отмеченным как литературный тип. <...> Появление “Иванова” должно быть отмечено как выдающееся литературное событие; мы устали от этих так называемых quasi-современных пьес, пустых, бессодержательных и бьющих на внешний эффект. После этих пьес Иванов приобретает особенное значение...». Вместе с тем, по мнению автора рецензий, «пьеса совсем не сценична», «изобилует большими сценическими промахами, ставящими артистов в очень щекотливое положение». «Трудно, собственно, решить, что он за человек, этот Иванов, какого он цвета, какая его нравственная физиономия и какие требования он предъявляет к жизни? То, кажется вам, он смешон, жалок, тряпка, то он возвышается в глазах зрителей, готовых возвести его в герои и окружить его ореолом мученичества».
«Медведь» поставлена в Сумах на сцене летнего театра сада Кронгардт труппой Товарищества артистов под управлением С. А. Соборнова-Райского. 30.
С. Лазарев (Грузинский) в письме Н. М. Ежову откликается на статью Н. К. Михайловского о Ч. (см. 16 мая): «В статье меня поразило одно место, где Михайловский говорит, что “Степь” Чехова неудачная вещь, неискусно слепленная из маленьких отрывочных картинок, а у Чехова я сам читал письмо Мих<айловского>, в котором он расхваливает ему “Степь”. Думается, что “Иванов” либералам действительно не может нравиться уже и по сюжету». РГАЛИ, ф. 189, I, 19, л. 369; ВЛ, 1960, № 1, с. 103.
Ч. пишет Н. А. Лейкину о планах своей работы (над романом «Рассказы из жизни моих друзей»): «Я помаленьку работаю. Пишу маленькие рассказы, которые соединю воедино нумерацией, дам им общее заглавие и напечатаю в “Вестнике Европы”. <...> Думал написать комедию <“Леший”>, но пока сделал только два акта, надоело, и я бросил. Да не тем голова занята. Обстановка у меня теперь совсем не писательская, а лазаретная. <...> Если б художник был здоров, я поехал бы на Кавказ или в Париж; из Парижа писал бы юмористические фельетоны. Мне кажется, что когда я заживу по-человечески <...> когда, одним словом, буду свободен от суеты и дрязг, то опять примусь за юмористику, которая мне даже снится. Мне все снится, что я юмористические рассказы пишу. В голове кишат темы, как рыба в плесе».
Н. Плещеев пишет Ч. из имения «Шевино» под Петербургом (ст. Преображенская): «Перед отъездом заходил к Суворину; просидел с ним весь вечер до часу. Много говорили о вас, о театре. Дал он мне одно ваше произведение прочесть: “Татьяна Репина”. Очень оригинальная вещица; мне понравилось. Жаль только, что там больше текста Св. писания — нежели разговоров». Отзывается о водевиле «Предложение», напечатанном в «Новом времени»: «Это ужасно смешно, и на сцене будет гораздо забавнее “Медведя”. Нельзя без хохота читать. Мы читали в компании». «Как же вы мне писали, что слава драматического писателя вас не соблазняет, а сами комедию 3-х актную пишете? Как бы то ни было, желаю вам успеха, и буду нетерпеливо ждать — когда пьеса ваша <“Леший”> поступит в Комитет».
«Что же вы, голубчик, дадите ли в “Сев<ерный> вест<ник>” рассказец-то к сентябрю? Это необходимо. Роман — романом, — да еще, пожалуй, роман-то к нам и не попадет, а рассказец вы обязательно должны приготовить. Вот бы эдакую “Княгиню” — напр<имер>. Как мне жаль, что она не попала к нам!» Признается: «Наслаждение, с которым я читаю ваши письма, — может сравниться только с наслаждением, доставляемым мне вашей беллетристикой. Для писем ваших и <П. Н.> Островского у меня особый конверт заведен с надписью: “Письма Чехова и Островского”. Я их завещаю Публичной библиотеке». Осведомляется о здоровье Н. П. Чехова: «Неужели он в самом деле в опасности?»
Вспоминает свое прошлогоднее пребывание у Ч. в усадьбе Линтваревых на Луке: «Как моя нынешняя дача ни хороша, а на Луку бы я с удовольствием махнул на время. Ведь других Линтваревых нигде не сыщешь. <...> Если Смагины будут на Луке — передайте им от меня самый искренний — сердечный привет».
«Северного вестника»: «Как вы находите статью Мережковского о Короленко? Островский одобряет». Сообщает, что И. Л. Леонтьев (Щеглов) «весь, кажется, ушел в постановку своего “Дачного мужа” на загородных театрах. <...> Суворину он тоже, кажется, немножко надоел своим нытьем». РГБ; Слово, сб. 2, с. 262—266.
«Иванов» в Киеве во время гастролей труппы Н. Н. Соловцова (16 мая) упомянуто в петербургской газете со слов киевского корреспондента: «Из числа сыгранных пьес наиболее дружно прошли “Цепи” Сумбатова и “Иванов” Чехова». «Новости и Биржевая газета», № 139, отд. Театр и музыка.
Пьеса «Предложение» поставлена в Пятигорске на сцене летнего театра труппой Товарищества артистов (администратор — А. М. Брязанцев). 22.
«Иванов» отзывы Н. К. Михайловского и Н. Я. Николадзе (см. 14 апреля и 16 мая) приведены в обзоре периодики, напечатанном в тифлисской газете «Новое обозрение» (№ 1867).
А. Тихонов советует Ч. писать для театра: «Ведь у Вас громадный драматический талант, что Вы так блестяще и доказали Вашим “Ивановым”. <...> Ну, да не мне Вам советы давать — Вы сами себя отлично понимаете». Вспоминает похвальный отзыв Ч. (см. 1 февраля) о беллетристическом таланте И. Л. Леонтьева (Щеглова): «Недавно попалась мне книжка его рассказов (“Первое сражение”, “Неудачный герой”, “Идиллия” и т. д.), прочитал я ее и пришел в восторг! <...> Где же все эти сокровища? Куда они девались? В теперешних произведениях Щеглова их совсем-таки не видно, и за “Дачным мужем” совсем не разглядишь автора “Неудачного героя”! <...> Послушайте, Антон Павлович, Вы, кажется, имеете на него большое влияние — воздействуйте на него! Зачем он “камедь ломает” — пусть он делает свое хорошее дело! <...> Повлияйте на него». Пишет о своей работе над новой пьесой — «Лучи и тучи». Прежняя пьеса «Без коромысла и утюга» была «мало продумана, ныне же чувствую, что я слишком много промозговал новую пьесу. Все, что я должен писать теперь, я уже знаю наизусть и потому работа как-то не захватывает меня. А ведь как я носился с ней, как лелеял ее! Перелелеял, должно быть!» Ч. ответил 31 мая. 2, с. 100—102.
Пьеса «Медведь» исполнена в Курске на сцене Городского театра артистами гастрольной труппы Н. Н. Соловцова (исполнители — см. 3 мая), а также в Омске на сцене Городского театра труппой местного Драматического общества. 13, 20.
Май, до 25. П. Коломнину просит его как присяжного поверенного указать возможные пути к получению паспорта для брата Николая Павловича. См. 2 июня.
С. Суворин приезжает к Ч. в Сумы. «Гостил у меня дней шесть Суворин...» 222.
«Насколько тепло принимали Линтваревы Плещеева, настолько демонстративно враждебно отнеслись они к А. С. Суворину, когда он приехал к нам. Желая подчеркнуть свою неприязнь к издаваемой им газете “Новое время” и к той реакционной политике, которую она проводила, Линтваревы не только не приглашали нас к себе в эти дни, но и сами не показывались в усадьбе. У них были наглухо закрыты окна и двери, похоже было, что они даже уехали из усадьбы. Суворин пробыл у нас несколько дней, причем останавливался он в Сумах в гостинице. Антон Павлович был рад его приезду. Они вместе ездили на лодке к мельнице рыбачить и вели там нескончаемые разговоры о литературе и искусстве». Из далекого прошлого, с. 79—80; см. также Вокруг Чехова, с. 114.
П. Чехов писал 29 мая Г. М. Чехову: «В открытое окно из комнат доносятся разговоры Суворина, приехавшего к нам гостить, как раз в день отъезда наших <Линтваревых> на Кавказ, и Антона». 68, с. 863.
П. Чехов в письме (б/д) сообщал Александру Викторовичу в Таганрог: «У нас гостит Суворин (“Новое время”). Хочет поблизости дачу купить. Ему здесь очень нравится». РГБ.
Во время пребывания Суворина на Луке он вместе с Ч. и А. И. Иваненко ездил осматривать продающуюся неподалеку дачу. Об этом упоминается в письме Иваненко Ч. от 7 января 1892 г.: «Место, куда мы ездили, отчасти Вам знакомо, мы были там года 2 тому назад, когда Суворин хотел купить себе имение вблизи Сум». Намечалась также поездка в Полтавскую губернию, о которой Ч. своевременно известил Смагиных ().
«На Луке долго не могли забыть, что Суворин приехал с вокзала в карете Харитоненко... Карету эту Харитоненко отпускал сельчанам для свадебных процессий. В ней возили невесту, и ее так и называли “венчальная”. Появление издателя “Нового времени” в “венчальной” всех развеселило. И сам Суворин хохотал до упаду. <...> Суворин уговорил Чехова повидать Харитоненко. Чехов поехал. Приняты они были с почетом... Передают, что ради гостей Харитоненко поставил у дверей вместо швейцара одного из своих управляющих... <...> Впрочем, с Харитоненко как-то не сошлись...» Е<пифанский>. Чеховский уголок. — «Московский листок», 1914, 2 июля, № 151.
«Медведь» поставлена в Тамбове на сцене летнего театра Семейного сада труппой артистов под управлением Н. Н. Савина. Список пьес, май 1889, с. 31.
А. П. Коломнин отвечает на неизв. письмо Ч. (май, до 25). Извещает, что «дело брата опять отложено». РГБ.
«Медведь» исполнена в Харькове на сцене Драматического театра артистами гастрольной труппы Н. Н. Соловцова (исполнители — см. 3 мая). «Харьковские губ. ведомости», № 135.
О сб. «В сумерках» упомянуто в списке новых книг, поступивших в одесское отделение книжного магазина «Нового времени» (Дерибасовская, 11). «Одесский листок», № 140.
Г. Короленко в письме (б/д) к А. А. Дробыш-Дробышевскому полемизирует с его отзывом и статьей А. П. Подосеновой об «Иванове» (см. 21 марта): «...Совершенно не согласен я с отзывом Вашим и Алекс<андры> Петровны об “Иванове”. Вы помните, что мы с Вами говорили об этом еще давно, в Нижнем. Я очень люблю Чехова, и помните, — мне приходилось когда-то несколько защищать его против Вашей же недостаточно высокой оценки. Но только не “Иванов”, нет, не “Иванов”! Это просто <см. 15 апреля>. Плохая в литературном, в художественном и в общественном смысле. Не знаю, помните ли Вы, что в разговоре с Вами — я называл ее “тенденциозной”. И это по-моему бесспорно. Только тенденция “выворочена”. Прежде были “герои” и героям заставляли поклоняться. <...> Чехов в задоре ультрареализма заставляет тряпице и пошлому негодяю, а человека, который негодяйством возмущается, который заступается за “жидовку” и страдающую женщину, — тенденциозно заставляет писать анонимные письма и делать подлости. <...> Разве это правдиво, цельно, художественно? Разве это не так же грубо тенденциозно, как и то, когда “помещика” заставляли некогда совершать зверства, ничем более не мотивированные, как только тем, что он “помещик”. Но тогда под этой грубой индивидуальной фальшью скрывалась правда — борьбы с чудовищностью общего порядка. А у Чехова эта тенденция направлена на защиту негодяйства, против “негодующих” и “обличающих”. <...> И этой-то отрыжке “нововременских” влияний на молодой и свежий талант — рукоплещут. И кто же? Вы, Алексей Алексеевич, и Алекс<андра> Петровна, — люди без сомнения других взглядов и убеждений. <...> Критика-то никоим образом нельзя освободить от обязанности вскрывать то значение, какое заключено в художеств<енном> произведении. Неужели же критике предстоит только “смаковать красоты”?» 135, II, 10, лл. 117—120; В. Г. Короленко. Полн. собр. соч., т. 51. Харьков, 1923, с. 93.
29 мая. «Иванов» исполнена на сцене Харьковского Драматического театра артистами гастрольной труппы Н. Н. Соловцова (исполнители — см. 28 апреля). «Харьковские губ. ведомости», 28 мая, № 135.
«Предложение» поставлена в Петропавловске на сцене Городского театра труппой любителей. 20.
Пьеса «О вреде табака» разрешена Московским цензурным комитетом к печати. См. между 1 и 8 сентября.
А. Лейкин упрекает Ч. за «долгое молчание»: «...До сих пор не знаю, получена ли Вами книжка “Рус<ского> бог<атства>”» (послана 13 апреля). «Спрашивал, кажется, также, справедлив ли ходящий по Петербургу слух, что Вы женитесь на какой-то богатой вдове, миллионерше. А ответа не было. Вы уехали из Москвы в Сумы и не сообщили мне об этом». РГБ.
С. Лазарев (Грузинский) пишет Н. М. Ежову, откликаясь на его сообщение об отрицательной оценке В. М. Дорошевичем рассказа Ч. «Счастье»: «Он очень талантливый фельетонист, но рассказы писать не может да и не понимает в них ничего». Узнав о намерении Ежова послать рассказ в «Петербургский листок», советует: «Я думаю, что для первого раза в “Пет<ербургский> лист<ок>” следует писать не особенно длинно, хорошо не мрачноà la Антон Павлович Чехов». РГАЛИ, ф. 189, I, 19, л. 374.
С. Суворин уезжает из Сум в Петербург перед поездкой за границу (в Тироль). Ч. просит Суворина передать Ал. П. Чехову, чтобы тот похлопотал о высылке в Сумы театрального и книжного гонорара. См. 2 июня.
П. Чехов писал Суворину 1 июня: «...От Антона я слышал о том, что Вы уезжаете за границу, а потому желаю Вам счастливого пути. Жалею, что не пришлось жить нам соседями». РГБ.
31 мая. А. Тихонову: «Работаю, хотя и не усердно. Потягивает меня к работе, но только не к литературной, которая приелась мне. Пишу роман. Кое-что как будто выходит; быстро писать не умею, тяну через час по столовой ложке <...> Кончу я роман через 2—3 года. Начал было я комедию <“Леший”>, но написал два акта и бросил. Скучно выходит. Нет ничего скучнее скучных пьес, а я теперь, кажется, способен писать только скучно, так уж лучше бросить». Сообщает, что пьеса Тихонова «Без коромысла и утюга» шла недавно в Одессе: «Стало быть, напрасно Вы отзываетесь презрительно о своей пьесе. Все хорошо. <...> На десяток пьес должно приходиться семь неважных — таков удел всякой профессии». «Вы хотите, чтобы я повлиял на Жана Щеглова и вернул его на путь беллетристики. В своих письмах я всякий раз усердно журю его, но все мои жидкие сентенции, как волны об утес, разбиваются в брызги, наталкиваясь на страсть. Страсть выбивается только страстью, а сентенциями да логикой ничего не поделаешь».
О себе пишет: «Рад бы удрать в Париж и взглянуть с высоты Эйфелевой башни на вселенную, но — увы! — я скован по рукам и ногам и не имею права двинуться с места ни на один шаг».
М. Свободин с сыном Мишей. Во время пребывания на Луке Свободин, как отмечал Ч. в письме 9 июня, к его великому «удивлению и удовольствию, сбросил с себя маску “образованного” актера и дурачился, как мальчик. Он пел, кривлялся, ловил раков во фраке, пил и вообще вел себя так, как будто не читал Лессинга».
Свободин вспоминал об этом времени в записи, сделанной 28 апреля 1892 г. в записной книжке Ч.: «Проживали мы вместе с Antoin’ом на Луке, в Харьковской губернии, ездили оттуда в Полтавскую, к Смагиным, — все это приятные воспоминания...».
«Павел Матвеевич, или, как мы в шутку называли его по-французски, “Поль-Матьяс”, и мой брат Антон, оба выдающиеся юмористы, смешили все население Луки своими остроумными выходками, затевали смехотворные рыбные ловли, на которые Свободин выходил во фрачной паре и в цилиндре, и были неистощимы на шутки». 117—118.
П. Чехов сообщал Г. М. Чехову в письме (б/д): «Каждый вечер артист Свободин кого-нибудь на Луке представляет: или Плюшкина, или банкира Зонненштейна <из “Татьяны Репиной” А. С. Суворина>, или кого-нибудь из героев Островского (Счастливцева)...». 68, с. 863.
«Когда артист бывал в ударе, он читал отрывки из пьес и особенно любил роль Акима из “Власти тьмы”. Прогулки в лес, каша с бараниной, костры... Прекрасные были дни...» Е<пифанский>. Чеховский уголок. — «Московский листок», 1914, 2 июля, № 151.
Май. Н. Н. Оболонский пишет Ч. в Сумы из Кисловодска: «Все ждал от Вас письма в Москву, но — как видите — напрасно. Хотели писать 2 раза в неделю дневник знаменитого художника <Н. П. Чехова>, да скоро 2 месяца как не получаю ни строчки. Немедленно пишите сами и обяжите художника». Ч. ответил 4 июня.
А. Щербаненко.
«К сожалению, не сохранились письма Чехова к некоторым из сумчан, — напр., к учителю Щербаненко, у которого А<нтон> П<авлович> бывал в гостях. Покойный учитель был очень привязан к Антону Павловичу, ходил с ним на рыбную ловлю и сохранял о Чехове до самой смерти (он умер в прошлом году) теплые воспоминания». Е<пифанский>. Чеховский уголок. — «Московский листок», 1914, 2 июля, № 151.
|