|
[Летопись жизни и творчества А. П. Чехова]: 1891 // Летопись жизни и творчества А. П. Чехова / Рос. акад. наук. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького М.: ИМЛИ РАН, 2004. — Т. 2: 1889 — апрель 1891. — С. 507—568.
1 марта. А. С. Лазарев (Грузинский) пишет Н. А. Лейкину из Москвы в связи с выходом своей книги «Нескучные рассказы»: «Я буду Вам очень благодарен за отзыв в “Петербургской газете”, но Чехова просить об отзыве неудобно: г. Руслан <И. А. Баталин> после чеховского “Гусева” несколько раз проходился в газете на его счет, и это Чехову не может быть приятным. Зачем же ставить Чехова в неловкое положение?» РНБ, ф. 427, I, 32.
2 марта. «Медведь» исполнена в Москве на сцене театра П. Ф. Секретарева (Нижн. Кисловка) артистами любительской труппы. «Московский листок», № 61.
Пьеса «Предложение» поставлена в Кронштадте, в зале Коммерческого собрания. Платежный документ. — ГЦТМ, ф. 130, 2341—2343, № 161675.
В Александринском театре дается большой маскарад в пользу Общества вспомоществования нуждающимся сценическим деятелям.
М. Свободиным, сообщалось о проведении лотереи, где «могут быть выиграны пожертвованные членами Общества премии, состоящие из сочинений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, А. А. Потехина, А. П. Чехова, П. П. Гнедича, Н. А. Лейкина и других авторов». Рядом с подчеркнутой фамилией Чехова неизв. рукой написано: «Я купил. Не пожертвуете ли?» РГБ.
С. Суворину 28 февраля просил разрешения взять из магазина «Нового времени» 15 экз. сочинений А. С. Пушкина «и десять книжек Чехова в переплетах же». РГАЛИ, ф. 459, I, 3818, л. 10.
3 марта. Возвращается из Бабкина в Москву в 11 ч. вечера.
4 марта. Сообщает А. И. Урусову, что его письмо от 28 февраля (с приглашением к В. А. Морозовой в 6 ч.) получил слишком поздно — «в 11 часов вечера, вернувшись из деревни»). Письма, IV, 188.
Дарственная надпись А. С. Лазарева (Грузинского) Ч. на книге «Нескучные рассказы», СПб., 1891. 232.
Дядя Ч. Митрофан Егорович пишет «дорогому Антоше» из Таганрога: «Недавно я прочитал в другой раз твою “Степь”, что за премилая вещь. Читая все твои рассказы, так и чувствуешь, что ты тут стоишь и своим приятным, степенным голосом рисуешь картины. Жалко весьма, что я большую твою двухрублевую <?> книгу не прочел; ее взял у нас Коля Агали и не принес, забыл, кому отдал. Теперь, вероятно, у тебя уже есть что-нибудь новое. Помоги Бог». Сообщает: «Отец протоиерей <Ф. П. Покровский> восхищается твоим подарком <см. январь, до 29>, показывает всем гостям таганрогским и приезжим, с душевным волнением говоря: “Вот какие у меня признательные ученики, один из них на всю Россию прославленный, оценил мои труды”. Был о. протоиерей в мужской гимназии, где произвел необыкновенный фурор. Дал понять гимназическому персоналу, что, дескать, заслужите вы от своих учеников такого высокого уважения. Действительно, честь великая. И ученикам ты дал хороший пример. Значит, ты не только поэт в книгах, но и на деле. Добру не только в своих произведениях других наставляешь, но и сам его творишь». Просит узнать в Петербурге адрес архимандрита Паисия и генерала М. Г. Черняева (почетного члена соборного благотворительного братства в Таганроге). «...Долго удерживался не утруждать тебя своим письмом; но до того соскучился за тобой, что решился к тебе писать и просить, чтобы ты написал ко мне. От сентябрьского заокеанского твоего письма <см. начало сентября 1890 г.> прошло много времени, то письмо перечитывал несколько раз, теперь прошу нового. <...> Тетя <Л. П. Чехова> тебя дружески благодарит за твою к ней дорогую память. <...> Вообще у нас дорогие о тебе воспоминания». Ч. ответил 13 марта. РГБ.
5 марта. Отвечает А. С. Суворину на его предложение ехать в путешествие за границу: «Едем!!! <...> Душа моя прыгает от удовольствия. <...> Но, голубчик, предоставляю Вам взвесить следующие обстоятельства: 1) У меня еще не кончена моя работа <“Дуэль”>. Если я ее отложу до мая, то сахалинскую работу придется начать не раньше июля, а это опасно, ибо сахалинские впечатления у меня уже испаряются, и я рискую забыть многое. 2) У меня совсем нет денег. <...> При одной мысли о двухтысячном долге я падаю духом». Письма, IV, 189.
М. Шаврова напоминает о посланных Ч. рассказах: «Что Вы мне про них скажете? Мне так хочется узнать Вашу критику, что я наконец решаюсь быть надоедливой <...> Если “Цыганщина” не годится, — то нельзя ли мне получить ее обратно? Что Вы думаете делать с “In vino”? Что скажете про “В цирке” — и прочли ли “Каштанку”?.. Помните, тогда на злополучном ситцевом балу <6 января> Вы советовали мне написать рассказ на тему о ялтинском Silbergrosch’е? — Рассказ <“Михаил Иванович”> я набросала, — но боюсь, что тема чересчур смелая. Необходимо было бы посоветоваться с Вами... <...> Грешно Вам было подводить меня и выдавать Филиппычу <А. Ф. Федотову>! Ну, да Бог с Вами...». Ч. ответил 6 марта. РГБ; Переписка, т. 2, с. 202—203.
6 марта. Отвечает Е. М. Шавровой: «...Я еще не читал Ваших рассказов. <...> Днем я не читаю ничего, потому что это помешало бы тому моему порядку мыслей, который нужен для работы, а к вечеру бываю утомлен и зол, и тоже не читаю ничего, кроме статей газетного характера. В начале будущей недели я, вероятно, уезжаю в Италию. До отъезда я прочту Ваши рассказы и сделаю все, что нужно. <...> Я хотел устроить для Вас свидание с Сувориным, но он вдруг заболел и уехал. Он любит литературу страстно и отлично бранится, а Вы теперь переживаете тот стадий Вашей начинающейся деятельности, когда с Вами нужно жестоко браниться». Советует: «Опишите-ка Филиппыча <А. Ф. Федотова>. <...> Я встретился с ним в Театральной конторе и спросил о Вас, он похвалил, я проболтался о том, что Вы пишете, и поспешил взять с него честное слово, что это останется между нами. Он не сдержал своего слова, ну а я в отместку за это не велел его принимать, и ему уже раз было отказано». Письма, IV, 189—190.
С. Вологдин по поручению В. О. Кононовича запрашивает Ч. телеграммой (на адрес «Нового времени»): «Телеграфируйте, какую сумму приобретено Суворина учебников школ Сахалина. Деньги будут переведены получении вашего уведомления сумме всех расходов и снятии наложенного платежа, если заказ послан почтой». Ч. ответил 8 марта. РГБ.
7 марта. Ф. Федотова на репетиции.
8 марта Ч. написал Е. М. Шавровой: «Вчера был у меня моргающий Филиппыч. Опять его не приняли. Мне стало жаль его, и я вечером сходил к нему и видел репетицию. Мне больше всех понравился жидок, который играл маркиза и потому не мог репетировать без шпаги. Сплошная грация». Письма, IV, 192.
И. Иваненко пишет Ч., что Линтваревы «ожидают» Чеховых летом на Луке «или в крайнем случае ждут письма». Напоминает о своих прошлых просьбах: оказать «протекцию относительно поступления» на службу, а также переговорить с Ф. А. Куманиным о высылке в Сумы журнала «Артист» «за прошлый сезон». РГБ.
Е. М. Шаврова обращается с просьбой: «Посмотрите на Вашем письменном столе, многоуважаемый Антон Павлович, — рассказ “Каштанка” должен быть там. — Ваш брат <Михаил Павлович> взялся передать его Вам. Мне ужасно совестно, что я надоедаю Вам своими рассказами, и я Вам очень, очень благодарна за теплое участие. <...> Мне очень жаль, что не удалось познакомиться с А. С. Сувориным. Я его люблю за одну фразу из “Маленьких писем”. Он сказал что-то вроде того: эта литература широко открывает свои объятия, как ребенку, тому, в ком заметит проблеск таланта, — а что до возраста, пола и положения, здесь нет никому дела».
«Вы едете в Италию... Что же, там теперь очень хорошо; Вам необходимо отдохнуть, поправить здоровье. Желаю Вам всего хорошего, — и, знаете, это не фраза. <...> Если бы я была свободна, т. е. имела бы много свободных денег, знаете, куда бы я поехала? — В Африку. Да, в Алжир, Тангер, — в пустыню, в Египет». «В школе <А. Ф. Федотова> пока я занимаю амплуа “таланта”, — но ни в грош не верю коварному Филиппычу. — Зато какие у нас “типики”, — какие “картинки с натуры” — на каждом шагу. Прелесть!» «Вот что: уж на прощание потерпите: пришлю еще два рассказа — и забастую надолго». РГБ; Переписка, т. 2, с. 205.
7 или 8 марта. М. Шаврова посылает Ч. «рассказ про Silbergrosch’а» («Михаил Иванович»). «За писателя Репина не сердитесь на меня... пожалуйста. Помните, Вы обещали прочесть в один присест; и я знаю, что Вы всегда исполняете, что обещали, но я напоминаю Вам, чтобы Вы не забыли... Да, еще вот что: Вы не судите меня строго, что я — девушка и пишу такие вещи. Но иначе я не могу, — это сильнее меня. Повторяю Вам, посылая Вам на суд мой рассказ, мне страшно, потому что это какое-то безумие. Напечатать его нельзя... <...> Другой рассказик <“У гадалки”> прочтите, если есть охота и желание». Ч. ответил 8 марта. РГБ; Переписка, т. 2, с. 205—206.
8 марта. Первая посылка книг на Сахалин. Капитан парохода «Петербург» Р. Е. Гутан и агент Добровольного флота подписывают коносамент (накладную квитанцию) № 190 в принятии от магазина «Нового времени» семи товарных мест с книгами по ордеру № 365 с обязательством доставить этот груз по бесплатному фрахту из Одессы в порт Корсаковск для сахалинских библиотек на имя начальника острова Сахалина (В. О. Кононовича). 10 марта «Петербург» отправился из Одессы в рейс на Сахалин. РГАЛИ, ф. 549, 1, 25, л. 1.
«На Сахалин послано еще 2200 томов». Письма, IV, 196.
Счета на книги, посланные Ч. на Сахалин, обнаружены в архивах Томска.
В ответ на запрос В. О. Кононовича телеграфирует И. С. Вологдину: «Книги посланы 666 руб. пароходом без наложенного платежа. Погодите высылать деньги до июня». (На бланке телеграммы помечено: «Доложить его превосходительству».) Письма, IV, 191.
А. Булгаревичу), где в зачеркнутой части текста Ч. именуется корреспондентом «Нового времени»: «В прошлом 1890 году мною были заказаны через [корреспондента газеты “Новое время”] доктора Чехова разные учебные книги для школ острова Сахалина. Ныне г. Чехов телеграммою от 8 сего марта уведомляет, что книги на сумму 666 руб. им приобретены и высланы». РГИА ДВ, ф. 1133, I, 505, л. 56; Учен. зап. Южно-Сахалинск, гос. пед. института, т. II, 1959.
Пишет Е. М. Шавровой: «Получил рассказы и прочел, Елена Михайловна, и ничего не нахожу ужасного в Вашем “Михаиле Ивановиче”. <...> Пока Вы описываете то, что видели, выходит отлично, но как только дошли до Шурочки, которой никогда не видели, то выходит один только душевный вопль и больше ничего. <...> Вот что: у меня чешутся руки, не позволите ли Вы мне приделать конец к Зильбергрошу?» «“У гадалки” великолепный рассказ <...> Оба рассказа я в понедельник увезу в Петербург; туда же увезу “В цирке” и “Каштанку”, если найду таковую».
9 марта. И. Горбунов-Посадов от лица «редакции изданий “Посредника”» просит Ч. дать для одного из готовящихся сборников «маленький задушевный рассказ “Ванька”, помещенный в <...> сборничке “Детвора”». «Мы не предлагаем Вам никакого гонорара, так как <...> редакция “Посредника” довольствуется теми произведениями, которые отдаются ей авторами безвозмездно из одного доброго сочувствия к делу улучшения народной литературы». В заключение говорит, что «рад случаю пожать от души руку автору “Припадка” и пожелать ему подарить русскую литературу не одним еще столь же значительным произведением». РГБ.
И. П. Чехов, вернувшись из Москвы в Дубасовское училище (под Судогдой Владимирской губ.), пишет Е. Я. Чеховой: «Жалею и даже очень жалею, что Антоша меняет Дубасово на Италию, у нас, несмотря на отвратительную погоду, все-таки лучше, чем где-нибудь на Средиземном море. <...> Если Антоша не поедет как-нибудь нечаянно за границу, то благоволите передать ему, что я убедительно прошу его приехать ко мне. Буду писать ему особо». РГАЛИ, ф. 2540, I, 48, лл. 1—2.
10 марта. Присутствует на заседании комиссии Общества русских драматических писателей и оперных композиторов по пересмотру устава Грибоедовской премии, «где купно с Южиным и Шпажинским сочинял новый устав Грибоедовской премии».
Дарственная надпись Ч. Вл. И. Немировичу-Данченко («от искренно его любящего почитателя») — на книге «Хмурые люди» (изд. 1, 1890). Письма, XII, 161.
Е. М. Шаврова пишет Ч. «“In vino” и “В цирке”, мне кажется, годились бы для “Артиста”. <...> Вы спрашиваете, позволю ли я приделать конец к Зильбергрошу? Разумеется, позволяю и прошу; сама я его ни за что в руки не возьму. Ни-ни... Если “Цыганщина” совсем не годится, то не будете ли Вы так добры возвратить мне рукопись, если можно. А насчет “Каштанки” (это молодой человек) — пожалуйста, успокойте меня. Нашелся ли он, и если нашелся, то как Вы его нашли? Теперь простите мне все эти вопросы и беспокойства, которые я Вам причиняю. Но, поймите, ведь я совершенно одна, мне не с кем посоветоваться, не к кому обратиться... “И молча гибнуть я должна!” (помните соврем<енных> Татьян)». Добавляет в приписке: «Мне ужасно нужны деньги. С мамой я поссорилась из-за Драматич<еской> школы <...> Нельзя ли устроить в редакции <“Нового времени”> условия гонорара... Мне дают теперь 7 к. за строчку, нельзя ли устроить, чтобы было немного больше — хоть 10? Очень обяжете». Ч. ответил 11 марта и 28 мая. РГБ (год в дате письма проставлен рукой Ч.); Переписка, т. 2, с. 207—208.
Извещает М. В. Киселеву о предстоящем отъезде за границу и в шутливом тоне рассказывает, что якобы встретил в семинарии некоего «Герасима Ивановича» — подходящего кандидата в женихи «Василисе» (Саше Киселевой). Письма, IV, 192—193.
Посылает Ф. А. Куманину для напечатания в «Артисте» рассказ Е. М. Шавровой «В цирке» и просит переслать его, если не подойдет, в редакцию «Нового времени» — А. С. Суворину. Письма, IV, 143.
«Куманин, сославшись на это письмо Чехова, 12 марта переслал рассказ Суворину: «Вещица не дурна, но для нас мала, а потому я и посылаю ее Вам». РГАЛИ, ф. 459, I, 2160, л. 1.
Извещает открыткой А. И. Сумбатова (Южина) об отъезде за границу. «...Лескова пришлет Вам сестра. Она его теперь читает». Письма, IV, 193—194.
М. Шавровой: «Вашу “Каштанку” нашел. <...> “Цыганщину”, согласно желанию Вашему, при сем возвращаю. Что касается прибавки гонорара, то я поговорю об этом с Сувориным завтра же, когда вручу ему вашу “Гадалку”».
Вечером уезжает в Петербург. Письма, IV, 194.
«...Антон Павлович уехал в Петербург, чтобы вместе с Сувориным отправиться за границу. Я была немножко удивлена этим решением брата. <...> Он в сущности и не отдохнул еще хорошенько, и вот опять — за границу. <...>
— Непоседа ты, Антоша! — сказала я брату, провожая его на вокзале». П. Чехова. Из далекого прошлого. — «Дон», 1957, № 3, с. 150.
П. Е. Чехов сообщал 2 апреля И. П. Чехову: «Антоша уехал за границу 11 марта, о чем тебя известила мамаша запискою <...> Адрес он оставил следующий: Italie, Rome, M-er Souvorine, для А. П. Чехова. Poste restante. А другой адрес пиши в Неаполь. Italie Naple». РГАЛИ, ф. 2540, I, 158, л. 18; Встречи с прошлым, вып. 4, с. 81.
13 марта. Извещает брата Ивана Павловича, что к нему в Судогду не приедет ввиду отъезда за границу.
Отвечает на письмо дяди Митрофана Егоровича от 4 марта, сообщает ему адреса архимандрита Паисия и генерала М. Г. Черняева. «Вчера мой приятель А. П. Коломнин читал мне письмо, полученное им от о. Покровского по поводу подстаканника. Письмо очень задушевное и сердечное, и нам обоим, когда мы читали его, оставалось только пожалеть, что подарок наш слишком скромен». Письма, IV, 195—196.
Д. С. Мережковский сообщает Ч. из Москвы: «...Я был у Вас на московской квартире и не застал — Вы уже уехали. Послезавтра мы отсюда прямо едем в Вену и оттуда в Венецию, Рим, Неаполь, Сорренто. <...> Не встретимся ли мы за границей, я был бы очень рад. <...> Мне очень жаль, что не удалось Вас повидать до отъезда». РГБ; Переписка, т. 2, с. 427.
М. Мусина-Пушкина пишет Ч.: «Антон Павлович, сегодня, когда я ехала по Литейной, то встретила Вас, также едущего на извозчике, причем Вы смотрели прямо на меня, но почему-то не удостоили поклона. Зная, что Вы здесь, я решаюсь просить Вас зайти к нам хоть на минуточку <на Бассейную ул.>. <...> Мне очень хотелось бы повидать Вас и узнать что-нибудь о Москве. Жду Вас». РГБ.
Между 13 и 16 марта. Посещает XIX-ю выставку художников-передвижников, устроенную в залах Общества поощрения художеств (Бол. Морская, 38).
16 марта Ч. написал сестре Марии Павловне: «Левитан празднует именины своей великолепной музы. Его картина <“Тихая обитель”> производит фурор. По выставке чичеронствовал мне Григорович <...> Во всяком случае успех у Левитана не из обыкновенных». Письма, IV, 197.
П. Богданова-Бельского («Тайная молитва», «Бесприютные»), Н. Н. Ге («Совесть. Иуда»), Н. Н. Дубовского («Под Эльборусом»), Н. А. Касаткина («Соперницы»), В. Е. Маковского («Наем прислуги», «Объяснение», «Помешали»), Н. В. Неврева («Годунов рассматривает изображения невест, посватанных его сыну из Англии»), Е. Д. Поленовой («Гости»), И. М. Прянишникова («В ожидании шафера»), К. А. Савицкого («Христова милостыня»), В. И. Сурикова («Взятие снежного городка»), Н. Г. Шильдера («Облачный день»), Н. А. Ярошенко («Проводил», «В теплых краях») и др.
Видимо, тогда же Ч. осмотрел и Художественно-промышленный музей при Рисовальной школе Общества поощрения художеств, помещавшийся там же. Ч. снова сопровождал Д. В. Григорович, являвшийся основателем и директором этого музея и живший в том же доме.
Ч. позднее вспоминал об этой встрече с Григоровичем: «...Однажды, когда он водил меня по музею на Б. Морской, я обещал ему выписать для музея хохлацкие гончарные изделия, которые мне когда-то нравились». Письма Ч. от 16 дек. 1891 г. и 8 дек. 1892 г.
16 марта. «Попроси Левитана и Кундасову собрать хотя что-нибудь на сахалинские школы». Посылает с письмом вексель на 300 р. Письма, IV, 197.
В открытом письме сестре Марии Павловне просит присылать ему всю корреспонденцию до 25 марта в Рим, затем (до 1 апреля) — в Неаполь. Письма, IV, 198.
Вечером присутствует в Малом театре (на Фонтанке) вместе с И. Л. Леонтьевым (Щегловым) и А. С. Сувориным на спектакле «Антоний и Клеопатра» Шекспира в постановке итальянской труппы с участием Э. Дузе. «Я по-итальянски не понимаю, но она так хорошо играла, что мне казалось, что я понимаю каждое слово. Замечательная актриса. Никогда ранее не видал ничего подобного». 68, с. 488.
В отзыве об этом спектакле Суворин писал: «Пьеса идет в отрывках и при постановке посредственной; но все забывается, когда на сцене г-жа Дузе. <...> Зрители прерывали представление восторженными рукоплесканиями. <...> Что необходимо оценить в игре г-жи Дузе — это вкус, чувство меры в соединении с тою естественностью, которая блещет у нее в этой трагедии <...> Театр был полон и публикою и представителями петербургской интеллигенции» (НВ, 17 марта). В других рецензиях Суворина об игре Дузе говорилось: «Ни лишнего жеста, ни ломания рук, ни криков, ни декламации — ничего этого нет. Достаточно сказать, что она производит огромное впечатление, что она очень сродни нам, русским, по своему реализму, по задушевности». «...Г-жа Дузе такая актриса, какой мы еще не видали. <...> Такой верной игры с начала до конца, не отступающей от правды, служащей правде я не видывал» (НВ, 13 и 16 марта).
В 12 ч. ночи Ч. пишет сестре Марии Павловне, рассказывая о спектакле.
Март, до 17. Встречается с Е. М. Линтваревой. Письма, IV, 214.
Середина марта, до 17. г.
17 марта. Днем (по расписанию жел. дор. — в 1 ч. 30 м.) выезжает с Варшавского вокзала в заграничное путешествие вместе с А. С. Сувориным и его сыновьями Алексеем и Михаилом. Письма, IV, 199.
Л. Леонтьев (Щеглов) в материалах к воспоминаниям о Ч. отмечал, что первоначально и он хотел присоединиться к отъезжающим: «Обстоятельства задержали ехать с Чеховым и Сувориным в Италию». ЛН, т. 68, с. 488.
В дорогу берет записную книжку, которая открывается записью: «Выехал 17 марта. Получена от прокурора <К. Ф. Виноградова> в подарок бутылка водки».
Далее в Записной книжке (страницы 2—9) — дорожные записи (с 17 марта по 29 апреля), чередующиеся с черновыми заготовками к первоначальному замыслу повести «Три года» (см. 1 февраля). Соч., XVII, 7—9.
В. П. Ландцерт. Спутник по России. Зимнее движение 1890/91 г., вып. XXXI. СПб., 1890, с. 148.
19 (31) марта. Сообщает сестре Марии Павловне в открытом письме о прибытии «рано утром» (по местному времени в 4 час. 42 мин.) на границу (ст. Граница) и небольшом инциденте на пограничной австрийской станции (Щакова): «Таможня содрала за табак больше, чем он стоит».
В 4 часа дня прибывает в Вену, останавливается в одной из первоклассных гостиниц города — «Stadt Frankfurt». Письма, IV, 199; Соч., XVII, 7.
«От Варшавы до Вены я ехал, как железнодорожная Нана, в роскошном вагоне “Интернационального общества спальных вагонов”...»
«Человечество понимало историю как ряд битв, потому что до сих пор борьбу считало оно главным в жизни». Соч., XVII, 7.
«Ее нельзя сравнить ни с одним из тех городов, какие я видел в своей жизни. <...> Особенно хороши собор св. Стефана и Votiv-Kirche. <...«> Великолепны парламент, дума, университет... все великолепно, и я только вчера и сегодня как следует понял, что архитектура в самом деле искусство». Письма, IV, 199—200.
«Встали в 8 часов. Были в соборе св. Стефана».
В письме родным рассказывает о пребывании в Вене. Сообщает, что «не совсем забыл немецкий язык»: «И я понимаю, и меня понимают». Просит отца купить лубочное изображение св. Варлаама: «святой Варлаам изображен едущим на санях, вдали на балкончике стоит архиерей, а внизу под рисунком житие св. Варлаама. Купите и положите на стол». Письма, IV, 199—201.
«Дуэли» (ср. гл. XVI).
Посылает письмо (неизв.) Н. А. Лейкину.
12 октября Ч. сообщил Н. А. Лейкину: «До лета я ездил за границу и оттуда писал Вам». Лейкин ответил: «Ни строчки я от Вас из-за границы не получал». РГБ.
21 марта (2 апреля). «В соборе св. Стефана играл орган»; «Желание служить общему благу должно непременно быть потребностью души, условием личного счастья, если же оно происходит не отсюда, а из теоретических или иных соображений, то оно не то». Соч., XVII, 8.
22 марта (3 апреля). Утром уезжает из Вены. «От Вены до Венеции ведет красивая дорога, о которой раньше мне много говорили. Но я разочаровался в этой дороге. Горы, пропасти и снеговые вершины, которые я видел на Кавказе и на Цейлоне, гораздо внушительнее, чем здесь».
«22-го вечером приехали в Венецию». Соч., XVII, 8.
22—27 марта (3—8 апреля). «В Венеции мы жили в лучшем отеле, как дожи...» Письма, IV, 209.
«Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни. <...> Здесь <...> такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь». Письма, IV, 201—202.
«Из всех мест, в каких я был доселе, самое светлое воспоминание оставила во мне Венеция». Письма, IV, 217.
«Я ее <Италию> горячо люблю. <...> Ломбардия меня поразила, так что, мне кажется, я помню каждое дерево, а Венецию я вижу закрывши глаза».
«Венеция захватывала его своей оригинальностью, но больше всего жизнью, серенадами, а не дворцом дожей и проч.». А. Суворин. Маленькие письма. DXV. — НВ, 1904, 4 июля.
В Венеции однажды откровенно беседует с А. С. Сувориным.
А. В. Амфитеатров вспоминал об этой беседе: «Чехов был не из тех, кто любит конфиденции. Но иногда он внезапно отворял храм души своей, — именно перед Сувориным. О двух таких случаях я знаю непосредственно от Алексея Сергеевича. Он, со слезами на глазах, рассказывал, что, как ни высоко ценил он и ставил Антона Павловича, но только вот в подобных двух беседах, — однажды в Петрограде и однажды в Венеции, — понял он во весь рост все величие и всю трагическую глубину этого удивительного человека...». С. Суворин. Ответные мысли. — В кн.: А. В. Амфитеатров. Собр. соч., т. XXXV. Свет и сила. Пг., б/г., с. 214.
Приобретает раскрашенный фотографический снимок Венеции.
«Привезен Чеховым из Венеции в 1891 г. Фотография висела в Мелихове, а оттуда перевезена в Ялту». Мария и Михаил Чеховы. Дом-музей А. П. Чехова в Ялте. М., 1937, с. 30.
«“Голубоглазая Венеция”, как А<нтон> П<авлович> называл ее; ее площади, здания, каналы, гондолы произвели на него сильное впечатление». П. Чехова в Ялте. Мемуарный каталог-путеводитель. Изд. 2-е. М., 1951, с. 27.
23 марта (4 апреля). Осматривает памятники Венеции. Отмечает в записной книжке места, которые посетил: «Собор св. Марка. Дворец дожей. Дом Дездемоны. Квартал Гидо. Усыпальницы Кановы и Тициана». (Впечатления от Венеции отразятся в «Рассказе неизвестного человека».)
С. Мережковским и З. Н. Гиппиус. Вместе с ними и А. С. Сувориным продолжает осмотр Венеции. Мережковский вписывает в Записную книжку Ч. строки на память: «Встретились с Антоном Павловичем Чеховым в Венеции 23 марта 91 года и были счастливы». ДМЧ.
«В нежный мартовский день, в Венеции, я зашел как-то с площади св. Марка в собор. Мы оба, я и жена моя, в первый раз тогда были в Италии <...> Сутулый, бодрый старик в крылатке. С ним рядом — молодой: полузнакомое бледное лицо с бледной бородкой. Старика я знал. Это был Суворин. Почему я угадал, что спутник его — Чехов, не помню. Должно быть, я встречался с ним в редакции “Северного вестника” мельком. Мы подошли к ним, в тени собора сразу все познакомились, и вышло как-то, что весь этот день мы провели вместе. Осматривали стеклянные фабрики и покупали игрушки. <...> Я восторженно говорил с Чеховым об Италии <...> но никакой восторженности в нем не замечалось. <...> Он занимался мелочами, неожиданным и, как мне тогда казалось, совершенно не любопытным. Гид с особенной лысой головой, голос продавщицы фиалок на площади св. Марка, непрерывные звонки на итальянских станциях... а вечером <...> мы все шли по лунным уличкам Венеции в гостиницу Бауер <...> В отеле Бауер, в длинном суворинском салоне с зеркалами без рам и с обычными венецианскими люстрами, мы пытались пить невкусный чай. Но скоро переходили на золотистое фалерно. <...> Говорили и спорили много, и всем, кажется, было весело. Чехов прохаживался по длинной комнате, улыбался, в горячие споры не вступал. <...> Странно: никогда Чехов не казался мне молодым; и в Венеции и в последующие годы наших встреч — он был одного и того же возраста, неопределенного, среднего. Он, я думаю, не мог стареть. <...> Всегда чуть-чуть опущенный, словно подкошенный, с бледными глазами и бледной бородкой, с русским лицом интеллигента из поповичей, умный, меткий, хитрый и бессознательный, нежный до зябкости и скромный до скрытности, далекий в безвольных мечтах своих, прикрытых постоянной усмешкой, таков был Чехов, сегодняшний сын сегодняшней России». Д. Мережковский. Брат человеческий. — «Русское слово», 1910, 17 янв.; «Чеховский юбилейный сборник». М., 1910, с. 203—205.
Немирович-Данченко в своих воспоминаниях передает рассказ Суворина о пребывании в Венеции Ч., который подшучивал над непомерными восторгами спутников и удивлял их своей сдержанностью: «Антон Павлович там ни на что не смотрел. Больше с Алешей (сын его) в винт играл. В Венеции мне хотелось, чтобы он памятник Кановы посмотрел. Знаете: на Piazza degli Frati. Взял с него слово. Утром спрашиваю: “Видели?” — “Видел!” — “Ну что ж?” — “Хоть сейчас на Волково кладбище!” Я даже плюнул. А потом добился: он там и не был. Купил себе открытку с этим памятником и на этом успокоился. Упрекаю его — а он: “А зачем мне? Я ведь не собираюсь открывать мастерскую надгробных монументов для рогожских купцов?” Идем мы с ним мимо великолепной статуи Кондотьери Коллеоне. Я останавливаюсь, а он: “Да ну, Алексей Сергеевич, пойдем. Есть на что <смотреть>: мало вы в Берлине конных городовых видели!” Или винтит или сидит у Квадри и ест granita d’arancio <апельсиновое мороженое>. “Голуби-то, — радуется, — совсем как у нас на Собачьей площадке”. Было ли это безразличием, отсутствием любознательности? Нет, разумеется. Но он до болезненности страстно любил Россию. Зарубежные дива его занимали не много. <...> “У нас есть все, — говорил он, — и яркое, и тусклое. Почему-то нас называют серенькими в серенькой природе, — а мы раскинулись вон как, и у нас найдутся и краски и такие эффекты, до которых, пожалуй, и вашей Италии далеко”». Вас. Ив. Немирович-Данченко. «На кладбищах (Воспоминания)». Ревель, <1921>, с. 9—10.
24 марта (5 апреля).
«Вечером разговор с Мережковским о смерти». Вероятно, Ч. поделился замыслом пьесы о казни венецианского дожа Марино Фальери. Соч., XVII, 8; письмо Д. С. Мережковского Ч. 14 сент. 1891 г.
25 марта (6 апреля). В. Киселевой. Письма, IV, 203.
В письме дяде Митрофану Егоровичу рассказывает о достопримечательностях Венеции и посылает цветную фотографию с изображением собора св. Марка. «...Здесь знаменитым художникам воздают такую же честь, как королям, их погребают в храмах, как королей, и украшают их могилы такими памятниками, что голова кружится от восторга». Шлет поклоны всем членам семьи и няне-«Иринушке». См. 14 апреля. Письма, IV, 205—206.
И. П. Чехов в письме из Дубасова просит Е. Я. Чехову: «Напишите мне, пожалуйста, адрес Антоши». РГАЛИ, ф. 2540, I, 43, л. 6.
Пишет родным: «Лупит во всю ивановскую дождь. Venezia bella перестала быть bella. От воды веет унылой скукой, и хочется поскорее бежать туда, где солнце». «Видел я Мадонну Тициана. Очень хороша. Но жаль, что здесь отличные картины густо перемешаны с ничтожными произведениями...»
Д. С. Мережковский в письме (б/д) накануне выезда из Венеции обсуждает маршрут дальнейшей поездки по Италии: «Антон Павлович, сегодня весь день была такая погода, что мы не могли вырваться к Вам ни на минуту. Напишите, пожалуйста, в котором часу Вы думаете ехать в Болонью. Мы полагаем, лучше всего в 4 ч. 35 м. вечера. <...> Мы переночевали бы в Болонье — и затем у нас было бы время от 9 ч. утра до 2½ ч. — тогда отправляется поезд до Флоренции; в ней мы были бы в 4½ часа. Если Вы, так же, как Алексей Сергеевич <Суворин>, одобряете наш план, то мы еще завтра увидимся — я утром зайду к Вам или встретимся на вокзале. На несколько часов останавливаться в Болонье неудобно, потому что там есть вещи (св. Цецилия Рафаэля Санцио), на которых грешно не остановиться повнимательнее <...> Гете получили» (видимо, «Письма об Италии»). 2. с. 427—428.
27 марта (8 апреля). К концу дня выезжает из Венеции и поздно вечером прибывает в Болонью.
С утра осматривает Болонью: «Косые башни, аркады, “Цецилия” Рафаэля». Соч., XVII, 8.
Посылает открытку родным из Болоньи.
Через несколько часов выезжает вместе с А. С. Сувориным во Флоренцию (оставив Мережковских в Болонье).
Позднее Ч., намечая план нового путешествия, вспоминал в письме А. С. Суворину их кратковременное пребывание в Болонье: «Мне кажется, не следует слишком разветвлять наш маршрут <...> а то мы все время будем торопиться и в конце концов <...> останется напряженное впечатление, как от Болоньи» (21 апреля 1894 г.).
В половине шестого вечера приезжает во Флоренцию.
Находится во Флоренции.
«Вскоре после первой встречи с Чеховым я собрался ехать за границу и, между прочим, намеревался побывать во Флоренции.
». А. Федоров. А. П. Чехов. — «Южные записки» (Одесса), 1904, №№ 31—34; О Чехове, с. 296—297.
«Я во Флоренции. Замучился, бегаючи по музеям и церквам. Видел Венеру Медичейскую <...> Хорош памятник Данте». «Небо пасмурно, а Италия без солнца, это все равно, что лицо под маской».
29 марта. А. И. Эртель в письме И. И. Горбунову-Посадову оспаривает его мнение о рассказе «Спать хочется»: «С вашим мнением о рассказике Чехова согласиться не могу. Почему вы думаете, что убийство ребенка ополоумевшей нянькою вещь искусственная? Это бывает и не редко, а в рассказе, насколько помнится, “преступление” вытекает очень логически из предшествовавшего душевного состояния девочки. <...> Можно бы сказать, что в этом ничего нет поучительного... Но так ли? Лишнее напоминание о том, что детей нельзя обременять непосильным трудом, что душа детская — нечто сложное и требующее к себе бережи и внимания — напоминание об этом есть уже поучение». VIII. М., 1941, с. 95.
Посылает письмо (неизв.) П. М. Свободину.
Свободин писал Ф. А. Куманину 31 марта 1891 г.: «Чехов болен, пишет, что скучает за границей, скоро вернется в Москву». ГЦТМ, ф. 217, 1459.
Посылает И. Л. Леонтьеву (Щеглову) открытку из Флоренции. Письма, IV, 207.
Вносит в записную книжку заметку о царе Соломоне, относящуюся к неосуществленному замыслу пьесы, от которой сохранился текст монолога Соломона.
Г. Павловскому, чтобы он повидал доктора А. В. Щербака (которому Павловский должен передать сахалинские фотографии). Письма, IV, 208.
Уезжает в Рим.
Находится в Риме. «...Здесь, в Риме, живем, как кардиналы, потому что занимаем Salon в бывшем дворце кардинала Конти, а ныне в отеле «Minerva»; две больших гостиных, люстры, ковры, камины и всякая ненужная чепуха, стоящая нам 40 франков в сутки».
«Его мало интересовало искусство, статуи, картины, храмы, но тотчас по приезде в Рим ему захотелось за город, полежать на зеленой траве». Суворин. Маленькие письма. DXV. — НВ, 1904, 4 июля.
«Мы еще застали их в Риме, на один день, кажется. Суворин, смеясь, рассказывал, что Антон Павлович устал до смерти от музеев и церквей и в Риме все просился куда-нибудь “полежать на травке”». Д. Мережковский. Брат человеческий. — «Русское слово», 1910, 17 янв.; «Чеховский юбилейный сборник». М., 1910, с. 205.
«Помню возмущение одной поэтической четы <Мережковских> <...> Встретилась эта чета с Чеховым в Риме. Зашли в Ватикан. Осматривали, восхищались. У четы была простительная слабость восторгаться шумно <...> Думаю, такой метод восприятия художественных впечатлений был совершенно чужд глубоко замкнутой натуре Чехова. И вот, произошло нечто, надолго уронившее его во мнении поэтической четы. Слушал-слушал он, смотрел-смотрел и вдруг вздохнул. “Что вы?” — “А хорошо бы теперь, знаете, за город... да полежать на травке!” Этакие слова в Ватикане! Приговор был произнесен немедленно: талант талантом, а “душа купеческая”». Червинский. Встречи с А. П. Чеховым. — «Понедельник Народного слова», 1918, № 4, с. 7.
Через год Ч., сообщая о себе, что «оравнодушел ко всему на свете», припоминал, что «начало этого оравнодушения совпало с поездкой за границу». Письма, V, 49.
Покупает в Риме икону Богоматери, подарок для М. Е. Чехова.
Е. Чехова об этом подарке упоминается несколько раз. 1 июня он писал П. Е. и Е. Я. Чеховым: «Перед любезным Антошею я в неоплатном долгу — он дарил меня из заграничных столичных городов приветами и привез священный дар — святую икону Богоматери <...> Что за милый он человек, нужно же иметь такую разумную находчивость, чтоб подарить дядю таким драгоценным подарком!» РГБ. О том же «благословении из Рима» он с благодарностью упоминал в письме Ч. от 24 июня. Наконец, о получении подарка сообщал из Таганрога в письме П. Е. и Е. Я. Чеховым от 2 ноября.
После 30 марта (11 апреля). Заметка в записной книжке Ч. (возможно, к повести «Три года»): «Кто глупее и грязнее нас, те народ [а мы не народ]. Администрация делит на податных и привилегированных... Но ни одно деление не годно, ибо все мы народ и все то лучшее, что мы делаем, есть дело народное».
А. И. Урусов пишет Ч., не зная о его отъезде и адресуя открытку на московский адрес: «Вы крайне обяжете меня, если пожалуете ко мне вечером 2-го апреля во вторник на чашку чая “с последствиями”. Очень просим!» Ч. ответил 3 мая. РГБ (письмо б/д; почтовый штемпель: Москва, 31 марта).
В. А. Гиляровский сообщает Ч. в письме (б/д): «Был, Антон Павлович, вчера у твоих. Все здоровы и веселы. Магнус у меня съел шапку и изломал табакерку. <...> Алексею Сергеевичу мой поклон». РГБ.
«итальянкам», адресовано было в Италию, куда Ч. просил писать лишь до 1 апреля. Письма, IV, 198.
|